складов необходимого заморским поселениям провианта и снаряжения -
якорей, меди, смоленых корабельных снастей, - Шелихов не решился
доверить получение их по ордеру новоназначенному управителю. Шелихов
знал, с кем Деларову придется иметь дело в Охотске. Там Кох. Этот Кох,
можно не сомневаться, сумеет отправить самонадеянного грека за океан с
пустыми руками, а ордер с кляузной отпиской о причинах невыполнения
вернуть в Иркутск. Единственным виновником гибели русских людей,
оставленных на американских островах и материке, в глазах
современников и потомства останется тогда Григорий Шелихов.
Под влиянием этих мыслей, не считаясь с тем, что при тяжбе с
компанионами ему надо быть в Иркутске - собственное благосостояние его
висит на волоске, - Григорий Иванович решил бросить все и ехать в
Охотск, чтобы лично наблюсти за снаряжением "Святителей" и отправкой
корабля в обратное плавание. Деларов же, как условились, должен был
выйти спустя две недели, на спаде паводка Ему поручалась доставка
тяжелого груза, главным образом соли. Соль была заготовлена еще в
Усть-Куте. Ринувшись тогда по следам ледолома, Шелихов не рискнул ее
взять с собой, боясь подмочить и испортить, - достаточно труда и
усилий пришлось затратить на сбережение одного только пороха, зашитого
в кожаные мешки, втиснутые в двухпудовые бочонки.
До Охотска Шелихов добрался лишь в начале июня, преодолев
неистовую ярость и препятствия таежной и тундровой сибирской весны. В
Охотске он привел в порядок и спустил на воду простоявший зиму на
стапелях корабль. С нарастающим нетерпением мореход стал поджидать
человека, которому доверял свою открытую землю.
О прибытии Шелихова тотчас же узнал асессор Готлиб Кох, уже
утвердившийся в должности коменданта Охотского порта. Кох даже воссиял
от удовольствия - Шелихов опять очутился в его руках: надо уж теперь
как следует поприжать купчишку, не поделившегося тогда добычей.
- За вами должок, Григорий Иваныч, - ехидно заметил Кох, когда
Шелихов пришел в портовую канцелярию и подал ему бумагу с какой-то,
как думал Кох, просьбой.
- Ежели заслужите, отдать не откажусь, - спокойно ответил
мореход. - Токмо в этот раз я не одолжаться пришел. Его
высокопревосходительство генерал-поручик Иван Варфоломеевич Якобия
поручает вам для моего судна, отправляемого в Америку... - и не
удержался усилить впечатление, - во исполнение монарших
предначертаний! - выдать по казенной цене пятьсот пуд муки ржаной,
якорей восемьдесят пуд, меди красной в котлах и в листах сорок пуд,
снастей в стренгах и в спуске мелком двести пуд. Прочтением прочих
мелочишек затруднять вас не буду...
Кох даже рот раскрыл от изумления. Ткнулся в ордер - на ордере
подпись Якобия.
О какой-то необыкновенной перемене обстоятельств, неведомой и
непонятной Коху, говорил и внешний вид морехода. Кох видел, как
Шелихов нарочито медленно извлекал из глубокого отворота рукава
кафтана темно-зеленого сукна бумажку. Кафтан этот фасонный Григорий
Иванович заготовил в Иркутске по образцу формы, сохранившейся в
русском флоте еще с петровских времен. Бросался в глаза и кортик,
длиной в половину палаша. "Морской разбойник, а не купец. Такого,
пожалуй, и не обстрижешь", - подумал разом поблекший Кох. Но, вспомнив
расшитый золотом мундир и преувеличенные собственным воображением
полномочия Биллингса, все же решил не сдаваться.
- Все, что в амбарах имеется, - сказал он, - капитан Биллингс за
собой оставил для надобностей...
- Для промена на чернобурых лис?.. Знаю, и в Иркутске о том
знают! - решительно отклонил Шелихов ссылку на Биллингса. - Его
высокопревосходительство знал о Биллингсовых надобностях, потому-то и
прописал "предоставить мореходу Шелихову право лично на складах
отобрать потребное и означенное в ордере".
Кох еще раз окинул взором купца и оспаривать подпись
генерал-губернатора уже смелости не набрался.
Шелихов через неделю погрузил все отобранное на корабль,
выведенный на рейд.
На погрузке работала артель, собранная мореходом из гулящих
людей. Их в Охотске во время навигации насчитывалось иногда больше
сотни. Эта вольная и буйная ватага всей своей внешностью как бы
говорила о роковых столкновениях с жестокими законами времени. Добрая
половина бродяг не имела ноздрей: ноздри были вырваны клещами палача.
Немало было и людей, носивших длинные волосы, волосами они прикрывали
отрезанные уши, и редко у кого на едва укрытых лохмотьями плечах не
проступали следы ссылочного и каторжного клеймения. Всех этих людей
называли "храпами", и кличка "храп" ни у кого из них не вызывала ни
протеста, ни обиды, разве что заломит кто-нибудь несуразную цену за
работу, чтобы только отвязаться от неприязненного человека. Зато
расспросы о причине страшных отметин редко сходили благополучно. За
неуместное любопытство кое-кто и страдал от храпов.
Охотское начальство после нескольких запомнившихся тяжелых
случаев вмешательства в жизнь храпов не имело желания отличаться на
поимке клейменых. Стороны встречались и расходились, не замечая друг
друга.
Шелихов хорошо знал этот народ. С ними еще до Кыхтака он провел
несколько плаваний в береговых "скорлупках" на Камчатку и Курильские
острова. Не было людей надежнее храпов перед лицом опасностей и
лишений. Зная, что в Охотске в разгаре лета и за деньги свободных
рабочих рук не найдешь - мало ли какие в короткое северное лето
возникают среди оседлых жителей заботы: рыбная ловля, сенокос, починка
изб, в чем без храпов никак не обойдешься, - Шелихов сразу же, как
только заявился в Охотск, закабалил человек пятьдесят этаких охотников
до морского дела.
- Слушай меня, - обратился он к ним. - На сторону не глядеть, с
берега не отлучаться, зато есть ли работа, нет ли работы - до отплытия
"Святителей" все равно полтина в день на нос, пятку десятников - по
рублю, старосте - два рубля! Идет? - повел глазами Григорий Иванович
по лицам собравшихся.
- А безносым как? - ввернул кто-то из толпы.
- Надо бы гривенник скинуть, да уж ладно, - отшутился Шелихов, -
приравняем! Но глядите, мужики, чисто работать, за кражу али подмочку
остатки носов сверну... Караван вот-вот быть должен.
Погрузка вырванных у Коха припасов прошла с редкой удачей.
Шелихов это приписывал своей напрактикованной руке и сожалел, что нет
Деларова: ему бы здесь следовало поучиться, как надо браться за
работу. Не затонуло ни куска металла, ни мелкой бисеринки или бусинки:
мешки с мукой и бочонки с порохом были переправлены через бар и
выстроились на палубу без затечин - небывало! Погрузка купеческого
корабля испокон веку была в Охотском порту предметом хитроумнейших
ухищрений охотской "рвани". За нищенскую оплату трудной и опасной
работы она вознаграждала себя подчас чуть ли не открытым пиратством.
Но в этот раз на баре в устье Охоты, в каменных челюстях тверди,
которые замыкали выход на просторы океана, храпы при малейшей
опасности, не ожидая понуканий хозяина, прыгали на камни без оглядки
и, рискуя жизнью, глотая воду, на руках и плечах протаскивали тяжелые
баркасы и шняки через буруны, кипевшие над подводными камнями.
Необычного поведения храпов на погрузке корабля мореход и в этот
раз не заметил, не задумался над причинами, отдавшими ему в руки этих
людей. Быстроту и четкость погрузки Шелихов приписывал хорошей оплате
и своему опыту, хозяйскому глазу.
Случай и удача принесли Шелихову богатство и начали кружить ему