— Решим на месте, — как можно спокойнее ответила я. Не знаю — как оно будет, но я просто попытаюсь. Может, что и зря… но это потом… все потом — на месте.

Выход наметили через два дня. Как-то само собой разумелось, что идет с нами Тарус. Потому старшинство не обговаривалось. Я не стала теперь выяснять — сколько круп и вяленого мяса положено отряду. Знала уже, что этим занимается не Совет и уж точно — не правитель. И не я.

После совета был еще разговор с Владисласом и его женой. Они провели меня в другое место — небольшую комнатку с огромным окном в пол да небольшим столом посередине. В окне видно было неприветливый парк, по оконным стеклам сбегала вода — лил дождь. Дарина легонько взмахнула рукой — от нее метнулись в стороны то ли мушки, то ли комары. Она пояснила мне:

— Пригляд. Не подойдет никто близко и не услышит ничего. Моя это мошка, послушные мне светляки.

Дальше она только молчала. А я спросила у своих привидов:

— Правитель просит защиту для своих детей. Что это за дети и зачем все это — вам еще раньше рассказал Тарус. Что вы решили?

— Малек присмотрит за ними. Он согласился… сирота, не знает родни, не рвется туда — к ним, — как всегда немного глухо промолвил Закар.

Я передала его ответ правителю.

— Будь добр, покажись нам, воин, — попросил Владислас.

Перед нами возник призрачный образ молодого парня, совсем молоденького — безусого еще. Защипало в глазах, я сжала кулаки и до боли закусила губу… и Дарина тоже. Я заметила это. Материнская жалость к так рано ушедшему мальчику… у нас обеих сыновья. Это просто понять… легко…

— Спасибо вам, — шепнула она сдавленно и спрятала лицо на груди у мужа. Тот обнял ее, покачал головой:

— Жалеет, что не может помочь вам в походе — с ней было бы безопаснее. Да только мы уже в тягости… нельзя нам, да, Даринка?

Светился весь, молодел, хорошел своим суровым лицом от ласковой улыбки, что дарил ей. Придерживал бережно, как великую драгоценность… Я кивнула и попрощалась… ушла.

На выходе из дворца меня ждал Стас. И так же мягко, как на совете, спросил:

— Таша, мне нужно поговорить с тобой. Найди время, для меня это очень важно. Чем скорее, тем лучше. Хорошо бы — прямо сейчас, ты сможешь?

Почему нет? Я сразу и согласилась и он предложил:

— Проедем со мной. Это недалеко. Стражник последует за тобой.

Охранник остался стоять в просторной прихожей, на первый взгляд похожей на ту, что была и в нашем с Мастером доме. Тот же светлый камень на полу, двери из дорогого дерева, только это жилище было больше — прямо перед входом поднималась ввысь неширокая лестница с каменными ступенями и такими же резными перилами. В доме был второй уровень. Но меня пригласили пройти в комнату возле лестницы. Стас проводил меня в нее, усадил, но сам остался стоять. Прямо взглянул мне в глаза.

— Я узнал, что тебе вернули твой обет верности. Ты свободна. Это правда, это на самом деле так?

— Так, — недовольно ответила я, передернув плечами. Надо же… кинулся рассказывать всем подряд?

— Какое вам дело до этого?

— Я хочу просить тебя дать мне возможность показать себя и узнать тебя ближе. Я хочу ухаживать за тобой, просить на это разрешения у Мастера, — немного скованно ответил он, сжимая пальцы одной руки другою своей рукой.

А я потерянно уставилась на него, наверное, не совсем красиво открыв рот. Опомнилась… захлопнула его и, прокашлявшись, спросила:

— А что это так вдруг? То есть — зачем это вам?

— Ты нравишься мне. Не с первого взгляда, нет… Тогда ты была обычной — такой, как многие. Да… хорошенькой, милой, доброй… Наверное, о такой жене — послушной, тихой, покорной, мечтают многие, но только не я.

Он шагнул ко мне, потянулся весь — рукой, глазами.

— Такая как сейчас… ты нравишься мне такая — сильная, отчаянная. В тебе появился внутренний стержень — крепкий, надежный. Что сделало тебя такой? Я хочу узнать тебя лучше, разобраться. Хочу, чтобы ты хотя бы бросила на меня взгляд, присмотрелась… Безо всяких обещаний с твоей стороны. Давай просто станем видеться, когда вы вернетесь. Ты ничего не будешь должна мне… пока не решишь для себя. Я, может, и не так молод уже, но только сейчас всерьез подумал о том, что хочу семью. Может, и…

Он волновался, я впервые видела его таким и потому поверила. Вспомнила отчаянную решимость, что переполняла меня у походного костра — жить в полную силу, так почему хотя бы не попробовать? Его слова сейчас — как ответ на то мое решение. Не хотелось больше тоски и слез, обид… ничего темного в себе не хотелось. А хотелось — как у тех двоих, что обнимались в дворце… Опустила взгляд на его руки… может это они? Те, что обнимали меня в том видении?

— Давайте, — согласилась отчаянно, — давайте попробуем узнать друг друга. Но я ничего не обещаю, не придумывайте себе заранее, может, ничего у нас и не получится.

Он выдохнул с облегчением и улыбнулся.

— Я провожу тебя, попрошу Мастера за себя. Все, как положено, Таша. Или пойдем сейчас, я покажу тебе свой дом, хочешь?

— Не рано ли? — рассмеялась я, — и не нужно меня провожать. Приходите к нам завтра к обеду, я сготовлю что-нибудь особое. Тогда и поговорите с Мастером. Я подготовлю его сегодня.

Усмехнулась… правда ведь, не знала — что скажет на это дед? У него на все был свой, особый и зачастую неожиданный взгляд. Может и разрешить, а может и наорать, чего доброго.

Ехала домой в крытой повозке, в сопровождении конного стражника, вспоминала, как забоялась я вначале Стаса. Решила, что он самый опасный из всех приехавших тогда с Мастером в лесной дом. Меня насторожил его слишком острый и внимательный взгляд, его всегдашняя собранность и молчаливая сдержанность. По его лицу никогда нельзя было прочитать — что он думает, как относится к тому, что видит или слышит. Начальник тайной службы государства, отвечающий за внутреннюю безопасность — это большая ответственность, которая и должна была вылепить со временем и его нрав, и привычки.

— С чего ты вдруг согласилась, вот так вот — с ходу? Ты же совершенно спокойна сейчас, даже не волнуешься. Он не трогает твое сердце, ты решаешь сейчас только разумом, — сердился Мастер.

Я тихо хмыкнула. Как все-таки хорошо я успела узнать его…

— А это разве плохо? И он не на обряд меня зовет, а просто просит присмотреться к нему. Я только недавно всерьез решила отпустить прошлое и попробовать… так почему бы не с ним? На него приятно смотреть, я не слышала о нем ничего дурного, а главное — я нравлюсь ему. Разве этого мало?

Теперь хмыкнул Мастер. Удобнее уселся в своем кресле, глядя на меня с участием, как на непонятливого ребенка.

— У него очень цепкие лапы, Таша. Что однажды попадет в них — так там и останется. Он очень сильный, зрелый, умный…

— Да не хвалите вы его так! — засмеялась я, — я и так согласна.

— … хитрый, предусмотрительный и расчетливый. Он хищник, а ты можешь стать его добычей.

— А может, я и хочу стать его добычей? Он разглядел во мне то, что ему понравилось. Может, и он придется мне по нраву, а может, и нет. Заставить, принудить меня он не сможет, так почему вы против?

— Я не то, что бы против, дочка, но у твоего сына есть отец, а ты даже не дала ему возможности…

Я пораженно уставилась на него.

— Да она ему не нужна — эта возможность, о чем вы? Он же любит Дарину. Только не говорите, что это в прошлом, я видела, как он смотрел на нее. Ему даже сын нужен был только как причина быть рядом с ней, как прикрытие своего…

— Что за глупость несусветную ты несешь?! — подскочил старик, — ты двух слов с ним не сказала! Нормально, по-человечески! Ни разу не выслушала, только кидалась и гнала. Любил… да. Так и ты тогда любила, а может и сейчас еще любишь… Но ты же решилась сейчас менять свою жизнь, так почему не веришь, что он тоже хочет этого? Вас связывает сын, подумай про него.

— Он все время тянется к ней… — встала я тоже и отошла к ночному окну. Мне было совсем не весело от своей правоты.

— И я понимаю его — будь у меня перед глазами живой Микей, я тоже не видела бы никого другого рядом. Вот и он меня не видит. Может, когда плат приносил, и хотел чего-то такого но, видать, не смог — он опять возле нее. А я ей не соперница, вы же понимаете. Нас просто не сравнить и я всегда буду помнить об этом.