— Прошу прощения, сэр, — сказал Бойд. — Я нахожу совершенно обратное. Едва наступает время расчета, они сразу же требуют свою плату, и недовольны тем, сколько им дают. И это напоминает мне, что вы, сэр, и мистер Хорас Динсмор, и этот саквояжник из Фэйрвью слишком щедры в оплате их работы.

— Это всецело наше дело, сэр, — ответил мистер Динсмор высокомерно. — Ни человек, ни банда не будет указывать мне как тратить мои деньги. Что скажешь, Травилла?

— Я того же мнения, и не потерплю подобного посягательства на мою свободу в том, чтобы распоряжаться своим имуществом так, как хочу.

Глаза Элси сверкали от гордости за ее мужа и отца. Роза тоже одобрительно улыбалась.

— Звучит очень хорошо, — прорычал Бойд, — но я все равно утверждаю, что вы не имеете права выкладывать цену их труда.

— Папа! — воскликнул юный Хорас, выпрямляясь и бросая на Бойда испепеляющий взгляд. — Надеюсь ни ты, ни брат Эдвард никогда не уступите им ни на дюйм. Какая дерзость!

— Давайте сменим тему разговора, — сказал пожилой мистер Динсмор. — Эта — здесь неуместна.

Случилось так, что несколько дней спустя господа Динсмор, Травилла и Леланд беседовали друг с другом у входа на аллею в Йоне, когда к ним подъехали верхом на лошадях Уилкинс Фостер, Джордж Бойд и Калхаун Конли.

Поравнявшись с воротами, они остановились, и Фостер насмешливо воскликнул:

— Два заморыша и саквояжник! Подходящая компания друг для друга!

— Мы тоже так думаем, сэр, — холодно ответил мистер Травилла, — хотя и не принимаем тех эпитетов, которыми вы так великодушно нас наградили.

— Придумывать прозвища очень просто. Это по силам любому глупцу, — сказал мистер Леланд с невозмутимым добродушием в голосе.

— Согласен. И это орудие поношения обычно используют те, кому не хватает ума для дискуссии, или же те, кто чувствует свою неправоту, — отметил мистер Динсмор.

— Это замечание вы сделали применительно ко мне, сэр? — спросил Фостер, напуская на себя высокомерный и вызывающий вид.

— Не совсем, но если вы желаете доказать свое умение пользоваться другим, более мужественным оружием, то мы готовы предоставить вам такую возможность.

— Да, джентльмены, спускайтесь. Мы приглашаем вас к свободной и дружественной дискуссии, — сказал мистер Травилла.

Бойд и Конли сразу же приняли это предложение, однако Фостер, остановив лошадь в тени дерева у ворот, сказал:

— Нет, благодарю. Я не собираюсь спешиваться, и вполне могу говорить и из седла. Я называю вас заморышами, господа Динсмор и Травилла, потому что, являясь уроженцами Юга, вы обратились против своей родины.

— Вы абсолютно заблуждаетесь, — отметил Травилла.

— Я отрицаю это обвинение и предлагаю вам обосновать свои слова, — сказал мистер Динсмор.

— Запросто. Вы стояли в стороне, не принимая участия в нашей борьбе за независимость.

— Мы (я говорю о Травилле и о себе) не собирались принимать участия в попытке сбросить лучшее в мире правительство, надежду притесняемых и угнетаемых по всей земле. Мы предвидели, что эта борьба приведет к почти полному уничтожению нашего любимого Юга, и именно так все и произошло. Те, кто стал зачинщиками раскола, не были истинными друзьями Юга.

— Сэр, — воскликнул Бойд в гневном возбуждении, — наши мотивы были таким же справедливыми как и наших предков-революцЙонеров.

Мистер Динсмор покачал головой.

— Они сражались против невыносимой тирании, и притом — после того, как были исчерпаны все другие средства получить удовлетворение своих претензий. Мы же не страдали от угнетения центрального правительства.

— Разве? — яростно прервал мистера Динсмора Фостер. — Разве Север выполнял постановления Закона о беглых рабах? Не приняли ли некоторые северные штаты законы, полностью противоположные этому? И разве аболицЙонисты-янки не вмешивались в наш общественный уклад, подстрекая негров убегать или делать еще что-либо похуже?

— Так поступали только отдельные штаты, совершенно без ведома центрального правительства, которое в действительности всегда было более благосклонно к нам, чем к северным штатам.

— Но дядя, — сказал Конли, — раскола не было бы, если бы на выборах не победил Линкольн, кандидат аболицЙонистов.

— А кто его избрал? Не демократы ли Юга? Они внесли разделение в Демократическую партию, и сделали это намеренно, чтобы республиканцы выбрали их кандидата, и это можно было использовать как повод для раскола.

Последовала долгая, горячая дискуссия, в которой в большей или меньшей степени принимал участие каждый из присутствующих. Вначале были обсуждены причины войны, а потом — сама война. Затем речь пошла о проводимой Конгрессом политике реорганизации Юга, против которой ожесточенно выступали Фостер и Бойд.

— Никогда еще с побежденным народом не обходились настолько бесчестно! — кричал последний. — Мировая история о подобном еще не слыхала. Джентльмены должны подчиняться своим бывшим рабам!

— Успокойтесь, сэр, — сказал Леланд. — Вы, наверное, забыли, что условия четырнадцатой поправки, по сути, им оставляли власть управления штатом в ваших руках, и предоставляли право голосовать и занимать государственные посты исключительно белой расе. Но вы отвергли ее и отказались принять участие в подготовительных мероприятиях по реорганизации правительств ваших штатов. Поэтому чернокожие получили право голоса и государственной службы. Они, как класс, были добропорядочными, но необразованными, а их бывшие господа отказались взять управление в свои руки или дать совет в отношении новых обязанностей чернокожих, и потому они стали легкой добычей беспринципных белых, которые заботились только о том, чтобы обогатиться, обобрав и без того обнищавшие штаты при помощи безнравственного законодательства. Так кто же, сэр, поставил вас под гнет ваших бывших рабов, если не вы сами?

Фостер даже не попытался ответить на этот вопрос, но просто повторил свое утверждение о том, что с побежденным народом никогда еще не поступали так жестоко. Господа Травилла, Динсмор и Леланд парировали ему, предоставив ряд фактов. Еще до официального окончания войны правительство начало кормить, одевать и давать приют нуждающимся обеих рас. На продовольствие ушли миллЙоны. В 1865 году для этой цели было организовано специальное бюро, которое на утешение, обучение и помощь нуждающимся обеих рас и любого общественного положения потратило тринадцать миллЙонов двести тридцать тысяч триста двадцать семь долларов и сорок центов. Еще несколько миллЙонов было даровано благотворительными организациями и гражданами Севера. Правительство продало па Юг по низкой цене тысячи голов скота, а также по чисто условной цене — большое количество одежды и продовольствия. За измену никого не казнили и ни у кого не конфисковали земли, кроме нескольких поместий, покинутых владельцами во время войны и перешедших во владение и попечение Правительства, которые, останься они неухоженными, никому бы не принесли пользы. Железные дороги Юга за время войны пришли в негодность: шпалы сгнили, а рельсы и механизмы полностью износились. Войска Правительства, продвигаясь вперед, овладевали железнодорожными линиями, восстанавливали пути и мосты, обновляли подвижной состав. По окончании войны Правительство могло присвоить все это себе, но вместо этого передало их акцЙонерам, продав подвижной состав по низкой цене и надолго, и вложило в железные дороги Юга миллЙоны долларов. В начале войны долги перед торговцами Севера оценивались в триста миллЙонов, однако северяне урегулировали этот вопрос с должниками Юга, аннулировав половину долга и продлив срок выплат на другую половину. Был издан специальный закон, позволивший безнадежным банкротам восстановить свое дело. На смену старым разорившимся банкам пришли стабильные учреждения, а на смену банкнотам Конфедерации — валюта Соединенных Штатов.

Фостер, будучи не в силах опровергнуть эти факты, начал злобно поносить коррумпированных чиновников правительства, создавших разорительную систему налогообложения.