Калхаун, обеспокоенный и униженный подозрениями, которые, как он думал, имеют против него обитатели Оакса и Йона вследствие выходки Дика и Уолтера, всю последнюю неделю никуда из дома не выезжал. Он тщательно избегал встреч со своим дядей или Травиллой, но с радостью принял приглашение из Йона, которое было для него как протянутая рука примирения.

Сразу же после завтрака четверо парней отправились вместе в Йон и были встречены мистером Травиллой, Элси и детьми, собравшимися на веранде в ожидании приезда гостей, с величайшим радушием и сердечностью.

Двое проказников, смущенные из-за своих проступков и в то же время переполненные радостью от подаренных пони, излили свою благодарность, смешанную с извинениями и обещаниями исправиться.

— Не стоит вспоминать, ребятки. Давайте не будем больше об этом говорить, — сказал мистер Травилла своим привычным добрым и веселым тоном, а Элси добавила:

— Вы для нас — всегда желанные гости, и мы уверены, что впредь вы больше никогда не будете пугать наших детей или искушать их поступить неправильно.

Она направилась в свою прекрасную летнюю гостиную большую, просторную комнату, стены и потолок которой были украшены фресками, а пол представлял собой мозаику из разноцветного мрамора. В центре комнаты бил фонтан, в бассейне которого плавали золотистые и серебристые рыбы. Окна были окаймлены виноградными лозами, а в дальней стене располагался очаровательный грот, в котором брызги еще одного фонтана падали на поросшие мхом камни и изысканные скульптуры.

Вскоре к гостям присоединился кузен Хорас. Было подано мороженое и фрукты, и утро прошло самым приятным образом, перемежаемое музыкой, беседами и различными спокойными играми. Мистер и миссис Травилла прилагали все усилия к тому, чтобы их гости не скучали.

В честь этого дня дети были освобождены от уроков и своей милой болтовней и весельем внесли немалый вклад в радостное настроение старших членов семьи.

Мистер Динсмор прибыл к обеду. Калхауну показалось, что отношение дяди к нему стало холодным, в то время как Дик и Уолтер были абсолютно уверены в том, что мистер Динсмор питает к ним суровое неодобрение. Тем не менее, после того как кузина Элси перебросилась с отцом парой слов наедине, его отношение к племянникам определенно изменилось в лучшую сторону

Калхаун украдкой наблюдал за своей кузиной. В последнее время это вошло у него в привычку, и, чем больше он изучал характер Элси, тем больше проникался почтением, восхищением и любовью к ней. В ней не было ни тени эгоизма или неискренности. Она была такой терпеливой и выдержанной, такой неподдельно радостной и счастливой, и, в то же время, строгой в том, что было правильным.

Когда они на несколько мгновений оказались наедине, Калхаун рассказал о своих наблюдениях Элси.

— Ах, — сказала она, улыбаясь и краснея, — это не так, кузен. Любовь слепа. Ты смотришь на меня сквозь розовые очки, как и многие другие мои родственники и друзья.

— Но ты ведь по-настоящему счастлива?

— Счастлива? О да, конечно! Разве я испытываю недостаток в чем-либо? У меня лучший из мужей и пять чудесных детей. Я сравнительно молода, здорова и состоятельна, что позволяет мне проверять на собственном приятном опыте истинность слов Господа Иисуса: «Блаженнее давать, нежели принимать». И самое лучшее то, — добавила Элси тихо и благоговейно с глазами, сияющими сквозь слезы радости, — что меня окружает Его любовь и нежная забота, я могу опереться на Его крепкую руку, Его кровь омывает мои грехи, и я одета в Его совершенную праведность. Эти дары, кузен, — больше всех остальных, и ты или кто-либо другой можешь иметь их, если захочешь, потому что Он Сам сказал: «Просите и дано будет вам» и «Приходящего ко Мне не изгоню вон».

— Ты открываешь мне новый взгляд на религию, — сказал Калхаун после мгновения удивленного, задумчивого молчания. — Я привык относиться к ней как к чему-то подходящему и даже желательному для пожилого возраста, и, определенно, крайне необходимому на смертном ложе, но она казалась слишком большим ограничением для радостей молодости.

— Тому, кто следует за Христом, несомненно придется отказаться от греховных радостей, но они подобны яблокам Содома — прекрасным с виду, но горьким и тошнотворными на вкус, в то время как те радости, которые дает Бог — чисты, приятны, обильны и доставляют удовлетворение. «Благочестие на все полезно, когда имеешь обетование жизни, в настоящем и в будущем». «Насыщаются от тука дома Твоего, и из потока сладостей Твоих Ты напояешь их». Ах, Кал, даже если бы кто-то мог благополучно умереть без христианской веры и надежды, то я все равно пожелала бы им сделать свой жизненный путь сладким.

После еще одной задумчивой паузы юноша искренне признал:

— Боюсь показаться глупцом, кузина Элси, но я действительно никогда не мог понять что же, на самом деле, означает быть христианином или как им стать.

Элси на мгновение задумалась, вознося в сердце безмолвную молитву о помощи в разъяснении этого вопроса Калхауну и о благословении на ее слова, поскольку хорошо знала, что без воздействия Святого Духа они не принесут никакой пользы.

— Быть христианином, — сказала она, — означает верить в Господа Иисуса Христа, полагаясь в спасении только на Него и принимая это спасение. «Ибо не знавшего греха Он сделал для нас жертвою за грех, чтобы мы в Нем сделались праведными пред Богом». «Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий верующий к Него, не погиб, но имел жизнь вечную». Не отвечают ли эти два стиха на твои вопросы? Мы нарушили святой Божий закон, но Иисус, Богочеловек, понес наказание вместо нас. «Вся праведность наша — как запачканная одежда». Мы не могли появиться в ней перед Царем, но Иисус предлагает каждому из нас чистую и незапятнанную одежду праведности, а нам нужно только принять ее как бесплатный дар. Мы не сможем получить ее на других условиях. Вот что значит верить и быть спасенным. Принимай и живи.

— Но мы ведь должны делать еще кое-что, ведь так? Мы должны жить праведно.

— Да, истинная вера приводит к плодам святой жизни, но добрые дела — это подтверждение и следствие нашей веры, но не основание для истинной христианской надежды. Мы ничего не можем сделать сами для своего оправдания.

Разговор был прерван приходом Артура и Хораса. Последний был не менее привязан к своей старшей сестре сейчас, чем в детские годы. Артур, сдержанный и необщительный с большинством людей, в последнее время стал очень искренним и открытым с Элси, и причиной этого, несомненно, стала ее внимательность к собеседнику, ее сочувствие и умение хранить чужие тайны.

Она никогда не насмехалась, никогда никого не высмеивала и явно никогда не считала себя лучше или умнее других. Когда у нее спрашивали совета, она всегда отвечала с приятной простотой и скромностью, поскольку не рассматривала себя подходящей кандидатурой на то, чтобы учить других или занимать позицию власти над ними. Тем не менее, у Элси был острый ум и здравое суждение. Она открывала уста свои с мудростью, и на языке ее было кроткое наставление. В ней было что-то притягательное — ее любящая, сочувственная натура всегда привлекала к себе как молодежь, так и большинство представителей старшего возраста.

Трое молодых людей собрались вокруг Элси, ловя каждый ее нежный взгляд, каждое слово и улыбку, как будто, она была их возлюбленная, а они — пылкие влюбленные.

Каким-то образом разговор зашел о любви и браке, и Элси отчасти шутливо, отчасти всерьез начала наставлять юношей о долге и обязанностях мужей.

Она убеждала их быть внимательными в своем выборе, помня о том, что он — на всю жизнь, и обращать внимание в первую очередь не на красоту или богатство, а на внутренние качества. Затем, после свадьбы, они не должны бояться испортить жену чрезмерным вниманием и заботой о ее спокойствии и счастье, а также не стоит забывать и о тех маленьких знаках внимания, которые им было так приятно оказывать и принимать во дни ухаживания.