У каждой негритянской семьи была дворняжка, и при первом же ударе колокола собаки с дружным лаем бросались к столбу и усаживались вокруг него, подметая землю виляющими хвостами. Подняв морды, они не сводили глаз с колокола, и до тех пор, пока он звонил, издавали продолжительный вой. Стоял невообразимый шум, весьма далекий от музыки, но эта сцена всегда выглядела очень комично и доставляла маленьким Травилла, которые видели ее только изредка, большое удовольствие.

Мистер и миссис Травилла медленно шли к дому. Дети резвились с Бруно, прыгая, танцуя и бегая впереди. Со временем обе девочки немного устали и перешли на более умеренный шаг.

— Ви, — сказала Элси, — как ты думаешь, тетушке Делайе станет легче, если мы подарим ей несколько новых фланелевых платьев?

— Да, давай купим ей, — и очаровательная детская ручка опустилась в карман, достав оттуда изящный шелковый кошелек — мамин подарок на последний день рождения. Теперь Ви начала еженедельно получать карманные деньги так же как Элси и Эдди.

— Да, если мама разрешит.

— Конечно, мы вначале спросим у мамы, и она разрешит. Ей всегда нравится, когда мы добрые и благо… благо…

— Благотворительные? Да, особенно к верующим в Иисуса, а я знаю, что тетушка Делайя — верит в Него, Сколько у тебя денег, Ви?

— Я не знаю. Когда мы придем домой, мама или папа посчитают.

— У меня два доллара и пятьдесят центов. Может, Эдди добавит свои, если нам не хватит.

— Не хватит для чего? — спросил Эдди, который, забавляясь с Бруно, приблизился к ним и услышал последние слова.

Элси, объяснив, спросила:

— Ты поможешь нам, Эдди?

— Да, и я куплю для старого дядюшки Джека что-нибудь вкусненького.

Мама, у которой дети надлежащим образом спросили разрешения, одобрила их план. На следующий день она взяла их с собой в ближайшую деревню, позволив самим выбрать ткань, и затем помогла раскроить и пошить платья. Эдди помогал тем, что проталкивал иглы и пришивал пуговицы, объясняя, что «это работа для мальчиков, поскольку он слышал рассказ папы о том, как он сам пришивал себе пуговицы, когда учился в колледже».

Конечно же, эта работа могла бы быть поручена швеям, но родители хотели научить своих детей отдавать не только деньги, но и время.

Война сильно изменила жизнь в окрестностях имения Травилл. Те, кто привык купаться в роскоши, теперь находились в крайней нужде, пожертвовав на поддержку кровопролития буквально последний доллар. Кроме того, большинство из них лишились на этой войне мужей, детей или братьев.

Хотя правительство и было снисходительным — никто не был арестован за измену и ничье имущество не было конфисковано — многие плантации перешли в другие руки по причине неспособности прежних хозяев содержать имения и оплачивать труд работников.

Элси очень сочувствовала своим старым друзьям и знакомым, и нередко щедро восполняла их недостаток, при чем делала это так, что они едва ли догадывались, откуда пришла помощь. Она всегда оказывала подобную поддержку очень деликатно.

Возможность давать была величайшей радостью из тех, которые доставляло Элси ее богатство, и она никогда не отказывала себе в удовольствии раз в год распределять между нуждающимися избыток своего обильного дохода. Миссис Травила не дожидалась, когда ее попросят, но постоянно искала подходящие кандидатуры, которых могла бы одарить. Она искренне считала себя всего лишь распорядителем вверенного ей богатства, зная, что однажды даст строгий отчет перед Господом.

Именно Элси возместила ущерб, нанесенный войной Спрингбруку — резиденции мистера Вуда, ее пастора. Когда Фостеры из Фэйрвью — прилегающей к Йону плантации — были вынуждены продать свое имение, именно она купила расположенный неподалеку уютный коттедж и отдала им в пользование за чисто условную арендную плату. Элси сделала еще много подобного, что всегда находило полное одобрение ее мужа, который сам был не менее щедр.

Фэйрвью купил мистер Леланд — северянин, который во время войны был офицером армии Союза. Ему понравился климат и красота южного края, и потому он решил однажды поселиться здесь и принять участие в разработке местных природных ресурсов. Таким образом, через некоторое время после установления мира он вернулся в эти места, купил поместье Фостеров и перевез туда свою семью.

Это были утонченные и культурные люди, тихие и мирные, неизменные прихожане церкви мистера Вуда, которые во всем проявляли себя добропорядочными гражданами.

Тем не менее, их многие не любили. Фостеры, и особенно их единственный сын Уилкинс, ненавидели этих северян как захватчиков и с горькой завистью наблюдали за тем, как под заботливым присмотром мистера Леланда Фэйрвью быстро развивается. Эта зависть и ревность были совершенно необоснованными, поскольку Леланд не был виноват в том, что Фостерам пришлось расстаться со своим родным домом, и к тому же он заплатил за это поместье приемлемую цену. Тем не менее, самым мягким эпитетом, которым награждали его бывшие владельцы Фэйрвью, был «саквояжник» (так называли северян, добившихся влияния и богатства на Юге после войны 1861-65 г.г. — прим. переводчика).

Другие осуждали мистера Леланда за то, что он слишком хорошо платил неграм за работу (это же обвинение выдвигали так же мистеру Хорасу Динсмору и мистеру Травилле), и ненавидели его за открытую лояльность к правительству. Хотя мистер Леланд не стремился достичь высокого положения в обществе или каким-либо образом повлиять на чужие политические убеждения, он не скрывал своих взглядов и высказывал их при каждом подобающем случае. Конечно, учитывая обстоятельства, такое поведение нельзя было назвать благоразумным, однако, оно вполне соответствовало искренней и бесстрашной натуре этого человека.

Мистер Динсмор и мистер Травилла, которые сами были убежденными унЙонистами (хотя последний был более рассудительным в высказывании своего мнения), нашли в мистере Леланде родственную душу. Розе и Элси в не меньшей степени импонировала миссис Леланд. Сочувствуя ее одиночеству, они часто приглашали ее в гости и наносили ответные визиты, и, в конце концов, три семьи сильно подружились.

Такое положение вещей крайне раздражало Луизу и Анну, и было не менее неприятным их отцу, однако остальных членов семьи, убежденных в том, что их долг — проявлять к достойным чужеземцам, которые к тому же являются «своими по вере», доброту и сочувствие — не пугали возражения и поношения. Демократы Юга называли своих соотечественников-республиканцев не иначе как «заморышами». Именно так отзывалась Анна, когда ее не слышал отец, о своем брате, а также о его зяте и дочери. Хотя их благожелательность по отношению к Леландам и досаждала пожилому мистеру Динсмору, он был слишком сильно привязан к своему единственному оставшемуся в живых сыну и слишком признателен за доброту, проявленную к нему со стороны мистера Травиллы и Элси, чтобы допустить подобные высказывания в своем присутствии.

У Леландов было несколько детей, которые были хорошо обучены и воспитаны, Элси явно предпочитала их в качестве друзей и партнеров по играм для своих малышей вместо грубых, лживых и испорченных отпрысков Луизы и Анны, что последних крайне злило.

Элси и ее муж всегда старались быть в хороших отношениях с близкими родственниками, но не до такой степени, чтобы пожертвовать нравственностью своих детей. По этой причине они не одобряли близкую дружбу с детьми из Розлэнда, хотя всегда относились к ним учтиво и добросердечно. Мистер и миссис Травилла всегда дарили детям Луизы и Анны ценные подарки на день рождения и Рождество, стараясь при этом выбрать что-то особенно желанное для того, кому подарок предназначен.

Мистер и миссис Динсмор придерживались такой же линии поведения. Когда Рози гостила в Йоне, ей разрешалось быть настолько открытой, насколько она пожелает. То же самое касалось и общения с детьми тети Софи. Однако Рози никогда не гостила в Розлэнде без своих родителей или сестры, а детей Луизы и Анны никогда не приглашали в Оакс надолго.