Элси вновь заплакала.

— Мое бедное дитя! Мой бедный сынок! Что я могу для него сделать?

— Я пойду к нему. Доверь это мне, — сказал мистер Динсмор, выходя из комнаты быстрым, твердым шагом.

— О, Эдди, дорогой! Вставай, идем домой! — умоляла мальчика сестра. — Если ты не встанешь, то мне придется пойти самой, потому что Прилла сказала, что мама зовет нас, а ты же знаешь, что мы должны слушаться.

— Я не могу, я не могу идти домой! Как я посмотрю на маму! Она больше никогда не будет любить меня!

— Нет, будет, Эдди. Она всегда будет любить нас, и если ты действительно жалеешь о том, что был непослушен нашему дорогому папе, то не будешь упорствовать и послушаешься маму.

— Но я поступил так плохо! Ужасно плохо! Ах, Элси, что мне делать? Иисус больше не будет меня любить, и мама тоже. Никто.

— О, Эдди, — всхлипывала его сестра, — не говори так. Иисус любит тебя и простит, если ты попросишь Его, и мама и папа тоже простят, потому что они оба любят тебя. И я люблю тебя очень-очень.

Они были наедине. Арчи ушел домой вместе со своим отцом.

Сзади кто-то подошел, и над головой у детей раздался голос мистера Динсмора. Из-за категоричности его тона казалось, что он очень суров, хотя на самом деле это было не так.

— Эдвард, встань с этой сырой земли и немедленно иди домой. Ты что, в добавок к неприятностям твоей бедной мамы, причиненных твоим непослушанием, хочешь еще и заболеть?

Мальчик тотчас встал. Он был научен подчиняться своему дедушке в той же степени, что и родителям.

— Ох, дедушка, пожалуйста, не наказывай его очень сильно! Его сердце и так почти разбито. Он бы не согласился нарочно причинить папе вред даже за все сокровища мира, — начала просить маленькая Элси, быстро подойдя к мистеру Динсмору. Сжав обеими руками ладонь дедушки, она умоляюще подняла на него свои затуманенные от слез глаза.

— Нет, дедушка должен меня наказать, — всхлипывал Эдди. — Я поступил очень плохо и заслуживаю самой ужасной порки. Папа сейчас этого сделать не сможет! — воскликнул он, поглощенный новой волной скорби и угрызений совести. — А мама не захочет. Дедушка, это придется сделать тебе. Пожалуйста, наказывай быстрее, потому что я хочу скорее с этим покончить.

— Значит причиной всего этого отчаяния был лишь страх перед наказанием? — спросил мистер Динсмор. Взяв Эдварда за руку, он наклонился, и пристально посмотрел мальчику в лицо.

— О, нет, нет, дедушка! Просто от мысли о том, какое зло я причинил моему папе, я согласен, чтобы меня пороли каждый день. Дедушка, накажи меня скорее.

— Нет, Эдвард. Я не люблю подобных вещей и не накажу тебя, если только об этом не попросят твои папа или мама. Доктор надеется, что твой отец через неделю-другую снова будет на ногах, а значит, он сам сможет заняться твоим делом.

— О, значит он не умрет! Он не умрет, наш дорогой папочка! — воскликнули оба ребенка в один голос.

— Нет. Бог был очень добр ко всем нам, позволив пуле попасть в такое место, где она смогла нанести лишь незначительное ранение. Что ж, Эдвард, надеюсь это станет для тебя уроком, который ты запомнишь на всю жизнь, и впредь ты больше никогда не будешь непослушным.

Они как раз проходили аллею. Эдди покорно шел рядом с дедушкой. Из-за сильного изнурения, причиненного ужасным волнением последнего часа, его походка была нетвердой. Заметив это, мистер Динсмор взял мальчика на руки и занес в дом.

Единственными звуками, которые издавал паренек, пока сидел на веранде, были тихие, жалобные всхлипывания и вздохи, но затем он вцепился в руку дедушки и вновь разразился рыданиями:

— О, дедушка! Я не могу войти! Я не могу, я не могу увидеть маму, потому что она больше не будет меня любить.

Услышав эти слова, мама поспешно вышла на веранду. Но ее щекам бежали слезы, а материнское сердце было исполнено сострадания к несчастному ребенку, мучимому чувством вины. Склонившись к сыну и протянув к нему свои руки, она сказала тихим, дрожащим голосом:

— Эдди, сынок, иди к маме. Если мой мальчик действительно сожалеет о своем грехе, то мама не будет укорять его, и он может рассчитывать только на прощение и любовь.

Эдди бросился на грудь матери.

— Мама, мама, я сожалею, так сожалею! Я больше никогда, никогда не ослушаюсь тебя или папу.

— Да поможет тебе Бог, сынок. Если ты надеешься на свои собственные силы, то непременно упадешь.

— Да, мама! О, моя дорогая мамочка! Я поступил очень плохо! Я ослушался своего отца и попал в него из пистолета, а значит меня следует сурово выпороть. Может, пусть это сделает дедушка?

Миссис Травилла вопросительно подняла глаза на своего отца.

— Это всецело его идея, — сказал мистер Динсмор растроганно, — и я думаю, что он уже получил самое худшее наказание, испытав скорбь и угрызения совести.

Элси облегченно вздохнула.

— Думаю, его отец скажет то же самое. Он примет решение об этом, когда поправится. Эдди, сынок, папа сейчас слишком болен для того, чтобы сказать, как с тобой поступить. Думаю, он даже не знает о твоем непослушании. Тебе придется подождать несколько дней. Я знаю, что неопределенность мучительна, но мой мальчик должен постараться быть терпеливым, помня о том, что он сам навлек на себя все эти страдания. И к тому же у него есть прощение и любовь его мамы, — добавила Элси, прижимая сына к сердцу и нежно гладя его по голове.

В тот вечер детям мучительно не хватало их драгоценного получаса, проведенного с мамой перед сном. И не только в тот, но и во все последующие вечера на время болезни их папы. Элси отходила от мужа лишь на короткое время, чтобы сказать детям несколько любящих слов и каждого поцеловать. В течение дня они ее почти не видели, потому что им было строго запрещено заходить в комнату отца.

Тем не менее, дети вели себя очень хорошо, и занятия проходили почти, как обычно. За порядком в классной комнате следила маленькая Элси, и даже своенравный Эдди тихо подчинялся ее мягкому руководству, а за выполнением заданий любезно согласился проследить дедушка. Он также брал их с собой на верховые прогулки, и кроме того, если был погожий день, дети приятно проводили время, гуляя пешком вместе с дедушкой, тетей Рози или нянями.

Друзья и соседи были очень добры и заботливы, но более всех — Леланды. Арчи рассказал своему отцу о том, кто и как дразнил и провоцировал бедного Эдди, подстрекая его выстрелить из пистолета. Мистер Леланд пересказал эху историю мистеру Динсмору, а тот повторил ее своему отцу и сестрам.

Чрезвычайно разгневавшись на двух сорванцов, пожилой джентльмен сурово наказал их обоих, в то время как Элси была рада узнать, что ее сын уступил искушению проявить непослушание неохотно. Она очень сочувствовала мальчику, видя как тяжело он переживал в эти дни ожидания, как был удручен, как беспокоился о здоровье своего папы. Эдди не мог дождаться того момента, когда ему разрешат прийти к отцу с покаянием и прошением о прощении.

Наконец, этот момент наступил. Мистеру Травилле было уже намного лучше, и доктор Бартон не видел никакой опасности в том, чтобы пациент встретился с детьми и услышал все подробности происшествия.

В первую очередь провести несколько минут с мистером Травиллой позволили маленькой Элси, Виолетте, Гарольду и малышу. После обмена поцелуями их маленькие языки быстро затараторили, выражая бьющую через край радость о выздоровлении отца.

— Но где Эдди? — спросил мистер Травилла, немного обеспокоено посмотрев на жену. — Надеюсь, он не болен?

— Нет, дорогой, он сейчас придет, — ответила Элси, и ей на глаза навернулись слезы. — Никто из них не переживал эту разлуку с тобой так тяжело, как он. Но есть кое-что, о чем он попросил рассказать тебе перед его приходом.