А я так надеялась, что она станет в этом моим союзником. Разочарование почти невыносимо.

Наконец она произносит:

— Этот Сай, Целитель в Лицее. Насколько он заслуживает доверия?

Знаю, что мы с Саем друзья. Он сердечно поздравил нас с Тариком, когда узнал о нашей помолвки, а, когда он вместе с нами, он больше не такой официальный и чопорный. Но я хорошо понимаю, кому принадлежит преданность Сая.

— Сай верен Тарику. Если бы ему пришлось выбирать между нами, он бы выбрал короля Сокола.

Мать кивает.

— Как и должно быть. А мальчик-король? Насколько он заслуживает доверия?

Я нервно заламываю руки на коленях, что не ускользает от взгляда матери. Мне хочется сказать, что Тарик заслуживает доверия. Что как король, он действует с сознанием своего долга. Но из-за того, что долг у него на первом месте, он так ужасно предал меня. Он собирался жениться на принцессе Тюль несмотря на то, что у нас были такие сильные чувства друг к другу. Он, видимо, считал, что я подожду в сторонке, пока он будет с ней в постели, чтобы зачать наследника. То, чего сам никогда бы не стерпел, поменяйся мы ролями. А потом он решил использовать как оружие краторий — смесь спектория и яда Скалдингов — в надвигающейся войне против моего отца. Он хотел причинить вред моему народу. Я сжимаю зубы и поднимаю подбородок, выдерживая взгляд матери.

— Он использует спекторий так, как посчитает нужным.

— Хм, — все, что говорит мама. А затем:

— Позволь мне подумать об этом, Магар. Нельзя, чтобы спекторий попал не в те руки. Но я не уверена, что король Сокол столь же легко возьмет на себя вину в кровопролитии, как и твой отец. Мои шпионы сообщают, что он справедлив и решителен.

Шпионы? Я понятия не имела, что у мамы есть шпионы. И я даже не догадывалась, что они есть в далёкой Теории. Мне ещё многому нужно у неё научиться, чтобы быть королевой.

— Однако, продолжает она, — власть, есть власть, и она склонна вскружить голову человеку, так что даже сердце может быть обмануто ею. Да, мне нужно подумать об этом, дитя. Но до тех пор ты не должна создавать. Как тебе удалось скрывать это так долго?

— В ванной есть проточная вода, которая в конечно итоге сливается в Нефари. Я создаю только маленькими порциями поздними вечерами после того, как все уходят.

Я преуменьшаю, говоря, что количество спектория не велико. Раньше я не переживала о чистке туалета, скидывая созданное прямо в отверстие, ведущее в Нефари. Немногие рискнут сунуться в ту часть реки, где в итоге оседают отходы. Да и если бы нашли спекторий, можно было бы предположить, что он попал туда из дворца, но не конкретно из моей комнаты. Однако сейчас здесь отец, который знает, что мне нужно создавать каждый день. Он будет знать, где искать. Но даже его внимательный взгляд не сможет увидеть то, что я делаю. Спекторий, который я сейчас создаю, всего лишь маленькие капельки, как капельки пота; если они попадут в Нефари, то их сияние может быть ошибочно принято за блики солнца или отражение звезд в поверхности реки. Они даже малы для того, чтобы соединиться вместе, слишком малы для любых злых намерений отца. По правде говоря, я трачу почти всю ночь, чтобы создавать таким образом, так что восстановленная энергия тут же исчезает из-за недосыпания. Даже сейчас я очень хочу спать. Но впереди ужин, на котором мы должны присутствовать, а сказаться больной, не лучшая идея. Я хочу посмотреть, как мама будет развлекать Тарика, не смотря на его способности.

В этот момент Анку тихо открывает огромные двери в покои и заходит. Она несет с собой факел. Единственное движение, которым она приветствует нас — это легкий кивок. Затем она приступает зажигать бра во всех комнатах покоев. Тьма крадется со стороны балкона и окружает нас, словно темная пыль. Мама зевает, прикрывая рот тыльной стороной ладони.

Вставая, она говорит:

— Моя дорогая, как я рада снова видеть тебя. Нужно идти готовиться к ужину. И, похоже, краску на твоём лице необходимо поправить.

Она снова обнимает меня, но так, как обычно обнимают грязного ребенка: чопорно и без симпатии, разыгрывая учтивость, хотя Анку не смотрит.

Может быть наш ужин будет менее неловок в присутствии мамы. Она знает, как развлечь отца, и она — исключительная хозяйка. По какой-то непонятной причине я очень хочу, чтобы она впечатлила Тарика, чтобы показала ему, что Серубель — это не королевство грубых варваров с примитивными обычаями. Если кто-то и сможет доказать это, то только мама.

Но есть кое-что, о чем я забыла. Пожалуй, о самом главном. Я хватаю маму за руку до того, как она успевает дойти до двери, которую Анку оставила открытой.

— Мама, ты знаешь, что значит Лингот?

4

ТАРИК

Тарик не уверен, чего он ожидал от королевы Ханлин, но точно не этого. Возможно, что она будет упрямой, грубой и чопорной, как король Эрон. Или, что она будет тихой и послушной, просто украшением рядом с мужем. Что еще более важно, он думал, что она продолжит плести обман, что каждое ее слово будет сочиться ложью, как у короля Серубеля или, по крайней мере, покажет неискренность своими жестами. Он надеялся собрать побольше доказательств и узнать, что эти двое действительно запланировали для его союза с Сепорой.

Но жесты королевы открыты и уверены, ее слова звучат правдиво. Единственное, что она, кажется, скрывает, это как устала после поездки в Теорию. На самом деле, она так пытается скрыть это, что взяла командование ужином на себя, словно это она хозяйка, а он гость.

И он признается себе, что совсем даже не против. Было утомительно развлекать Эрона столько вечеров подряд. Король Серубеля говорит только о войне, о том, как им нужен краторий или как важно заставить Сепору создавать. Он признался, что бил ее, когда она пыталась сопротивляться в Серубеле.

— Иногда её нужно скорее наказать, чем поощрить, — объяснил король. — Нет ничего, что не смог бы исправить хороший кнут.

Если бы Рашиди осторожно не положил ему руку на плечо, Тарик собственными руками сдавил бы шею Эрона, прежде чем тот успел сделать следующий вдох. Даже сейчас он упивается фантазией, какой бы нанести вред королю Серубеля.

Просто удивительно, что Сепора не сбежала от отца раньше.

Но Тарик испытывает облегчение, обнаружив, что королева Ханлин кажется совсем другим человеком. Она хорошо отзывается о Сепоре, уверив его, что однажды та станет отличной королевой. Она бросает дочери поощрительные взгляды, когда думает, что никто не смотрит. Она осыпает Тарика комплиментами по поводу еды, декорации стола и хорошо вышколенного штата слуг, которые их обслуживают. Она даже несколько раз пыталась вовлечь Сетоса в разговор, в два раза больше, чем сам Тарик. Но, кажется, Сетос не восприимчив к чарам Ханлин и перемещает еду по тарелке вместо того, чтобы, как всегда, проглотить её.

Во многих отношениях она напоминает ему девушку, которая однажды сбежала из гарема и устроила погоню со стражниками во дворце. Девушку с врождённой храбростью и склонностью к решению проблем.

Конечно, его не должно удивлять то, что Сепора похожа на мать. Но из всех физических черт, которые Сепора унаследовала от королевы Ханлин, такие как женственная фигура и полные губы, больше всего его восхищают незаметные качества в обоих женщинах, такие как здоровая уверенность в себе и их стратегическое мышление. Только этим вечером королева Ханлин поставила Рашиди на место и с легкостью и улыбкой отнеслась к невыносимому настроению Сетоса, что говорит о том, что гостеприимство для нее — это искусство. От Тарика также не ускользнуло, что Сепора с гордостью ловит каждое движение своей матери и прислушивается к каждому её слову.

Тарик благодарен, что хотя бы мать Сепоры такая уравновешенная, потому что кажется, что отец совершенно безумен.

— Когда Сепора только училась ездить на Нуне, она тайком выбиралась ночью на улицу, чтобы попрактиковаться, — рассказывает королева Ханлин. — Когда следующим утром наступало время обучения, она засыпала за столом, — она с шутливым отчаянием качает головой. — Даже я не посмею заснуть посреди урока Алдона. После этого случая он заставил её стоять на протяжении всех уроков, и она очень быстро научилась тому, что тайные ночные экскурсии придется прекратить.