— Нет, — успокоил сына Ларри. — К нам придёт миссис Чалмерс с дочерью. Будет праздничный обед. А в пятницу…

— Большая уборка, да? Пап, а в субботу ты пойдёшь в мастерскую?

— Конечно, работа есть работа, — и не дожидаясь вполне логичного вопроса: — Пойдёшь со мной.

Радостный вопль Марка потряс стены. Ларри рассмеялся. Восторг Марка перед мастерской и его работой был таким трогательным… и рука у Марка заметно окрепла: заметно по рисункам. Так что… но не надо загадывать. И будем надеяться, что Чак на этот раз не явится с визитом. Как в тот раз…

…Они только-только закончили возиться с альпийской горкой и теперь сидели на крыльце, любуясь результатом.

— Ну вот, теперь они начнут расти, и через пять лет у нас будет настоящая горка.

— Так долго ждать, пап?

— Красота долго делается и долго радует. Да и куда нам спешить?

Марк не слишком уверенно кивнул. До сих пор в их доме всё делалось сразу. Привозили и постелили ковры. Привезли и поставили мебель… а тут надо ждать. Зачем?

— Пап, — начал Марк.

И не договорил. Потому что у их калитки остановился высокий широкоплечий негр в джинсах и светлой рубашке, чёрная кожаная куртка небрежно перекинута через плечо.

— Привет.

— Привет, Чак, — он встал и улыбнулся. — Заходи.

— Что, — Чак вошёл, быстрым внимательным взглядом охватив газон и крыльцо, — устроился уже?

— Жить можно, — ответил он и повторил: — Заходи.

Марк молча ходил за ними, пока он показывал Чаку дом. Закончили осмотр, где и начали — в гостиной.

— Выпьешь чего-нибудь?

— Спиртное держишь? — насмешливо удивился Чак. — И попа не боишься?

— Не знал, что ты в церковь ходишь, — ответил он с такой же чуть-чуть насмешливой интонацией и открыл бар. — Так чего тебе?

Чак промолчал, оглядывая бутылки, и он смешал два коктейля по своему вкусу.

— И это умеешь.

Чак не спрашивал, но он кивнул в ответ.

— Да, ты ж домашним был, — усмехнулся Чак, беря стакан, отхлебнул и тоном знатока: — А неплохо. В самом деле, умеешь. И устроился… не хуже беляков.

— Так и мы ж не хуже.

Он развёл огонь в камине, и они сели у огня в креслах, хотя было ещё тепло. Марк не уходил, и он говорил сдержаннее, чем хотелось. Нет, ссориться с Чаком он не собирался, им нечего делить, Чак тоже работает у сэра Джонатана, но… но вот так и подмывает отщёлкать Чака. Но он привычно сдержался. Незачем и не из-за чего. А что у Чака характер тяжёлый и даже, как говорится, поганый, уже весь Цветной знает.

— Здорово поиздержался, наверное?

— Прилично.

— В кредит брал?

— Что-то в кредит, а что-то и за наличные.

Чак понимающе кивнул, отпил и, погоняв во рту, проглотил, повертел стакан.

— Что ж, не боишься долгов?

— Когда заработок стабильный, долги не страшны.

— Не люблю долгов, — отрезает Чак.

Он пожимает плечами, а Чак со злой непонятной усмешкой продолжает:

— Берёшь под один процент, а возвращаешь по другому. И хуже нет, когда ни срока, ни процента не знаешь, — и тряхнув стаканом так, чтобы лёд ударился, зашуршал по стенкам. — Аренда большая?

Он называет, И Чак присвистывает.

— Ну и дерёт мэрия!

— Так цена по товару, — смеётся он.

— Тоже верно.

Чак допивает и в стаёт.

— Ладно, бывай.

— До свидания.

Они прощаются, и Чак уходит…

…Ларри не мог понять, зачем Чак говорил по-простому, он же умеет вполне правильно, и вот… сам он так говорил те три года и потом в имении. Но там-то понятно, а от кого прячется Чак? Но это уже проблемы Чака, а не его.

— Пап, ты мне почитаешь?

— Сначала всё уберём.

Они навели на кухне порядок и пошли в гостиную. Ларри задёрнул шторы и разжёг огонь в камине — Марку эту операцию он ещё не доверял.

— Неси книгу, сынок.

Марк достал из книжного шкафа большой том.

— Вот, мы не дочитали.

— Хорошо.

Ларри сел в кресло, и Марк удобно устроился рядом на широком подлокотнике, прижавшись подбородком к отцовскому плечу. Ларри открыл книгу. «Илиада» Гомера. Мерные чеканные строки, боги, герои, битвы. Большие, во весь лист иллюстрации.

Ларри читал, пока не почувствовал, что тело Марка сонно обмякает, и тогда мягко без хлопка закрыл книгу.

— Пора спать, сынок.

— Ага-а, — протяжным вздохом согласился Марк. — Пап, а…

— Спать, Марк, — чуть строже повторил Ларри.

Марк снова вздохнул и встал.

— Ладно, пап. Ты зайдёшь ко мне.

— Конечно.

Марк убежал наверх, а Ларри остался сидеть у камина, рассеянно перелистывая страницы. Потом встал, поставил книгу в шкаф, оглядел догорающие поленья и пошёл наверх.

В комнате Марка темно и тихо, только сонное детское дыхание. Ларри послушал его, стоя на пороге, и бесшумно отступил, закрыв дверь. Теперь спуститься, проверить закрыты ли входная и кухонная двери, прогорели ли поленья в камине, выключить всюду свет и подняться к себе, в свою спальню. Не слишком ли велик для двоих такой дом? Но ведь их не всегда будет только двое. А, скажем, четверо или даже пятеро. Да, трое детей — это… это разумно. Если всё дальше пойдёт нормально, то так и будет.

Ларри выключил лампу у изголовья и закрыл глаза. Да, пусть так и будет. Странное, пьянящее чувство уверенности…

Это чувство не оставляло Ларри и в последующие дни. Но за полчаса до обеда он уже не был ни в чём уверен. Всё готово, дом блестит, рыба, чтобы не остыла, в духовке, желе в холодильнике, Марк в своём лучшем костюме, и он сам… и всё, как говорится, на уровне. И разумеется, она придёт, но будет ли? Будет ли то, в чём он уже почти убедил себя?

— Пап, — Марк смотрел на него снизу вверх. — Ты… — слова «боишься» он себе не позволил, но сообразил заменить самым подходящим: — Ты нервничаешь, да?

— Да, — кивнул Ларри и улыбнулся. — Это наш первый званый обед, понимаешь?

— Да, — кивнул Марк и ткнулся лбом в руку отца. — Я постараюсь.

— Спасибо, — очень серьёзно сказал Ларри.

Они стояли на крыльце, но увидел гостей первым не Ларри, а Марк.

— Пап, смотри, это они?

Ларри вздрогнул и ответил Марку, когда женщина в строгом тёмно-сером — самый немаркий цвет — костюме, держа за руку такую же темноволосую девочку в розовом платье, уже стояла у их калитки.

— Да, — Ларри с натугой вытолкнул из себя: — Это они, — улыбнулся и повторил уже свободнее: — Это они.

Чистый, новенький и безусловно роскошный, по меркам Цветного, дом, а на крыльце высокий негр в строгом тёмном костюме и рядом с ним мальчик тоже в костюме, только вместо галстука повязан ковбойский шнурок с кисточками. «Это… это… — даже про себя не смогла выговорить Эстер уже понятое и принятое, — Это моя судьба».

— Мам, мы сюда шли?

— Да, Рути. Будь умницей.

— Хорошо, — вздохнула Рут.

По дорожке, выложенной блестящими, будто тоже отмытыми с мылом, плоскими камнями, они подошли к крыльцу.

— Добрый день, миссис Чалмерс.

— Добрый день, мистер Левине, — она протянула руку для пожатия и улыбнулась. — Просто Эстер, хорошо… Лоуренс?

— Да, Эстер.

— А это моя дочь.

Эстер выразительно посмотрела на дочку, и та, закинув голову, чтобы видеть лицо Ларри, представилась:

— Рут Чалмерс.

И даже слегка присела. Марк, не дожидаясь слов или взгляда отца, склонил голову.

— Марк Левине. Очень приятно.

Все вместе вошли в гостиную. Ларри на мгновение растерялся, но Эстер сказала:

— очень мило. Вы недавно переехали?

И Ларри понял, что надо делать. Надо показать дом. И сделанное, и несделанное, и только задуманное.

Они прошли по всему дому. Ларри ничего не скрывал, но и не хвастался. Да, дом сделан и в нём можно жить, но его можно ещё делать. Строгая, но очень… добротная простота убранства понравилась Эстер. Во всех спальных пол затянут подобранным под цвет стен ковром, и стены не покрашены, а оклеены обоями, по европейской традиции, комната марка более… детская, мальчишеская комната, хотя безукоризненно убрана. Две спальни совсем пустые, только ковёр и занавеси, но ванные — у каждой спальни своя — оборудованы полностью.