Наконец всё обсудили, стали вставать и прощаться. Ларри задержался, обсуждая с директором и выбранной казначеем Эллен Эриксон из десятого «а» поступившие целевые пожертвования на стипендии. Решили, что конкретные вопросы станут решать, как только наберётся достаточная для решения сумма.

Она ждала его в коридоре и, как только он вышел из конференц-зала, сама подошла к нему.

— Вы… извините, вы — Левине? Да?

— Да, — кивнул Ларри, — Лоуренс Левине, — и улыбнулся, — к вашим услугам.

— Я — Эстер Чалмерс, — она запнулась.

— Да, — пришёл ей на помощь Ларри. — Первый «А», я не ошибся?

— Нет, — благодарно улыбнулась она. — Но… простите, я понимаю, это глупо, но я хочу вас спросить.

Ларри молча ждал.

— Вы… простите, — и с внезапно прорвавшейся решимостью, — Какое вы имеете отношение к тем Левине? Я знаю, вы — ювелир, ювелир Левине — это… это же не случайно?

— Да, — очень спокойно кивнул Ларри. — Вы правы. Я пятнадцать лет… прожил в доме сэра Маркуса Левине, был его учеником и подмастерьем. А…

— А я, — перебила она его, — я — сестра Дэвида, мужа…

— Мисси рут?! — вырвалось у Ларри.

— Да, — она горько улыбнулась. — Вы… вы знали её?

— Я видел её только один раз, — извиняющимся тоном сказал Ларри. — Но… но мне рассказывали о ней. И о сэре Дэвиде.

Разговаривая, они незаметно для себя вышли во двор.

— Я была совсем девочкой, родители погибли, — она говорила с привычной скорбью. — И когда Дэвид женился, Рут заменила мне мать. А потом… — она прерывисто вздохнула. — Потом, когда кольцо стало сжиматься… Словом, Дэвид сумел выправить мне документы, и я стала условной, почти цветной, но свободной и в услужении. Это стоило больших денег. Очень больших. Меня он спас. А сам… Вы знаете?

— Да, — кивнул Ларри. — Я знаю. И о сэре Соломоне тоже.

— Там… никто не уцелел?

— Нет, — коротко ответил Ларри и с удивившей его самого решимостью предложил: — Я провожу вас?

— Спасибо, — просто ответила она. — Я живу в Цветном.

Ларри постарался скрыть вздох облегчения.

Они шли рядом, но взять её под руку он всё-таки не рискнул. Она рассказывала ему о брате — дизайнере, талантливом художнике, о Рут, какая у них была дружная хорошая семья, как Дэвид и Рут решили спасать её.

— Это Рут настояла, чтобы я жила отдельно и приходила на день, будто на работу. И не входила в дом, если не видно условного знака. А потом… был погром. И я… меня не нашли. Но я осталась в чём была. На квартире знали, что я, — она улыбнулась с горькой насмешкой, — работаю на жидов, и я побоялась вернуться. Да и все мои вещи были у Дэвида, а их дом разграбили. Я не знаю, что бы со мной сталось, если бы не Эд, Эдвард Чалмерс.

— Ваш муж? — рискнул спросить Ларри.

— Да. Он был тоже… условный, и мы жили в Цветном. Эд считал, что там легче… выжить. Среди своих, — и искоса посмотрев на Ларри, сказала: — Он погиб. Его вместе с другими цветными мобилизовали на работы, и в бомбёжку… в Атланте.

Они подходили к Цветному кварталу. Ларри вдруг понял, что сейчас они простятся и… и ему будет не хватать её. Хотя они просто шли рядом, она рассказывала о себе, но…

— Я живу на Новой улице, третий дом слева от перекрёстка.

— У вас большая семья? — заинтересованно спросила она.

Интерес этот был обычным женским, но у Ларри вдруг перехватило дыхание.

— Нас двое. Я и сын. Он в третьем «Б».

— А… его мать?

Ларри улыбнулся.

— Прошлым летом я нашёл сына. Я работал в имении, а сюда мы приехали этой весной.

— А…? Ну да, — кивнула она. — Я поняла, простите.

— Что вы? — удивился Ларри. — Вам не за что просить прощения. Я был рабом. После… смерти сэра Маркуса меня продали с торгов, и три года, до самого Освобождения…

На этой стороне Цветного грудились многоквартирные дома-коробки, поделённые на множество клетушек, ни клочка зелени, пыльная мостовая с выщербленным, в ямах и трещинах асфальтом. Но это по меркам Цветного не самый плохой и даже совсем не плохой квартал. У большинства живущих здесь есть работа, пьют по выходным, скандалят по-семейному. Встречные вежливо и даже уважительно здоровались со спутницей Ларри, а его оглядывали с живым, но не враждебным интересом.

У одного из домов — длинного двухэтажного с облупившейся местами штукатуркой, но достаточно крепкого — она остановилась. И сразу на втором этаже с треском распахнулось окно, а звонкий детский голос на всю улицу провозгласил:

— Мама!

Эстер подняла голову и строго погрозила пальцем.

— Не высовывайся! Упадёшь!

— Я поймаю, — рассмеялся Ларри, глядя снизу вверх на кудрявую, похожую на Эстер девочку.

Увидев незнакомого, та сразу подалась назад, будто хотела спрятаться.

— Я сейчас поднимусь, — сказала ей Эстер, — не трогай замок, — и повернулась к Ларри. — Большое спасибо, что проводили.

— Да… я… я надеюсь, мы ещё встретимся?

— Конечно, — она помедлила и нерешительно продолжила: — Следующее заседание через месяц.

— Да, но, — Ларри сам на себя удивлялся, но остановиться не мог и не хотел. — Но мы, я и сын, будем счастливы видеть вас у себя. Вы согласны?

— Да, но…

— Я приглашаю вас с дочкой на обед. В воскресенье. Или… — он вдруг вспомнил. — Или в субботу?

Она благодарно улыбнулась ему.

— Спасибо. Давайте, как у всех. В воскресенье.

— Вы оказываете мне большую честь, — склонил голову Ларри. — Я благодарю вас и не смею задерживать. До свидания, миссис Чалмерс.

— До свидания, мистер Левине.

Они обменялись рукопожатием, и Ларри поспешил домой.

Сразу нахлынуло множество мыслей и соображений. Марк наверняка совсем заждался его. В воскресенье… надо будет приготовить хороший обед… а если… Энни научила его, и если купить хорошую рыбу, тогда он сделает настоящую фаршированную… Тогда салат, скажем… если рыба, то куриный салат, или… нет, салат с курицей, а на десерт… пирожные или желе… сегодня четверг, в субботу они сделают большую уборку и всё подготовят, да, десерт надо сжелать в субботу, иначе не успеет с рыбой…

После шума и пыли центральных улиц Цветного квартала Новая улица поражала тишиной, зеленью газонов и живых изгородей, блеском отмытых окон. Её уже заселили на десять домов с каждой стороны от перекрёстка, и шум продолжающейся стройки не беспокоил живущих в начале улицы, да и время уже позднее, стройка затихла до утра.

Марк сидел на ступеньках крыльца. Увидев отца, он вскочил на ноги кинулся навстречу.

— Пап! Ты пришёл! Я газон полил! Сам! Из шланга!

— Вижу, — рассмеялся Ларри, обнимая сына.

Лужи на газоне подтверждали слова Марка.

— Хорошо, Марк, ты поел?

— Да, орехов с молоком и… и я себе сэндвич сделал, — и шёпотом: — С ветчиной.

— И не порезался? — лукаво спросил Ларри и рассмеялся. — Ты молодец, сынок.

Так, в обнимку, они и вошли в дом. Ларри сразу поднялся в свою спальню переодеться и спустился вниз уже босиком в джинсах и ковбойке.

— Ну, давай готовить.

— Давай, — согласился Марк и невольно поёжился.

Отец никогда не ругал его, что он много ест, но ветчины он себе отрезал… чересчур. И, когда Ларри открыл новенький холодильник, Марк затаил дыхание. Но отец только улыбнулся.

— Тебе понравилось?

— Пап, я…

— Всё в порядке, Марк, еда нужна для еды.

Марк вздохнул.

— Она такая вкусная.

— Потому я её и купил, — Ларри подмигнул Марку. — Половину ты мне оставил, не так ли?

— Пап…

— Всё, Марк, хватит об этом. Смотри, яичницу по-французски делают так…

Ларри учил Марка так же, как его самого когда-то учила Энни. И Старый Хозяин. И Фредди. И… их было много. Ему всегда везло на хороших людей. Марк будет знать всё, что знает он сам. И много больше. Потому что Марк будет учиться в нормальной школе. И у Марка будет нормальная семья.

— В Воскресенье у нас будут гости.

— Дядя Чак?

В голосе Марка особого восторга не было. Чака он, как и все малыши в имении, боялся и не любил. Нет, при отце Чак ему ничего сделать не посмеет, но всё-таки… лучше от него подальше.