— Прыгни в воду и искупайся с головой. Тогда я и поверю, — ответила она, даже не взглянув на него.

— Но учти, я ведь прыгну, — завил Никон, снимая куртку.

— Прыгни, и тогда я поверю всему, что ты сказал, — ответила она так же холодно.

Он и пошел. Уж очень ему хотелось почувствовать все. К тому же, желание девушки — закон. Да и к тому же если он не полезет в воду, то она будет считать, что он и ей лгал, а лгуном Никон не хотел себя считать, и что бы его считали другие. Но у Никона было одно преимущество. Его треугольник не позволил бы ему сильно замерзнуть или хотя бы простудиться. Никон снял обувь, бросил рядом с курткой, набрал в грудь воздух и с разбегу прыгнул в воду. Вода тогда не показалась ему холодной, а даже наоборот — согревающей. Он немного проплыл, нырнул под воду и через пять секунд вынырнул с кристаллом в форме снежинки, который Никон нашел на дне. Он вышел на берег и протянул его ей.

— Теперь ты мне веришь?

Девушка была шокирована его поступком. Она медленно приняла его подарок. Когда её рука коснулась его мокрой ладони, он почувствовал её тепло, приятнее и согревающее. С того самого утра они начали общаться. Никон не раз благодарил своего друга за то, что тот познакомил его с этой девушкой. Она оказалась очень умной, решительной девушкой, хотя в общении была не мастером, но они быстро нашли общий язык. Когда они встретились в следующий раз, то Никону удалось разглядеть её лучше. Да, она не блистала внешностью: была довольно полная, всегда носила очки с толстыми линзами, отчего её большие глаза сильно выделялись. Она очень сильно смущалась, когда Никон спрашивал у неё, почему она носит очки. Девушка всегда увиливала от ответа. Но тогда он был очень настойчив, и ему как-то удалось уговорить её и посмотреть в её глаза без очков. Когда она сняла очки, Никон увидел её глаз. Они оказались разного цвета, хотя в очках были одинаковыми. Один её глаз был синий, яркий, кристально чистый, другой же, алый яркий и необыкновенно притягивающий, завораживающий. Чувство и взгляды обоих глаз были совершенно противоположны, но иногда бывало, что они сходились в чувствах, и тогда казалось, что этой цветовой пропасти не существует. Никону удалось узнать, что девушка не ходила в линзах лишь по той причине, что её глаза были столь ярки, что поверх линз высвечивали её глаза настоящим цветом. К тому же у неё были проблемы со зрением из-за этой гаммы цветов. И поэтому её взяли специальные маскирующие очки. Никон до сих пор недоумевал, почему такие красивые глаза она тщательно скрывала. Он всегда просил её снимать очки, когда они были наедине. Но какие бы у неё не были недостатки, он все равно любил её. С ней его чувства просыпались, он чувствовал многое. Он казался себе живым, живым по-настоящему. Ему хотелось, что бы они проводили много времени вместе. К сожалению, у неё было много дел дома. И к тому же, большую часть своего времени она посвящала учёбе. По этой причине они не могли много видеться и поэтому часами на пролёт разговаривали по ММТ. Общение с ней пошло Никону на пользу. Он, благодаря ней повысил свои знания с четверки на восьмёрку. Она была для него человеком, ради которого он действительно захотел жить всю оставшуюся жизнь.

К сожалению, судьба преподнесла ему совершенно иной путь. Он пообщался с ней больше года, но на этом все и закончилось. И виной тому было проклятие. Оно убило её, его любовь и весь смысл его жизни, а он остался жить. Он хорошо знал, что каждую неделю в воскресенье, она едет на 186 автобусе в центральную библиотеку. Это была её привычка, выработанная на протяжении не одного года. Как всегда, в восемь часов утра. Никон ни чего не имел против. Он даже иногда подвозил её, когда была возможность. Но в этот роковой день все произошло очень быстро и просто. Всю ночь ему было больно и так продолжалось почти до половины двенадцатого дня. Маги тогда ещё были в недоумении, что же вызвало этот импульс боли. Но всё было очень просто. Никон включил новости и узнал, что этот автобус попал в аварию. Очень страшную аварию. Все, кто находились в этот момент в автобусе, погибли. Все было бы не так страшно, если бы в машине, по причине которой и произошла авария, не было радиоактивных веществ, из-за которых от тела не осталось ни чего, даже пепла.

Никон чувствовал себя тогда так, как ни чувствовал, ни когда. Он даже попытался покончить с собой всеми известными и не известными способами, но так ни чего и не смог. Проклятие заставило его жить так, как до неё. Он мучился ещё около четырех лет после этого, но потом боль прошла, и на место её пришла другая, физическая и более слабая боль, а в душе и в сердце осталась пустота, печаль и отголоски старой любви. С тех пор Никон глубоко ушел в политику и постарался забыться. Работал до полного изнеможения, до полной потери сил и тогда только засыпал. Он делал большие успехи, но жизнь казалась ему сплошной черной полосой. И вот теперь, спустя сорок шесть лет он снова вспомнил о ней. И эти воспоминания были не очень легкими для него.

Прошло уже много времени, но Никон до сих пор корил себя за то, что оставил её тогда. Он понимал разумом, что это не зависело от него, но вот только сердце и душа болели, не давая успокоится. Никон не помнил, когда перестал чувствовать что-либо после Олимпии, и вот теперь чувства вернулись снова. Он слишком любил её и не хотел и не мог простить себя.

Ему снова захотелось обнять её, прижать к себе, поцеловать… Хотелось снова смотреть в эти удивительные глаза, полные радости, счастья, разума, загадок, любви и нежности. Хотелось снова видеть её живой.

Марина сидела и учила конспекты в библиотеке. Ей нужно было закончить защищать и приступить к выполнению работ по астрофизике. Что-то она у неё стало плохо идти. Марина старалась, как могла, но из-за общей загруженности ничего большего она не могла сделать.

Она тяжело оторвала, ставшие уже болеть глаза от голографического монитора, и протерла их. Её предстояло прочитать и желательно выучить ещё целых пятнадцать страниц из тридцати. Целая половина. Марина не отчаивалась. Она встала, размяла мышцы, которые затекли от сиденья в одном положении, а затем взглянула на время. Едва взглянув, она пожалела об этом. Половина одиннадцатого. В одиннадцать общежитие закрывается, как и Академия. Был конечно вариант остаться ночевать здесь, в комнате, только без специального разрешения это сделать не так-то просто. А выпросить это разрешение очень трудно. Даниэль говорил, что это нужно писать заявление в деканат. А с деканатом шутки плохи. Они, конечно поощряют учебу, но оставлять на ночь студентов не спешат. А все потому, что около десяти лет назад тут случился то ли пожар, то ли кто-то что-то поджег, то ли сигарету закурили, но включилась противопожарная система и облила некоторые редкие книги, не голографические, а бумажные, привезенные основательницей Академии с одной из экспедиций. Скандал был большой. Учеников быстро исключили из Академии без права восстановления, а что стало с книгами, ни кто толком сказать не может. Так что с тех пор оставаться в библиотеке просто не возможно.

Хотя, был ещё один вариант, но Марина смотрела на него скептически. А вариант таков, что нарушить некоторые правила и остаться в библиотеке. Некоторые так и делали. Тут главное не попасться. Даниэль давал некоторые советы, вот Марина и пыталась решить. Все же здесь даже диваны были. Так что, можно и остаться. Марина ещё раз взглянула на часы. Время катастрофически быстро спешило, а сделать нужно было столько, что диву даешься, как все это можно успеть. Кидая взгляд на монитор, Марина все больше склонялась к выводу, что легче всего нарушить правила. Взвесив все за и против, Марина все же решилась. Она быстро потушила свет, закрыла комнату и осталась ждать, когда выключится все.

Когда часы пробили половину второго, Марина только встала из-за монитора. В голове была полная каша. Казалось, что все физические законы смешались в один: гамма-излучения и мегаволны, законы сохранения магических полей и массы планет, искажения в пространстве у черных дыр и все энергии солнц. Все перемешалось.