Глава 8

Салем никак не отреагировал на то, что я нагишом вошла в крошечную бетонную комнату. Он не повернул головы и не издал ни звука, когда я воспользовалась туалетом и осторожно приблизилась к его красивому заду. Вжав ногти в ладони, я сделала глубокий вдох, чтобы восстановить силы.

Туман ледяных капель обжег мою кожу и сжал мои соски. Повернувшись ко мне спиной, Салем опустил руки, потом голову, и по спине у него побежали мурашки.

— Тебе мыло больше не нужно? — мои зубы стучали, а я еще даже не встала под брызги.

— Я собираюсь развернуться, — его глубокий тембр согрел мою покрытую мурашками плоть. — Не убегай.

Я нервно рассмеялась.

— И куда же мне бежать?

Салем издал звук, похожий на смешок, и медленно, дразняще повернулся ко мне лицом.

Его взгляд остановился на мне.

— Чувствуешь себя храброй?

— Чувствую себя грязной, — я задохнулась от непреднамеренного пошлого намека. — Я имею в виду, испачканной. Прошло несколько дней с тех пор, как я купалась.

«Фуууу». Теперь я просто звучала отвратительно.

В глазах Салема сверкнула улыбка, но выражение лица оставалось напряженным и суровым, жилы на шее натянулись, как будто он боролся с желанием посмотреть вниз. Предвкушение заставило мое сердце удариться о ребра. Я хотела, чтобы он посмотрел, взглянул и покончил с этим — чем бы это ни было.

Мы стояли в тупике зрительного контакта. Пока утекали секунды, я колебалась между вспышками жара и холодным ознобом, все мое тело пульсировало от осознания и покачивалось к нему. Должно быть, он заметил это, потому что его ноздри раздулись, а взгляд оторвался и устремился вниз.

Я наблюдала за резкими линиями его лица, пока он неторопливо осматривал меня с ног до головы. На втором заходе он задержался на месте между моими ногами. Мои внутренние мышцы свело судорогой. Его челюсти сжались. Мое дыхание участилось, и его тоже. Я размяла руки.

Ухмылка скользнула по его губам.

— Ярко-рыжая.

А чего он ожидал? Волосы у меня на голове были такими же яркими, как крылья божьей коровки.

Я проследила за его взглядом до моих лобковых волос, но мое внимание сосредоточилось на аккуратном черном пятне его волос. Мои легкие сжались. Неужели я вообразила его безволосым там, внизу? Да, может быть. Если у него и были волосы где-то еще ниже шеи, я их не видела. Не то чтобы я смотрела на что-то, кроме массивной эрекции, указывающей на меня. Мы стояли так близко, что если бы я расслабила напряженный пресс, то раскаленная головка его члена врезалась бы мне в живот.

Я видела все оттенки и размеры человеческих и гибридных гениталий. Большинство старших, человеческих мужчин, родившиеся в старом мире, были обрезаны — это было так варварски для якобы цивилизованного общества. Но мужчины в моем поколении были необрезанными. Как и Салем.

Бледная кожа туго натягивалась на набухшей стали, которая выглядела слишком тяжелой и распухшей, чтобы стоять. Но член стоял, становясь все толще и подергиваясь вверх, пока я смотрела на него широко раскрытыми глазами. Хотя я никогда не видела член так близко, я с уверенностью знала, что его член навсегда останется для меня эталоном, с которым сравнивают других.

Матерь милосердная, он разорвет меня пополам этой штукой. И все же мысль о нем пробудила во мне такой глубокий голод, что мне захотелось просунуть пальцы между ног и тереть их быстро и сильно, пока я не закричу от облегчения.

Это безумие. Я не была новичком в самоудовлетворении, но мне никогда не приходило в голову трогать себя, когда кто-то наблюдал. Салем вложил эту мысль в мою голову, и теперь она мучила меня так сильно, что я не могла остановить свою руку, которая ползла вниз, сквозь мои завитки…

— Черт, Доун, — его рука взлетела вверх, и он схватился за край раковины рядом с собой. — Ты меня убиваешь.

Я резко подняла глаза и ахнула. Его клыки удлинились, заострились, рот приоткрылся, чтобы вместить лезвия из кости. Я не видела его вен, но мои десны болели от взаимного голода. Будь я одна, я могла бы укусить себя за запястье, просто чтобы успокоить дискомфорт.

Откуда, черт возьми, взялась эта мысль? Неужели он каким-то образом проецирует свои чувства на меня? Нет, это… что бы это ни было, я чувствовала, что оно исходит откуда-то глубоко изнутри меня. Из сбивающего с толку, иррационального, инстинктивного места.

Он опустил голову, и его глаза горели серебряным пламенем, когда он изучал меня из-под бровей цвета сажи.

— Я собирался тебя помыть, — он схватил меня за руку и прижал мыло к моей ладони. — Но я не… — он отпустил меня, отступая назад и натыкаясь на раковину. — Мне нужно… снять напряжение… прежде чем…

Мне не нужно было, чтобы он заканчивал фразу. Его мускулы взбугрились, лицо напряглось, а ноги были широко расставлены, как у мужчины, готовящегося к битве. Он стоял высокий и властный, пока его взгляд пожирал мою фигуру, каждый раз возвращаясь к моей руке, которая замерла над ноющей болью между моих ног. Но он уже начинал терять контроль, о чем свидетельствовали его учащенное дыхание, выпятившийся кадык и дрожь в пальцах, когда он сжал свою эрекцию.

Отступив назад, я скользнула под ледяную воду, надеясь, что это вернет мне хоть немного здравого смысла. Жестокий холод только заставил мои соски напрячься еще сильнее, а тело задрожать. Когда холодная вода пропитала мои волосы и ударила в шею, я ахнула. Его глаза, похожие на расплавленный металл, впились в мои губы.

— Я не хочу причинять тебе боль, но, черт возьми, ты испытываешь меня. Ты… — Салем сжал свой ствол до побеления костяшек пальцев. — Так чертовски… — его рука быстро двинулась туда-сюда. — Безумно, — туда-сюда, туда-сюда. — Красива.

Его горячие слова потрясли мое сердце, но что меня парализовало, так это то, как яростно он начал трахать свою руку. Этот мужчина не знал границ, и его уверенность обещала избыток сексуального опыта.

«Я не буду нежным».

Он мог бы познакомить меня с вещами, на которые я никогда бы не согласилась, если бы мы встретились при других обстоятельствах. Но здесь мы стояли на нейтральной территории, голые и нуждающиеся, и нам некуда идти, не было никакого предлога, чтобы спрятаться.

Мои руки целеустремленно двигались, растирая мыло по коже, волосам и между ног. Я хотела быть чистой только для того, чтобы доставить ему удовольствие. Возможно, это неправильно. Да помогут мне небеса, солдаты Сопротивления сжали бы свои категоричные задницы, если бы знали, что замышляет их лидер. Кровосос — это враг. Близость с врагом запрещена. А запретное считалось неправильным.

Но мне все равно.

Мне нужно перестать думать в терминах правильного и неправильного. У моей матери были клыкастые любовники. Целых три! Она испугалась Мичио, когда впервые увидела его измененные клыки, и даже метнула в него ножи. Но в конце концов она прорвалась сквозь ментальные баррикады Дрона, чтобы спасти жизнь Мичио.

Салем зарычал сквозь сжатые клыки, его рука с ожесточенной скоростью летала над его членом. Пресс сокращался, а бедра толкались при каждом движении вниз, и он смотрел на мою киску, как будто находился в нескольких секундах от того, чтобы съесть меня целиком.

Узрите воплощение опасности во всей ее адской красе, хищника, который вот-вот порвет свой тонкий поводок, и его внимание сосредоточено на трепещущей добыче. Мой желудок сжался, мой пульс участился, но со страхом нахлынул прилив бушующей энергии. Я жила ради приключений, и не существовало ничего более захватывающего, чем прорываться сквозь баррикады на быстром коне и метать стрелы в то, чего я больше всего боялась.

И я точно знала, какого коня мне хотелось оседлать.

Я позволила мылу упасть на пол, вслепую потянулась назад и выключила воду. Его ласки себя замедлились, затем ускорились с новой яростью. Возбуждение вспыхнуло в его глазах, жар в них прогнал холод с моей кожи.

С трудом сглотнув, я сделала два шага вперед и опустилась на колени в дюйме от его члена.

— Дай мне, — я скользнула дрожащими пальцами по его руке, сжимая ее.

— Возьми его, — безжалостные кулаки поймали мои волосы, удерживая меня в плену, когда он проник между моих приоткрытых губ.

Его широкая головка ударила меня в заднюю стенку горла так сильно, что у меня защипало глаза. Я задохнулась, и мои руки метнулись к его бедрам, отталкивая его, пока я пыталась обуздать свой рвотный рефлекс. Он был слишком агрессивным, слишком большим, намного больше, чем я ожидала. О чем я только думала?

Он держал меня неподвижно, его пальцы запутались в моих волосах и обжигали кожу головы, пока он снова и снова колотил меня по горлу. Я хватала ртом воздух, хныкала и корчилась, колени больно ерзали по бетону. Чем больше я сопротивлялась, тем сильнее он двигал бедрами, как будто моя борьба возбуждала его.

«Укуси, укуси, укуси», — шептал мой разум, но я отбросила его прочь. Я поставила себя в такое положение, потому что хотела доставить ему удовольствие, а не кастрировать его.

Я крепче сжала руками его бедра и расслабила челюсти, горло и, наконец, пальцы. Подстраивая свое дыхание под его толчки, я перестала бороться, перестала думать и позволила ему провести меня через мой первый минет.

Его руки дрожали, поддерживая мою голову, его лобковые волосы касались моего носа с запахом мускуса и мужчины. Я потерялась в ощущении того, как он растягивает мой рот, скользит по моему языку и окутывает мои вкусовые рецепторы соленой эссенцией его кожи.

Вскоре у меня онемело горло. Боль все еще оставалась, но там расцвело что-то еще. Может быть, это трепет от незнакомой интимности или ощущение его мощного тела под моими руками и между моих губ. Что бы это ни было, это превратило мои мышцы в желе и расплавило внутренности в лужу пульсирующего жара.

Я инстинктивно покружила языком и сжала губы, тщательно убирая зубы, пока сосала. О боже, я не знала, что делаю, но за эти годы я практиковалась в своей голове миллион раз. Сосать, лизать, следить за зубами. Я справлюсь.