Глава 9

Зарывшись пальцами в меха, я закрыла глаза и следила за плавным скольжением его челюстей по внутренней стороне моего бедра. За горячим дыханием, обдающим мою мокрую плоть. За изгибанием его языка глубоко внутри меня.

Когда его губы с восхитительной точностью нашли мой клитор, мои глаза распахнулись, а задница оторвалась от пола. Он схватил меня за бедра, прижимая к полу и удерживая на месте, продолжая лизать, сосать и сводить с ума. Покалывающая настойчивость нарастала в моем нутре, становясь все больше, сильнее, заставляя мое сердце биться быстрее и раздражая нервные окончания.

Его большие пальцы сомкнулись и раздвинули мои складочки, дразня вход в мое тело. Сильные пальцы обхватывали мой холмик, пока он скользил этими большими пальцами в чувственном возбуждающем движении, вверх и вниз и вокруг моего отверстия, собирая влагу и разминая вдоль обеих сторон моего клитора. Я застонала от невероятного ощущения, и он отпустил мой бутон, погружаясь, теребя, только чтобы вернуться и снова помассировать его. Поймать. Выпустить. Погладить. Повторить. От его умелой ласки у меня перехватило дыхание; давление было таким безжалостно точным, техника — неописуемой.

Я выгнулась навстречу его прикосновению, нуждаясь, чтобы он оказался ближе, внутри. Затем он оказался там, проникая в меня порочными ударами, кончиками пальцев, костяшками пальцев, растирая мой канал в приступе спазмов. Когда его язык погрузился внутрь и дернулся, мне захотелось требовательно завыть. «Быстрее. Жестче. Глубже. Сейчас же».

— Что бы ты ни делал… — я втянула воздух и потерлась об его рот. — Не останавливайся.

— Умоляй, — его плутоватая улыбка дернулась у моей киски. Чертов садист.

— Пожалуйста! — сорвалось с моих губ, но прозвучало это скорее как «сейчас же!» Я смягчила свой тон. — Пожалуйста, продолжай. Вот так, вот так…

Черт побери, я превратилась в липкую лужицу желания. Его эротические поцелуи разрушили мою сдержанность, превратив меня в распутное создание. Но мне было все равно. Мне нравилось, как мое тело ощущалось под его ртом, нравилось, как вспыхивали его глаза, когда я стонала. И мне нравилась хрупкая пропасть, на грани которой он держал меня. Я цеплялась на краю, упивалась бесконечными мгновениями чистого блаженства. Пока он не провел языком по моему центру и не впился в клитор.

Я взорвалась. Наслаждение, не сравнимое ни с чем, что я когда-либо испытывала, мощно и ожесточенно разлилось по моему телу, приливая раскаленным добела электричеством к пальцам рук и ног. Я закричала сквозь ударные волны, мой голос сделался неузнаваемым, позвоночник выгнулся дугой, а мышцы сжались вокруг его пальцев.

Он застонал прямо в мою чувствительную плоть и продолжил трахать меня пальцами, его губы задвигались быстрее, агрессивнее на моем клиторе. Я брыкалась и билась. Это было слишком много, слишком рано. Но он не успокоился, не дал мне ни секунды, чтобы упиваться послевкусием.

Он не смягчился и во время следующей кульминации. Или во время той, что после этого.

Его выносливость была безграничной, его энергия — нечеловеческой, и он доказал это, часами удерживая меня в состоянии экстаза. Его рот делал коварные вещи с моим сознанием. Рот, созданный для удовлетворения потребностей женского голода. Я потеряла счет времени и оргазмам. Мой мозг превратился в кашу. Мое тело расслабилось, насытилось и гудело, и все же он не замедлился.

Растянувшись под безжалостным языком на моей груди, я коснулась его подбородка и приподняла его лицо.

— Довольно, Салем, — мой голос был сиплым, охрипшим от криков. — Что ты делаешь?

— Наслаждаюсь твоим великолепным телом, — он лизнул мой сосок. — Провожу время лучшим из возможных способов, — поцелуй в мою грудину. — Ломаю тебя.

— Поздравляю, — я уронила руку от его лица, слишком измученная, чтобы держать ее поднятой. — Я сломлена.

— Нет, это не так, — Салем скользнул вверх по моей груди, и его талантливые руки блуждали по моему телу, когда он зарылся носом в мою шею. — Я еще даже не трахнул тебя.

Я застонала.

— Будь проклята твоя нечеловеческая выносливость.

— Я никогда не слышал ни единой жалобы.

Напряжение пронзило мои челюсти, и я закрыла глаза, проклиная свою иррациональную ревность.

Салем обхватил мое лицо ладонями, подталкивая его, пока я не открыла глаза.

— Еще разок.

Еще один оргазм?

— Нет, Салем, я не могу, ты высосал меня досуха, — я обвила его руками и ногами, как умирающая обезьяна, и потянула, пока он не навалился на меня всем своим весом. — Давай лежать в обнимку. И спать. Долго-долго спать.

— Ты можешь поспать… после того, как высосешь меня досуха, — Салем вырвался из моих объятий и подобрался к моей голове. — Открой свой хорошенький ротик.

Он оседлал мои плечи, и его член торчал над моим лицом, такой набухший и красный, что я почувствовала укол вины. Он гладил и лизал меня во время бесчисленных оргазмов… на протяжении часов бурного наслаждения, не кусая меня, не трахая и не получая собственной разрядки.

Возможно, я была в нескольких секундах от того, чтобы отрубиться лицом вниз в слюнях удовлетворения, но он более чем заслужил жесткий отсос и глотание.

Он схватился за основание своей эрекции и уставился на меня. Его лицо блестело от блеска моего оргазма.

— У тебя кое-что… — я перевела взгляд на его рот. — На твоем… — подбородке, губах, щеках, везде. Зрелище было волнующим и чертовски эротичным.

Он провел пальцем по подбородку и облизал жидкость, закрыв глаза. Темные ресницы задрожали на его коже.

— Ты на вкус как мед и спелая…

— Если ты собираешься сказать…

— Девственность, — его глаза вспыхнули, ярче и горячее, чем когда-либо.

— Вот как? — я приподняла бровь. — Ты ешь много девственниц?

— Нет, — Салем наклонил свой член к моему рту. — Ты у меня первая, но не волнуйся. Девственность излечима, и я намерен вылечить тебя всеми мыслимыми способами.

Его тембр окутывал меня, как холодная темная ночь, когда он провел кулаком от корня к кончику, добавляя давление по направлению к головке. В щелке выступили капельки предэякулята, и Салем размазал соленую жидкость по моим губам.

Я открыла рот. От удивления? В приглашении? Уж явно не для разговора, потому что у меня не осталось слов.

Его губы приоткрылись, клыки удлинились, а глаза вспыхнули адским огнем. Зверь на грани голодной смерти.

— Когда мы выберемся отсюда… — он зажал головку своего члена между моих губ, его голос сделался хриплым от возбуждения. — Я собираюсь оставить тебя себе.

Прежде чем я успела возразить о своем месте в этом мире, он опустил руки на пол над моей головой и сделал выпад.

Я схватила его за задницу, и мои пальцы как будто впивались в камень, когда Салем стал работать своим членом в моем рту. Его толчки были длинными и ритмичными. Стонущих звуков, которые он издавал, оказалось достаточно, чтобы разжечь мой усталый огонь и заставить мой язык действовать.

Лежа на спине под ним, стоящим на коленях над моей головой и трахающим мое лицо, я чувствовала себя неуютно. Он мог увлечься и вдавить мой череп в бетон. На этот раз движения его бедер были более мягкими, осторожными и контролируемыми, как будто он точно знал, что делает.

Он, наверное, проделывал это тысячу раз.

— Обхвати мои яйца ладонью, — его приказ прозвучал как мольба, прошептанная на прерывистом дыхании.

Я провела рукой по его бедру и потянулась между ног спереди. Сначала неуверенно, я медленно стала массировать его мошонку, ощупывая мягкую безволосую кожу и удивляясь ее весу и форме. Важное открытие. В Салеме их было полно.

— Доун…

Глядя в его глаза, эти электрические серебристые глаза, я проворчала «М?», не выпуская его двигающегося члена.

— Сожми паль…

Я сжала.

— Аааа, — его бедра задвигались быстрее. — Бл*дь, да, именно так.

Осмелев, я положила свободную руку на основание его ствола. Крепко сжав кулак, я стала дрочить ему, одновременно посасывая и облизывая широкую головку. Он застонал и зажмурился, его грудь вздымалась, а бедра задрожали. О, ему это нравилось?

Его размашистые толчки замедлились до ленивых движений, и на мгновение мне показалось, что он собирается остановиться и позволить мне взять верх.

Опираясь на руку над моей головой, Салем опустил другую руку и накрыл мои пальцы своими. Затем он показал мне, чего хочет — более крепкого захвата, покручивающих движений, жестких рывков — и все это время я обхватывала его яйца и сосала головку. Кажется, я поняла.

Его рука снова уперлась в пол над моей головой. Мышцы его пресса напряглись и пошли рябью, пока Салем неподвижно застыл, приоткрыв рот и наблюдая за мной с невероятной интенсивностью.

— Бл*дь, ты выглядишь так порочно, когда обхватываешь меня губами, — его рука переместилась к моему рту, и он провел костяшками пальцев по впадинке на моей щеке. — Самое красивое, что я когда-либо видел, — его глаза расфокусировались, выражение лица исказилось. — Я сейчас кончу, детка.

Я застонала и стала сосать сильнее, крутить запястьем и сминать его яйца. Салем взревел, и каждый дюйм его тела превратился в сталь, когда он пролился в мое горло. Я смотрела на него с улыбкой в глазах и проглотила все до последней капли.

Его член выскользнул наружу, в мгновение ока сменившись губами. Его обнаженное тело накрыло мое, дыхание оставалось прерывистым, пока он пожирал мой рот. Он поцеловал меня глубоко, нежно, пока я не погрузилась в коматозный сон, умерев для всего мира.

Некоторое время спустя я проснулась от усиленного звука его пульсирующей крови. В какой-то момент, пока я спала, он натянул свои черные хлопчатобумажные штаны, но я по-прежнему была голой, закутавшись в теплые меха и Салема.

Оторвав щеку от его груди, я не удивилась, обнаружив на его шее и торсе узор светящихся вен. Я посмотрела на дверь, уверенная, что наши похитители направляются в нашу сторону.