Лэйни поразмыслила над словом «живчик».

— Знаешь, сверхэнергичные мужчины меня немного пугают. Кстати, желаю удачи! Элу не мешает завести подружку, которая восхищалась бы тем, какой он «живчик»… или хотя бы отдавала его одежду в стирку не реже раза в год.

Вернуться к работе не удалось: зазвонил телефон.

— Лэйни Вульф слушает.

— Я звоню, чтобы сказать, что ты сегодня прекрасно выглядишь, — раздался ласковый, интимный голос Джулиана.

— Чем могу быть вам полезной, сэр? — спросила Лэйни, заметив краем глаза, что Фрэн беззастенчиво прислушивается.

— Ты можешь уйти с работы в пять и вволю называть меня «сэр» у себя дома. «Спасибо, сэр!», «Было потрясающе, сэр!», «Я хочу еще, сэр!» и все такое прочее…

Воркующий голос Джулиана неожиданно вызвал у Лэйни раздражение. Что мешает ему заранее условиться о встрече? Почему она всегда должна была бежать к нему по первому зову и именно тогда, когда это устраивало его, а не ее? Лучше уж встречаться только по вторникам, как заведено! Почему, ну почему он так бессовестно пользуется ею?

«Потому что из вас двоих в браке состоит он, дура ты бестолковая», — зло сказала себе Лэйни.

— Боюсь, это не получится, сэр, — бесстрастно доложила она, с мрачным удовольствием видя разочарование Фрэн. — Что слышно насчет набросков?

— Лос-Анджелес, разумеется, настаивает на более стандартном подходе, — ответил Джулиан, меняя тон. — Прости, Лэйни. Ты и сама знала, что этим кончится. Их вкусы не меняются с 1938 года — и с чего им меняться? Прибыль решает все.

— Спасибо, Джулиан.

Лэйни повесила трубку, не дожидаясь продолжения. Любопытный взгляд Фрэн заставил ее низко склониться над наброском.

«Почему каждый разговор с ним доставляет мне столько разочарования?»

Она едва не произнесла это громко, но вовремя спохватилась и успела прикусить язык.

«Может, потому, что будущего нет ни у моей работы, ни у моей любви?»

Фэрил расплатилась и вышла из такси. Она поправила шарф и расстегнула верхнюю пуговицу длинного черного пальто, отметив, что руки не дрожат, несмотря на страх, за последние сутки ставший едва ли не привычным. В ту самую минуту, когда позвонила Шугар и объявила: «Сегодня!», страх надвинулся волной, но был решительно оттеснен.

По правде сказать, Фэрил только и делала, что прокручивала в памяти разговор в безукоризненно аккуратной кухне. В это утро она позволила убедить себя в том, о чем недавно не могла и помыслить. Не могла? Может быть, Шугар сумела заглянуть ей в душу и нашла там темный грязный угол?

Фэрил снова и снова принимала твердое решение позвонить и отказаться, объяснить, что никогда и ни за что не сможет пойти на такое… но что-то останавливало. Было время, когда она вот так же разрывалась между страхом и возбуждением, почти наслаждаясь тем, что совершает нечто запретное. Это было давнее чувство, но, оказывается, живучее.

Бог свидетель, она любила мужа! Их совместная жизнь едва ли оставляла желать лучшего, а дети были лучшими детьми на свете. Она готова была на все для счастья своей семьи! Но Шугар была права — неприятно, пугающе права: ответив Джону согласием и окунувшись в жизнь безупречной матери семейства, она оставила в прошлом свое истинное «я». И она жалела об этом.

Здравый смысл говорил, что она совершает ошибку, что последствия подобного поступка могут быть разрушительны. «Тебя поймают на этом, — говорил он, — и ты проклянешь минуту, когда согласилась. Откажись, пока еще есть время!» Но что-то более сильное сопротивлялось — то темное, что скрывалось глубоко в душе. Темная сторона ее души собиралась идти до конца.

Улица была залита ярким и холодным зимним солнцем. Под ногами похрустывало. Слабый ветерок колыхал голубой парусиновый навес с белыми буквами «Отель «Сен-Тропез». Фэрил прищурилась на название из-под широких полей шляпы, потом достала из сумочки темные очки. Руки все-таки слегка дрожали.

Хорошо, что сегодня яркое солнце, думала она, толкая тяжелую стеклянную дверь. Впрочем, будь на улице хоть кромешная тьма, она все равно нацепила бы темные очки! Даже в городе, который отделяют от Медоувью четыре населенных пункта, по закону подлости могли попасться знакомые. Шугар посоветовала взять такси, чтобы добраться до Гленвэйла, и это была хорошая идея. Не хватало еще, чтобы ее «сааб», припаркованный перед отелем, попался кому-нибудь на глаза!

Когда Фэрил шла широким и уверенным шагом к лифту, в ней трудно было заподозрить женщину в состоянии нарастающей паники. Никто не обратил на нее внимания и тем более не собирался останавливать. А если бы это все же случилось, что она ответила бы на вопрос, куда идет?

«Хватит, идиотка, — приказала она себе. — Ты что, не объяснишься с администратором? Скажешь, что тебя ждет знакомая, остановившаяся в отеле!»

Войдя в лифт, Фэрил оглядела себя в зеркало. Сборы заняли целый час, потому что никак не удавалось решить, что лучше надеть. Она стояла тогда, перебирая вешалки с одеждой в громадном встроенном гардеробе, который Джон заказал ей в подарок к дню рождения и который ей так понравился. Наконец она остановилась на бежевом трикотажном платье, простом и элегантном, но выгодно подчеркивающем фигуру. Длинное черное пальто и широкополая шляпа были выбраны с целью маскировки, как и темные очки. Нажав кнопку десятого этажа, Фэрил рывком сняла шляпу, позволив волосам рассыпаться по плечам, и зашарила в сумочке в поисках расчески. Помада! Она могла остаться на зубах! Нет, все в порядке…

Выйдя в коридор десятого этажа отеля, она удивленно отметила, что даже не помышляет о том, чтобы повернуть назад, хотя сердце бьется как сумасшедшее. В последний раз она чувствовала себя так в ту ночь, когда под влиянием минуты бросилась вон из общежития и на попутных машинах добралась до бухты Кейп Код. В какой-то момент, стоя под тусклым фонарем с поднятой рукой, она вспомнила, что утром экзамен по биологии, что подруги будут лихорадочно ее разыскивать, но это не омрачило приподнятого настроения. Черт возьми, она сто лет не чувствовала себя так хорошо, так что пусть экзамен катится куда подальше! Это было здорово — нести всякую чушь про свою жизнь мужикам, что подвозили ее в низких спортивных машинах или невзрачных пикапах. Мужикам, которые пытались соблазнить ее, все без исключения. Какой свободной, какой далекой от всех и всего она чувствовала себя! И наконец, утро на пляже и прогулка босиком по прохладному песку, в одиночестве… Нечто подобное она испытывала сейчас в коридоре отеля.

«Я чувствую себя молодой, по-настоящему молодой!» — думала Фэрил, не замечая, что улыбается.

Номер «люкс» находился в самом конце коридора. На двери был номер 1012 и название. Удивительно, но «люкс» назывался «Пляж». Будем надеяться, день на «пляже» окажется не хуже рассвета на пляже! Фэрил хихикнула, едва сумев подавить громкий смех. Уверенность вдруг вернулась к ней. Распахнув пальто и одернув платье, она дважды громко стукнула в дверь.

Открыла Шугар, одетая в свой любимый наряд — бесформенную шелковую хламиду — и сияющая улыбкой. В это утро она как следует подкрасилась, а волосы закрутила на затылке в свободный узел.

«Так вот как она выглядит в рабочие часы», — подумала Фэрил, мысленно усмехнувшись.

— Правильно сделала, что пришла, дорогуша! — вскричала Шугар, делая приглашающий жест.

Фэрил прошла в номер, на ходу снимая пальто. Ковер на полу был роскошным, тяжелые драпировки, плотно задернутые, полностью заглушали шум улицы, придавая помещению сходство с уютным коконом. Фэрил обвела взглядом гостиную, заметив просторный диван и козетку, стол и карточный столик вишневого дерева, громадное старинное зеркало, несколько подлинников картин и множество антикварных безделушек. На столике стояли два бокала и ведерко со льдом, из которого высовывалось горлышко бутылки. Хрустальная вазочка с икрой и какие-то закуски довершали сервировку.

— Здесь чудесно, — с удивлением заметила Фэрил.