«И снова еще раз в седло...»

Какие песни! А какие здесь шляпы, сапоги, шерстяные пледы, ремни, гитары — и какие усы, черт возьми! Люди не хотят расставаться со своим прошлым. Зрительный зал ревет от восторга и рукоплещет. Он не в силах вместить всех желающих посмотреть открытие фестиваля «Встречи с ковбойской поэзией», и праздник открытия пришлось повторить еще раз.

И снова в седло!..

По материалам журнала «Гео» подготовила Галина Леонова

В маленьком рыбацком городке Дипоу-Бей на тихоокеанском побережье штата Орегон Джеймса Рингроуза считали, мягко говоря, чудаком: этот сорокалетний школьный учитель физики задумал построить... подводную лодку. Поскольку никто не верил в успех" его затеи, а многочисленные зеваки, собиравшиеся поглазеть, как он собирает «Наутилус», демонстрировали неистощимое остроумие, Рингроуз в конце концов был вынужден перенести свою мини-верфь из рыбной гавани в маленькую бухту за городом, где ему не досаждали глупыми шуточками.

Вообще-то подобное отношение было вполне естественным, ибо провинция не прощает, тем, кто не укладывается в привычные стереотипы. Капитан Рингроуз предпочитал не распространяться о том, как его осенила «сумасшедшая идея».

Однажды он случайно прочитал в какой-то книге, что в годы второй мировой войны видный итальянский кораблестроитель Анжело Беллони по заданию «черного князя» Валерио Боргезе участвовал в совершенно секретном проекте: строил карликовые подводные лодки для тайной транспортировки и высадки «людей-лягушек», Как называли подводных, диверсантов в итальянских ВМС.

Поскольку у Джеймса было весьма необычное для технаря хобби — морская фауна, неудивительно, что он заболел идеей построить подводную лодку-малютку и всерьез заняться изучением обитателей глубин. Учитель понимал, что спроектировать ее сам он, конечно, не сможет: Нужны были чертежи. Поэтому Рингроуз выписал кучу специальной литературы и по вечерам прилежно штудировал ее. В конце концов его целеустремленность принесла плоды.

В 1955 году одна ливорнская фирма построила две сверхмалые подводные лодки «Х-404» и «Х-506». Их длина была всего 22 метра, водоизмещение — 70 тонн. С экипажем из пяти человек и восемью диверсантами радиус действия этих малюток достигал 1200 миль, а продолжительность автономного плавания составляла две недели. Тридцать лет спустя итальянский журнал «Ривиста маритима» опубликовал чертежи подводной лодки «Х-506». Вот они-то и попались на глаза Рингроузу, который решил взять итальянскую лодку в качестве прототипа, правда, в три раза уменьшив свой «Наутилус II».

На его постройку ушло больше двух лет, причем Джеймсу пришлось не раз и не два ездить за консультацией на судоремонтный завод в соседний Кис-Бей. Наконец настал день, когда желтая, как дыня, малютка была спущена на воду. Столь необычная окраска была выбрана им по двум причинам: во-первых, учитель надеялся, что этот цвет будет привлекать рыб, а во-вторых, он обожал «Битлз», у которых есть известная песенка о желтой субмарине.

Сначала Рингроуз проверил герметичность, совершив первое погружение на трехметровую глубину прямо у причала. Оно прошло отлично. Не обнаружилось ни малейшей течи. Цистерны быстро наполнялись и легко продувались, после чего «Наутилус II» пробкой выскакивал на поверхность. А главное, на дне посмотреть на желтое чудище собралось все окрестное рыбье население. Жаль только, что на берегу не оказалось никого из скептиков, предрекавших неудачу.

Довольный кораблестроитель-самоучка решил на следующий день провести ходовые испытания. Несмотря на осень, погода в то сентябрьское утро выдалась отличная: полный штиль и яркое солнце. Правда, с выходом Рингроуз задержался из-за того, что пришлось менять аккумуляторные батареи, подсевшие накануне во время погружений значительно больше расчетного. Это было необходимо, чтобы иметь запас хода, так как дизель на субмарину, учитывая ее размеры, он ставить не стал.

Приготовления заняли более трех часов. Время уже близилось к полудню, поднялся ветер. Однако откладывать испытания Джеймсу не хотелось: слишком долго он ждал этого дня. Тем более что выходить в океан Рингроуз не собирался, а в заливе, на берегу которого расположен Дипоу-Бей, сильного волнения не бывает даже при шторме. С собой учитель взял дочку соседа, семилетнюю Николь Роули, которой не мог отказать в удовольствии прокатиться на настоящей подводной лодке. В течение всего строительства девочка самоотверженно помогала ему на верфи — ее обязанностью было доставать из машины баночки кока-колы.

— Погружаться я не намеревался, а просто хотел проверить мореходные качества «Наутилуса», прежде всего его остойчивость. Поэтому на всякий случай задраил люк, — рассказывает на страницах журнала «Уикенд» Джеймс Рингроуз. — От причала мы отошли на самом малом. Лодка хорошо слушалась руля, ускоряла и замедляла ход, словом, вела себя выше всяких похвал. Мой командный пост находился прямо в рубке, чтобы через иллюминаторы можно было видеть, куда мы плывем, и одновременно наблюдать за жизнью мира.

Когда лодка начала маневрировать в заливе, стекла иллюминаторов стала захлестывать пена, но я не придал этому значения. К тому же Николь очень нравилось смотреть, как «Наутилус» вспарывает волны. Поэтому я направил его поближе к горловине залива, где они были больше.

Примерно через три часа, когда, описав широкую дугу, мы легли на обратный курс, я возомнил себя настоящим капитаном-подводником, которому все нипочем. Вот эта-то самонадеянность и подвела меня. Теоретически я знал железное правило подводников: в лодке не курить. Но после трех часов без сигареты начало звенеть в ушах. «Ничего не случится, если сделаю несколько затяжек. Ведь погружаться я не буду, да и верхний люк можно открыть, чтобы вытягивало дым», — успокоил я себя.

Сказано — сделано. Стоя за штурвалом, я безмятежно наслаждался сигаретой, как вдруг целый водопад, обрушившийся сверху из люка, сбил меня с ног. Первой мыслью было: лодка тонет! Но, барахтаясь в воде, я с облегчением увидел, что в иллюминаторах по-прежнему сияет солнце. Значит, нас просто-напросто накрыл «девятый вал», и дело не так уж безнадежно.

Только я подумал об этом, — продолжает Рингроуз, — как раздался испуганный возглас Николь:

— Ой, дядя Джеймс, глядите! — Прижавшись к передней стенке рубки, девочка показывала пальцем мне за спину.

Я обернулся, и у меня волосы встали дыбом. Плескавшаяся в рубке вода обдавала брызгами стеллаж у борта, где находились аккумуляторные батареи. При их замене я второпях, видимо, не закрепил надежно пластмассовую крышку над стеллажом. От качки она съехала, и с клемм фонтаном сыпались искры. К тому же в воздухе чувствовался резкий запах хлора. Если мы не отправимся на тот свет от короткого замыкания, то наверняка отравимся газом. Ни один из этих вариантов меня не устраивал. Я мигом вырубил напряжение, сорвал кабели питания с клемм всех четырех батарей и, привстав на цыпочки, одну за другой выбросил их в открытый люк рубки.

Не успел я сделать это, как в него хлынул новый водопад. Как только напор воды немного ослаб, я тут же задраил люк.

Хотя новоиспеченный подводник совершил серьезную ошибку, едва не закончившуюся катастрофой, в критические минуты он действовал с завидным хладнокровием, грамотно и быстро. Прежде всего нужно было откачать попавшую в лодку воду. Хотя ее набралось не так уж много, чтобы потопить «Наутилус II», при его малом водоизмещении даже такое количество нарушало остойчивость субмарины. Рингроуз отчетливо представлял, чем это грозит: достаточно небольшого крена при качке, и лодку может положить набок, а то и перевернуть. Поскольку электромоторы лишились питания, Джеймс взялся за ручную помпу. Качал он прямо-таки с остервенением, но вода, казалось, не убывала. Наконец медленно, словно нехотя, ее уровень опустился до щиколотки, а через полчаса показался решетчатый металлический настил.