Скрежет металла, скрип стекла. Мой взгляд мечется по салону раскуроченного автомобиля: где же она? Стекло разбито только с моей стороны, вылететь она не могла...

- Осторожно! - голос сверху. - Может, у него шея повреждена. Тогда лучше не трогать до приезда спасателей.

- А если бензин течет? - возразил кто-то. - Машина взорвется...

- Ты насмотрелся боевиков, - фыркнул первый. - Так не бывает!

- Бывает, - тихо добавил еще кто-то, - Сам видел... тащи его, ребята!

Я перестал вслушиваться в голоса, позволил себя вытянуть из автомобиля и уложить на хрустящий снег. Холодные пальцы прикоснулись к моему лбу.

- Ты как, приятель? - Голубые глаза изучали меня, небритые щеки покраснели от мороза. - Болит где?

- Девушка, - с трудом просипел я, превозмогая ноющую боль в груди. - В машине еще была девушка. Где она?

- Не было там девушки, - мужчина нахмурился, потом резко наклонился прямо к моему лицу и с шумом потянул носом воздух. - Не пил часом?

- Да обкуренный он, говорю вам! - затараторили сверху. - И не учуешь! Малолетний придурок! И кто таким права выдает? Ладно сам чуть не разбился, так сколько людей покалечил...

- Курил? - сурово спросил мужик.

Я нервно рассмеялся, но осекся от боли и закашлялся. Мерцана, ее сигарета, дым, который опять натворил дел. Ладно бы трава какая волшебная! Так нет, обычный табак. В первый раз испортилась книга, а сейчас, кажется, испортился я сам...

- Понятно, - мрачно подытожил небритый и со вздохом поднялся. - Тогда полиция разберется.

Услышав слово «полиция», я вздрогнул. Мысли заметались, как белки в лесу, охваченном пожаром. Бежать, спасаться! Глаза невидяще уставились в морозное небо. А куда бежать? И от кого спасаться? Я не знаю, кто я, я не знаю, где я и что вообще происходит. Если я Алекс, значит, я еще сплю. И исчезновение Мерцаны понятно: мало ли во сне что случается. Может, чтобы проснуться Сергеем, мне нужно уснуть как Алекс? Я закрыл глаза, пытаясь расслабиться. Тело била крупная дрожь, ладоней я не ощущал. Усталость, казалось, только и ждала сигнала наброситься на меня. Голоса слились в один мерный гул. Кажется, приехала полиция... или скорая. Меня перетащили в фургон. Повезут ли в тюрьму, положат ли в больницу, сейчас было все равно. Это уже неважно, этот сон закончится, и я снова вернусь в странное потаенное местечко Шайри и буду пить ее запашистое зелье...

- Алекс! - голос настойчиво звал меня из темноты забытья, но отзываться мне не хочется. Я же не Алекс. Мало ли что кому снится. Но голос не унимался: - Алекс, очнись! Очнись же!

- Отвали, - губы еле шевелятся.

- Что-о?! - кажется, мой собеседник больше удивился, чем рассердился. - Ты как разговариваешь с крестным? Лешка, давай, не придуривайся, открывай глаза.

Я вздрогнул, поспешно разлепил веки и уставился на бледное лицо в обрамлении черных волос.

- Карл, - потрясенно прошептал я.

- А ты бы больше обрадовался марам? - криво ухмыльнулся Карл Лаврентьевич. - И как тебя угораздило опять влипнуть? Хорошо, что я тебя раньше их почуял.

- Колдуны, которые охраняют Источник, - вспомнил я слова Шайри.

- Тссс! - Карл осторожно огляделся и качнул головой. - Мы еще не дома, так что много не болтай.

Я извернулся, чтобы посмотреть, куда он показывает. Маленький фургончик скорой помощи. Молоденькая медсестра сидит подчеркнуто прямо, остекленевшие глаза смотрят в никуда, ладони сложены на коленях, короткий пуховичок соскользнул с одного плечика. Я судорожно сглотнул: уж больно знакомая картина! И поспешно перевел взгляд на водителя. Тот был полностью сосредоточен на дороге.

- Его ты не околдовал?

- Нет, конечно, - фыркнул Карл. - Иначе он не смог бы вести машину... ну разве что, как ты недавно!

- Я недавно, - эхом повторил я. - А что произошло? Я не очень соображаю...

- Верю, - хмуро кивнул тот. - Иначе не знаю, как объяснить твое поведение. Ты сбежал из больницы, пропадал пару суток невесть где... Котарина чуть с ума не сошла! А потом неожиданно объявляешься с таким фейерверком силы, что все окрестные мары, уверен, уже несутся сюда со всех ног!

Я не знал, что ответить. Кто такая Котарина, почему у нее поехала крыша... и как все это относится ко мне. Карл устало потер высокий лоб. Он не выглядел таким уж самоуверенным злодеем, каким мне показался в нашу первую встречу. Под черными глазами залегли темные круги, костюм на нем практически висел, от идеальной прически не осталось и воспоминания.

- Что с Вами случилось? - невольно вырвалось у меня. Вот уж не ожидал от себя даже тени сочувствия к этому человеку!

- Ты о чем, Алекс? - нахмурился тот.

- Ваш вид, - я неопределенно махнул рукой, - такой... неопрятный.

- На себя посмотри, - язвительно поморщился тот. - И перестань выкать, жутко раздражает. Котарина болтала про амнезию, но мне можешь не заливать.

- Кто такая эта Котарина? - не выдержал я.

Карл уставился на меня так, словно я только что обернулся собакой.

- Ты... - он сглотнул. - Ты, действительно, потерял память?!

Я смотрел на него, не зная, что ответить. Как можно потерять то, что и не имел? Я не Алекс, и жизнь этого красавчика для меня лишь затянувшийся сон. Мужчина несколько минут внимательно рассматривал мое лицо, потом плечи его опустились, глаза словно потухли:

- Тогда дело дрянь. Я надеялся, что мы все исправим, когда ты придешь в себя. Но, если ты ничего не помнишь, я бессилен тебе помочь.

- Почему? - не то чтобы меня это действительно волновало. Просто голос Карла загадочным образом действовал на меня успокаивающе, а тишина раздражала.

- Потому что только ты знаешь, что конкретно нужно исправить, - тяжело вздохнул тот. - А теперь мы с тобой - одинокие мишени для маров. От тебя уже отреклась вся семья, только Котарина все еще пытается верить в твою невиновность. Я же с самого начала встал на твою сторону. И теперь такой же изгой, как и ты.

Я закрыл глаза. Ничего непонятно. И самое приятное, что мне не нужно ничего этого понимать. Это не моя жизнь, не мои проблемы. Изгои... Подумаешь! Богатеи поделить чего-то не могут. Да что вы знаете об изгнании? Когда понятия не имеешь, где ты будешь спать и будешь ли сегодня что-нибудь есть.

Карл говорил, я не слушал. Все это неважно, я уже засыпаю. И проснусь Сергеем, в своем нормальном обличье, без наворотов, пантов и дорогих пальто. И без Мерцаны...

Шекшема 9сент.07г.

Выпей, весс. Тебе станет лучше... Меццо-сопрано. Сладкий золотистый туман. Он щекочет ноздри, ласкает теплом кожу щёк. Маленький мальчик идёт по залитой солнцем полянке. Впереди его ждёт приключение. На душе радость и предвкушение, в руке гибкий прутик. Высокие ели приветливо машут зелёными лапами, мелкие птахи призывно щебечут в густых зарослях кустов. И вот оно. Огромное дерево с мощным стволом, кажется, обнимает ветвями половину леса.

Её дерево. И маленькая девочка с чёрными глазами дикого зверька. Она ждёт.

- Шайри! - зову.

Девочка бежит со всех ног, бросается на шею. Не устоял, повалился на спину. Боль в затылке. Ударился о корень. Отталкиваю девчонку, она плачет...

- Шайри, - произносят губы.

Как трудно говорить. Может, удар был сильнее, чем показалось мне? Трогаю затылок. Мокро. Это кровь? Удивлённо рассматриваю свою ладонь в красных пятнах. Нужно бежать обратно, дядя поможет. Он всегда помогает.

- Карл, - в горле хрипит чужой голос.

Открываю глаза и тут же сощуриваюсь от солнечного света. Сквозь ресницы наблюдаю, как мерно покачиваются ветки, мерцают жухлыми оттенками редкие листья. И на их фоне кусочки чистого неба кажутся ослепительно-голубыми.

Я лежу. Затылок пульсирует болью. Но тот мальчик из сна уже далеко в прошлом. Так далеко, что кажется, что это совсем другая жизнь. Чистая и беззаботная. Как же мне хотелось вернуться туда, спрятаться ото всех, всего и, прежде всего, от самого себя. Такого, каким я стал.

И вот я здесь. Лежу перед её деревом, как раньше. Как в детстве. И точно знаю, что никто не станет меня здесь искать. Никто. Ибо только Карлу я рассказал о девочке и её дереве. А дядя не выдаст.

Вздыхаю запах сырой опавшей листвы. Осень. Странно. Сухая трава колет шею, спину неприятно холодит земля. Надо подняться, не хочется подхватить обыкновенную простуду. Я здесь никогда не был осенью. Да и зимой, и весной. Родители отправляли меня к дяде только летом. Когда тепло и гулять по лесу было моим самым любимым, хоть и единственным, развлечением.