-- В этом чары все мои!

   Как богиня, я, конечно,

   Недоступна для любви!

   -- Но видь это казнь Тантала

   Для поклонников твоих!

   -- Но я требую так мало:

   Вью веревочки из них!

   XXXV

   -- О, ты гений! -- И две феи

   Обнялись еще нежней.

   Поцелуй поймав Цирцеи,

   Сафочка ласкалась к ней.

   Что милей подобной группы?

   Граций двух влюбленный вид!

   Женщин нежности, хоть глупы,

   Возбуждают аппетит.

   Но довольно. Вас растрогав,

   Я молчу... Вошел лакей.

   -- Дмитрий Павлович Сварогов! -

   Он сказал, вспугнув двух фей.

   -- А, проси! Цирцея встала,

   Оправляя туалет.

   -- Как? И он? - Софи вскричала.

   Феи жест ответил: "Нет!"

   XXXVI

   -- Дмитрий Павлович! Я рада,

   Кто бы, право, ждать вас мог?

   Избегать меня не надо!

   -- Я всегда у ваших ног! --

   На улыбки отвечая,

   Жал Сварогов ручки дам.

   -- Не хотите ль чашку чая?

   -- С зельем? Нет! -- Не стыдно ль вам?..

   -- Но, прекрасная Цирцея,

   Я серьезно к вам пришел

   Нынче в роли Одиссея.

   О, тягчайшее из зол!

   Возвратите, злая Пери,

   Здравый смысл друзьям моим!

   Встретил их у вашей двери...

   Что вы причинили им?

   -- Что ж они? -- Да все в обиде.

   В ccopе все, рычат, как зверь,

   И как будто даже в виде

   Не своем они теперь!

   -- Как? четвероногих поза?

   -- Сафочка, да не шути!

   Страшная метаморфоза!

   Превращаете! -- Почти.

   -- Превращу и вас, хотите,

   Леопардом вас создав?

   -- Не могу быть в вашей свите

   И овечкою, как граф!

   Благосклонен рок счастливый,

   Застрахован я от чар.

   -- В самом деле, лишь одни вы

   Непокорны... где мой дар?

   XXXVIII

   Многохитростного мужа,

   Одиссея узнаю!

   Пейте ж чай свой, или хуже

   Власть узнаете мою! --

   И Цирцея, стройно-гибкий

   Наклонив к нему свой стан,

   С очарованной улыбкой

   Подала ему стакан.

   -- Сафочка, налей сиропа!

   Одиссей, женаты вы?

   Ведь у вас есть Пенелопа?

   -- И вернейшая, увы!

   Кстати, мой визит прощальный:

   Я в Итаку еду, -- в Крым!

   -- Как? Зимою? В путь столь дальний!

   От театров? Нелюдим!

   XXXIX

   Но Сварогова от козней

   Двух богинь спасти пора.

   И к тому же вечер поздний,

   А глава и так пестра.

   Редки прелести Цирцеи,

   Слава Сафочке живой!

   Пусть прекрасны обе феи,

   Сафо я сравню ль с софой?

   Лучше дома, в сени граций,

   На софе писать строфу,

   В хоре рифм, аллитераций

   Сафо бросить на софу...

   Вы, быть может, из педантов, --

   Но хочу вас остеречь

   От богинь, от их талантов,

   Их улыбок, уст и плеч!

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

ПИСЬМО

   Общество -- это подражание.

                        Тард.

   En toute chose la lutte, c'est la vie: en religion, en politique, en litterature, en amour.

                                 M-me E. de Gir.

   I

   Прошлого воспоминанья,

   Милый, но ненужный хлам!

   Вас в камин без состраданья

   Все же бросить жалко нам...

   Возвратясь под кров домашний,

   Где храпел один Мамут, --

   Утомлен какой-то шашней, --

   Сел Сварогов кончить труд.

   После глупой передряги

   Порешивши свой отъезд,

   Письма, счеты и бумаги

   Он достал из разных мест.

   Кучи старых дум, тетрадок,

   На распутье двух дорог,

   Так приводим мы в порядок,

   Жизни подводя итог.

   II

   С тюбетейкою узорной

   По-домашнему надел

   Дмитрий архалук свой черный

   И взялся за кипу дел.

   Вдруг в портьере, как статуя,

   Встал Мамут. -- Мы едем! -- В Крым!

   И Мамут запел, танцуя:

   -- Кьятыбим бен кьятыбим!* --

   Счастье было в черной роже,

   Счастье видеть свой аул,

   Горы, близких... Дмитрий тоже

   Улыбнулся и вздохнул.

   -- Уложись! Да вот возьми-ка

   Для Айше колечко здесь!

   И Мамут, волнуясь, дико,

   Убежал, сияя весь.

   _______________

   *) Татарская песня.

   III

   "Надоели мне без меры, -

   Дмитрий думал, сев один, -

   Петербургской атмосферы

   Слякоть, пошлость, вечный сплин.

   Мне претят мужей ученых

   Тяжкий суверенитет,

   И мораль старух салонных,

   И салонный этикет.

   Журналистов дух партийный,

   Редакционные кружки

   Веют скукою стихийной,

   Полны тягостной тоски.

   От дуэлей командоров,

   От пленительных Цирцей,

   От любви и прочих вздоров

   Убежать скорей, скорей!

   IV

   Точно глупым маскарадом

   Я повсюду окружен.

   Вот со змеем-ретроградом

   Либеральный наш дракон.

   Всюду маски убеждений

   И личин фальшивый ряд...

   Длинноухих привидений

   Надоевший маскарад!

   Скачет, дразнит языками

   Фантастический народ,

   И с китайскими тенями

   Я сражался целый год!

   Все пестро, разнообразно,

   Тени мечутся гурьбой,

   Но задуй огонь, -- и праздно

   Холст пустеет пред тобой!

   V

   Дмитрий встал... Вдоль кабинета

   Он прошел, в дверь заглянул...

   Зала сумраком одета,

   Золотой мерцал в ней стул.

   Словно тьмою удрученный,

   Освещал едва камин

   Люстру, край позолоченный

   Старых Клевера картин.

   Как пустынные зеркала,

   И душа была пуста.

   В ней, светясь, едва блистала

   Отраженная мечта.

   Вдруг огонь в камине с треском

   Вспыхнул ярко, светлый дух,

   И угас с прощальным блеском,

   Задрожал, исчез, потух.

   VI

   И предчувствием туманным

   Сжалось сердце... Молчалив,

   Дмитрий в настроенье странном

   Сел, портьеру опустив.

   Но стряхнув свой сон суровый,

   Дмитрий быстро написал,

   Пробегая лист почтовый:

   "Мой любезный генерал!

   Наконец собрался с силой

   Наградить тебя письмом.

   Я был занят, -- как ты, милый,

   В виноградники своем.

   У тебя течет из пресса

   Превосходное вино,

   А мое занятье -- пресса...

   Благодарно ли оно?

   VII

   Помню, как в прелестной вилле

   Мы шампанское твое

   На балконе вместе пили, --

   "Demi-sec" и "double vieux".

   Я же что, мой друг бесценный,

   Выжму здесь из дураков,

   Коих много во вселенной?

   Ах! Сок глупости таков,

   Что пригоден он едва ли

   И для уксуса!.. Стоят