Сев под парус в утлый челн!
-- Вот один плывет, не плачьте! -
Чтоб отделаться скорей
И узнав баркас по мачте,
Дмитрий кличет рыбарей:
-- Эладо!* - Баркас на веслах
К павильону подошел.
Были в нем два грека рослых:
Афанасий и Орел.
Прозванный "Орлом", по чести
Был отчаянный моряк:
Нипочем ему все вместе
Бури, мели и коньяк!
____________
*) Эладо! - по-гречески -- Сюда!
XXXI
С Афанасием Стамати,
Черноусым рыбаком
(И контрабандистом, кстати),
Дмитрий был давно знаком.
Залетев на берег носом.
Лодка стала меж камней,
И, перескочив к матросам,
Дмитрий мигом был на ней.
-- Право руль! -- Канат отдай-ка! -
Развернулись паруса,
И баркас летит, как чайка,
Море, волны, небеса!
Горизонт раскрыт пустыней,
И в дали прибрежных вод
Палевый, лазурный, синий.
Из-за мыса мыс встает.
XXXII
Быстрый бег! Баркас, ныряя,
Мчится, ветром накренен.
Волн играющая стая
Брызжет, бьет со всех сторон.
Солнце жжет, и вод пучина
Тяжело вздымает грудь,
Вот прыгнули два дельфина,
Перерезав лодке путь...
-- Будет буря! Не свищите,
На море свистать нельзя! --
Просят греки... Там, в зените.
Облачко плыло, грозя.
И, чреватое громами,
Молний вспышками полно,
Голубыми небесами
Проносилося оно.
XXXIII
Но на борт склонясь беспечно,
Дмитрий смотрит в глубину:
Там прозрачно, бесконечно,
Смутному подобно сну,
Водоросль сквозит порою,
Прошмыгнет медуз грибок,
И, подернут волн игрою,
Мир подводный тих, глубок.
Так душа неизмерима,
И туманна, и темна.
Пробежит порою мимо
Чувства бурного волна,
И опять в покое странном
Обнимает душу сон, --
Чем-то грустным, несказанным,
Глубоко исполнен он.
XXXIV
-- Эй, Орел! Запой-ка, милый.
Песню греческую мне, --
И, грустя, напев унылый
Вдаль пронесся по волне.
Понт Эвксинский слышал снова
Звуки эллинских речей,
Хоры волн, звуча сурово,
Бились о борта звончей...
Тенор пел, и вторил басом
Грек другой, и ветер пел
В мачте, в реях над баркасом,
И напев был грустно-смел.
Встало бывшее когда-то, --
Пели так у берегов
Греки, старые пираты,
Деды этих рыбаков.
XXXV
-- Дмитрий Павлович! Ведь надо
Горло промочить! -- Орел
Несколько бутылок "яда"
Под скамейкою обрел.
Пил из горлышка он прямо,
Запрокинувшись назад,
Позабыв, что нимфа -- дама,
И шокируя наяд.
Позавидовавши пиру,
Облизнулся Посейдон...
-- Дай сюда маслин и сыру! -
Крикнул Дмитрий, - Пробки вон!
Словно пушечным салютом,
Пробок частою пальбой
Вал потрясся в гребне вздутом
И свалился сам собой.
XXXVI
Опустевшие бутыли,
Сев по горлышко в волне,
Как утопленницы плыли,
Захлебнувшись в глубине.
Песнь неслась в веселом хоре
Гулко, стройно и пьяно:
-- Нелюдимо наше море
День и ночь шумит оно! --
На корму вскочив с бутылкой,
Полон дикой красоты,
Пел Орел, танцуя пылко:
-- Элла, Элла, фундуты!* --
Волны весело плясали,
И баркас пустился в пляс,
А меж тем из темной дали
Гром гремел, и день погас.
_____________
*) Припев греческой песни.
XXXVII
Фонари зажгли цветные
На баркасе моряки,
И в померкнувшей стихии
Отразились огоньки.
Мачта, алая от света,
Синий блик на парусах...
И, шипя, летит ракета,
Рассыпаясь в небесах.
Вдруг, в ответ на вызов смелый,
Прогневившийся Зевес
Сноп зигзагов, пламя, стрелы
Бросил с грохотом с небес.
Ветер бешеный со свистом
Фонари гасил и рвал, --
На баркас в хаосе мглистом
Налетел внезапный шквал.
ХХХVIII
-- Парус левый! -- и, как птица,
Под привычною рукой
Лодка прыгает и мчится
По распутице морской.
Близок берег, и слободки
Засветились огоньки.
-- Гей! Стамати! Целы в лодке? -
Кличут, машут рыбаки.
Все слободки населенье
Собирается гурьбой:
Крик, объятья, поздравленья,
И вино -- само собой!
И вдоль улиц, напевая,
Фонари в руках держа,
Шла процессия живая
В пьяном шуме кутежа.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
ПОЛЬ И ВИРГИНИЯ
Prima tuae menti veniat fiducia, cunctas
Posse capi: capies tu modo tende plagas.
Ovidius Naso "Ars amandi".
I
Похождений кончив сагу,
До любви дошел я -- уф!
Поспешимте к Аю-Дагу,
В обольстительный Гурзуф.
Но Губонина именье
Воспевали все певцы, --
Там поэтов вдохновенье,
Чудных песен образцы:
Мирты, скалы... дивно-ясен
Голубого моря цвет...
Как поэзия, прекрасен
Там губонинский кларет!
Аю-Даг склонился хмуро,
Запах роз душист и прян...
Там под лавром вздох Амура
И под пальмою -- роман.
II
В тихом парке, сонно вея,
Дышит светлая мечта,
Афродита и Психея
Скрылись в зелени куста...
Кипарис, седой и старый,
Алых роз объят огнем...
Лабиринт дорожек, пары,
Заблудившиеся в нем, --
Все там мило и прелестно!
И Сварогов через сад
Шел, томясь мечтой безвестной,
Сном предчувствия объят.
Став в задумчивую позу,
И зачем -- не зная сам,
Он сорвал невольно розу
И поднес ее к губам.
III
О, любовь! Она умчалась!
Не любил он никогда...
(Или так ему казалось,
Очень верно иногда).
Чувства робкие, святые,
Hежность детская речей --
Он о вас вздыхал впервые,
Ласки ждал он горячей.
Сам себя мечтой растрогав,
Он грустил, что счастья нет,
И в душе чертил Сварогов
Идеала силуэт:
Ножку, локон белокурый,
Милый профиль, римский нос...
И в кустах над ним амуры
Потешалися до слез.
IV
Знаю сам, в раю Тавриды
Не добро едину быть:
Солнца блеск, утесов виды,
Облаков жемчужных нить,
Волны, листья, -- вся природа