ДУГЛАС ЛЕТИТ В НОЧЬ

Солнце уже опускалось за верхушки деревьев, когда в небо поднялся выкрашенный в защитный цвет «Дуглас» с бортовым номером 831. Он сделал над аэродромом прощальный круг и скрылся вдали.

Внизу виднелась лента Днепра. По течению плыл пароход. От бортов разбегались волны, за кормой пенился конусообразный белый бурун. Самолет набирал высоту. 800… 1000… 1200… 1600… 2000…— показывала стрелка альтиметра. Надсадно ревели моторы. Крылья разрывали облака, дюраль, казалось, звенел от нагрузки. В салоне стало прохладно и сумрачно. Лишь когда «Дуглас» выплывал из облаков, в иллюминаторы врывалось ослепительное солнце.

В самолете было девять пассажиров. Восемь из них составляли группу, которая должна была выполнять особые задания Центра. Девятого привезли «виллисом» к самолету за несколько минут до взлета. Никто из присутствующих его не знал, поэтому и не спешили завязывать разговор. Он тоже молча сидел на металлической скамье напротив командира группы Михаила Морского и, опершись спиной на парашют, дремал. Руки лежали на ранце аварийного парашюта. На правой была заметна татуировка: латинскими буквами слово «Marta», а рядом — голубой якорь. «Что это — имя девушки или название корабля?» — размышлял Морской.

Незнакомец, будто почувствовав, что им заинтересовались, открыл глаза, выпрямился… Это был еще совсем молодой парень. Между черными густыми бровями пролегла упрямая складка. Казалось, этот человек напряженно обдумывает решение какой-то нелегкой задачи или рискованного шага.

День угас, и салон заполнили густые сумерки. На этой высоте уже чувствовалась нехватка кислорода — дыхание людей стало тяжелее, прерывистее, пульс бился учащенно, позванивало в ушах.

Открылась дверца пилотской кабины. Оттуда вышел стрелок, сел к пулемету. Самолет приближался к линии фронта. Вскоре, как назло, растаяли скопления облаков, внизу виднелись вспышки орудийных выстрелов и снарядных разрывов.

Припав к иллюминатору, Морской старался представить, как там, на земле, разгорается бой и советские солдаты метр за метром отвоевывают у врага родную землю…

Внезапно в салоне стало так светло, будто самолет, преодолев рубеж ночи, ворвался в солнечный рассвет. На машине скрестились лучи вражеских прожекторов. Громче взревели моторы, «Дуглас» тряхнуло, его корпус задрожал, словно под ним была не плотная подушка воздуха, а неровный косогор. Где-то близко загремели взрывы. Вероятно, зенитчики хорошо видели цель, но пилот, непрерывно маневрируя, мешал им взять верный прицел. Наконец «Дуглас» вырвался из опасной зоны.

Снова открылась дверца кабины. Появился второй пилот. Он остановился около пассажира с татуировкой.

— Через пять минут ваши координаты. Готовьтесь!

Тот поднялся. Достал из кармана сигарету, зажигалку, неторопливо прикурил. «Дуглас» спокойно плыл над фольварками, селами, окутанными ночной темнотой. В салоне вспыхнула и замигала красная лампочка. Десантник погасил сигарету, поправил крепление парашюта и стал прощаться. Делал он все молча, будто те, кому он жал руки, были глухими. И только стоя у самого люка, весело подмигнул пилоту, а потом, обращаясь ко всем, громко произнес по-русски, но со своеобразным польским акцентом:

— Ежли я здесь что забыл — сберегите до следующей встречи!

Пилот открыл люк. В самолет вместе с ревом моторов ворвался упругий ветер.

— Желаю удачи! — уже не оборачиваясь, крикнул парашютист.

Он на какое-то мгновение замер у края. Присутствующие не сводили с него глаз: сейчас, когда поляк-незнакомец должен был броситься в бездну ночи, для них он стал особенно родным и близким — этот неведомый товарищ по оружию.

Морской, вспомнив якорь на его руке, крикнул:

— Полундра, давай! Ни пуха ни пера!..

Последних слов десантник, наверное, уже не слышал. Нырнул в темень, и только вытяжной шнур парашюта одиноко закачался на тросе. Глухо стукнул закрывшийся люк. На душе у людей сразу стало тоскливо и тревожно. Что ожидает смельчака, который первым ринулся в бездну ночного неба? Скоро придет и их очередь, но каждый думал о том, незнакомом, который уже пошел на бой с врагом…

«Наверно, в первый раз идет, — подумал Морской. — Молодой, но начинает с самого трудного — с разведки. Нас восемь, мы давно вместе, хорошо знаем друг друга. Сообща, конечно, лучше и легче, а он, вишь, один, да еще с такой приметой — татуировкой. Но это, очевидно, учли те, кто его посылал».

Еще долго летели на запад. Самолет все чаще попадал в густую облачность, и тогда приходилось снижаться. Пилоты, напряженно всматриваясь, искали на земле сигнальные огни.

— Справа по курсу костер! — сказал один из пилотов. — Вон и второй, третий, четвертый…

— Да, это наши, — подтвердил другой и заторопился в салон.

— Ребята, есть сигналы. Приготовиться!

Десантники припали к иллюминаторам. Далеко внизу пылали костры, обозначая букву «Г».

Открыли люк. В лицо ударила тугая струя воздуха. «Чего доброго, разбросает ветром, ищи тогда…» — подумал Морской. И, обращаясь к пилоту, показал на пальцах: «Сделайте три захода». Тот кивнул: мол, понял, и в подтверждение трижды описал рукой круг.

Внизу мелькали освещенные луной лесистые горы, виднелись огни какого-то города… Было странно, что горожане пренебрегают светомаскировкой. Но вот освещенный город поплыл в сторону и растаял в ночной темноте. Над дверью пилотской кабины вспыхнула сигнальная лампочка. При первом заходе сбросили груз — запасы продовольствия, оружие, радиобатареи, запакованные в брезент ящики со взрывчаткой.

Командир поделил группу на две части, с таким расчетом, чтобы в каждой была рация.

«Дуглас» развернулся, и первая четверка оставила самолет. Накренившись еще раз на левое крыло, машина третий раз появилась над обозначенным на карте местом, и вторая четверка полетела в ночную тьму.

Морской выбросился последним. Когда отделился от самолета, его резко встряхнуло: над головой раскрылся купол парашюта. Внизу виднелись огни города. Они качались, росли. Вот уже можно различить полоски освещенных улиц, отдельные дома… «Почему так близко? Может, вкралась ошибка?..» Командир машинально тронул рукой кобуру, пистолет был на месте. Недалеко покачивались еще два парашюта…

Город, оставаясь в стороне, отступал все дальше. «Молодцы пилоты! — мысленно поблагодарил летчиков Морской. — Учли направление ветра». А навстречу стремительно приближалась земля, неизвестная, молчаливо-таинственная, настороженная.