— Хочешь что-то заказать, Невил? — спросил он учтиво.

— Три гамбургера, жареная картошка, два молочных коктейля и две порции лука. Все — бесплатно. А тебе что, пап?

— Если бесплатно, то то же самое, — подмигнув, ответил старший Минейл.

Пит внимательно посмотрел на обоих, прикидывая, как поступить. Он мог дать им то, что они просили, не обронив ни слова, а потом заплатить из своего кармана. Или сказать им… что?

— Здесь ничего не подается бесплатно, и ты это знаешь, Невил. Я сдаю выручку вечером, и мистер Филбин все строго контролирует. Вы все еще хотите перекусить?

Он знал, что они могут преспокойно кивнуть в знак согласия, а потом не заплатить ни цента. Невил не раз хвастался, что именно так он частенько и поступает, когда обедает в закусочных. Официанту он в таких случаях заявлял, что пища была недожарена или пережарена или в коктейле плавала муха. При этом съедал он все без остатка. Сейчас папаша и сынок могли сделать то же самое или просто уйти.

Пит принял решение и подсчитал стоимость заказа.

— Заплатите вперед и получите гамбургеры, — сказал он и мгновением позже подумал, что, пожалуй, перегнул палку; мечты о завтрашней встрече слишком вскружили ему голову.

Невил был таким же толстым, как и отец, его живот нависал над ремнем. Теперь он, пыхтя, пытался выбраться из-за стола. Пит отступил на шаг. Подростки перестали есть и наблюдали за происходящим.

— Ты оскорбляешь нас, Пит. А мне не нравится, когда кто-то оскорбляет моего старика.

— Тогда не называй своего отца стариком. Хоть немного почтения не помешает. Так вы заказываете что-нибудь или нет?

— Сядь, Невил, парень прав. — Минейл-старший положил на стол десятидолларовую банкноту. Пит не мог поручиться, но ему показалось, что он увидел в его глазах уважение. — Я сказал, сядь, Невил.

— Черт возьми, пап, теперь эти сопляки растреплют всем, что я спасовал.

— Придется смириться, Невил. И больше никогда не называй меня стариком.

— Ну, подожди, красавчик, я тебя скручу в узел. — Невил стукнул кулаком по столу. — Увидишь, что я сделаю с твоей доской для серфинга. Подожди.

Пит пошел в кухню за картошкой. Скитер — человек средних лет с усталыми глазами, пятью детьми и такой же усталой женой — сказал:

— Ты правильно поступил. Джо гордился бы тобой. На твоем месте я бы унес доску из дома.

— Я так и сделал. Все мои вещи и доска в том числе лежат дома у Джо. Все, что осталось у Минейла, это немного старой одежды, которую Невил ко всему прочему недавно изрезал ножом.

— Думаю, тебе незачем там оставаться, Пит. Джо предлагал тебе комнату у себя, не так ли?

— Пустяки. Еще несколько месяцев продержусь. Или уеду завтра же, если с дядей все получится.

В половине двенадцатого Пит рассчитал последнего покупателя, подключил сигнализацию и вышел через заднюю дверь. Он шагал по аллее, когда на него набросились сзади. Он упал, но его тут же подняли на ноги. Кажется, нападавших было двое. Один из них упирался Питу в спину коленом и душил его свободной рукой. Тот, что стоял впереди, бил по ребрам и в живот. Напоследок, бросив его в кучу мусора, который он сам же недавно вынес, нападавшие скрылись. Пит чувствовал, что его левый глаз заплыл, нос разбит, а лицо, похоже, распухло до невероятных размеров. Теплая кровь стекала по шее. Ему казалось, что он умирает. И в этот момент ему на самом деле хотелось умереть.

В аллее было темно. Вряд ли его найдут до утра. К тому времени он, возможно, и вправду умрет. Да кому до этого дело? Кто заплачет, если его не станет? Никто. Ни одна душа на Земле.

— Тогда я сам о себе побеспокоюсь, — пробормотал он сквозь зубы.

В больнице его выходят, если, разумеется, он туда доберется.

Скуля, как новорожденный щенок, Пит пополз к задней двери. Если он сможет ее открыть, сработает сигнализация и сюда явится полиция. Ну и Джо, разумеется. Они отвезут его в больницу, и медсестры, от которых пахнет свежестью и чистотой, как от его мамы, сделают все, что нужно. Они будут улыбаться и говорить, что все хорошо. И он им поверит. Медсестры и матери не лгут.

Пит дважды терял сознание, пока дополз до двери. Каждое движение отзывалось мучительной болью. Он догадывался, что у него сломано несколько ребер и не все в порядке с левым коленом. Когда включилась сигнализация, у него мелькнула мысль, что он умер и возносится на небеса под колокольный звон. Он попытался позвать маму и потерял сознание.

Очнулся Пит в больнице. Дышать было больно. Казалось, что все вокруг говорят одновременно.

— Поставьте его на ноги, неважно, во сколько это обойдется, — настойчиво повторял Джо Филбин. — Сиделка должна постоянно находиться рядом.

Потом заговорил Скитер, но Пит не смог разобрать ни слова. Позже, когда его уложили в палату, появилась Гарриет Водлоу. Она э чем-то говорила с Джо, но Пит опять ничего не понял.

Ему хотелось плакать, но никакого стыда из-за этого он не чувствовал. Его щеки коснулась прохладная салфетка.

— Поплачь, сынок, — спокойно произнес чей-то голос, и в нем звучала доброта. — Здесь никого нет, кроме нас с тобой. Меня зовут Марианна, я твоя сиделка. Хочешь, чтобы я кого-нибудь позвала?

Ему показалось, что он назвал имя Барни, но он не был в этом уверен. Где теперь Барни? Чем занимается? Барни никогда бы не позволил, чтобы его так отделали. Неужели он такой трус, чтобы во всем надеяться на Барни? Черт, но ведь они напали сзади, так, чтобы он не смог ничего сделать. Это его обидчики трусы, потому что испугались честного боя.

— Дерьмо, — четко произнес Пит и услышал смешок.

— Очень верное слово. А теперь тебе надо поспать. За дверью полно людей, которые о тебе беспокоятся. Завтра с ними увидишься.

— Кто? — прошептал он.

— Мистер Филбин, полицейский по имени Натаниель, его брат, мисс Водлоу и мистер Скитер. Да, и еще двое полицейских, которые тебя нашли. Всего семь человек. Иногда сюда привозят больных, а за дверью никого нет, чтобы поинтересоваться, как у них дела. Ну все, спи.

Проснувшись на следующее утро, Пит осознал две вещи. Первая — что он чувствует сильнейшую боль, и вторая — что палата полна цветов. Увидев их, он захотел рассмеяться, но не хватило сил.

Цветочник превзошел самого себя, создав из своего товара несколько потрясающих композиций: гамбургер с жареной картошкой, футбольный мяч и огромный медведь с красными шарами, привязанными к лапе. Несколько букетов лежали на подоконнике.

Потом один за другим стали приходить доктора. Они сообщили Питу, что он будет жить и что боль не утихнет еще в течение нескольких дней. Потом придется проходить на костылях недель шесть, но он все преодолеет, потому что молод, говорили они ему. Молодые поправляются быстро.

— В коридоре ждут посетители, — сообщила сиделка.

Пит открыл глаза. Ему очень хотелось, чтобы она выглядела, как его мама. Женщина была полной, и от нее приятно пахло.

— Бабушка? — спросил он.

Она кивнула. Бабушка — это почти так же хорошо, как мама. Ему хотелось, чтобы она улыбнулась. Сиделка положила на тумбочку четыре маленьких таблетки.

— Это облегчит боль, хотя ими и не стоит злоупотреблять. Когда они подействуют, я позову посетителей.

Ему с трудом удалось различить лица, но он узнал всех по голосам. Разговаривать ему запретили, но те, кто пришел в палату, говорили за десятерых. Все ужасно сожалели о том, что случилось.

— Хочу тебе сообщить, что я собираюсь принять серьезные меры, — заявил Джо Филбин. — Я найду подонков, которые это сделали. У Скитера тоже есть кое-какие мысли, да и полиция не сидит без дела.

— К Минейлам ты не вернешься, — сказала Гарриет Водлоу. — Я все согласую с Советом, и последние месяцы перед колледжем ты проведешь в доме мистера Филбина и его жены.

Он хотел спросить о дяде и о том, остается ли в силе договоренность о встрече. Гарриет взяла его за руку.

— Пит, я знаю, о чем ты думаешь, но попросила мистера Соренсона подождать несколько дней. Мне хочется, чтобы у тебя были ясные глаза, когда вы увидитесь. Подними руку, если согласен.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: