Никаких судов поблизости не обнаружилось, но на берегу, неподалеку от места высадки мы увидели останки тюленей, с которых охотники содрали шкуры. Над окровавленными тушами с пронзительными криками носились чайки. Что и говорить, это была неприглядная картина!

Осмотрев остатки воинской части, когда-то расположенной на побережье, мы разбили лагерь, в котором под охраной Анатолия, оставили Полину и Дениса. Николай, Эдуард, и я, погрузились в лодку, и воспользовались утренним приливом, чтобы попасть в озеро "Большое", сообщающееся с морем узким проливом.

— Такие озера называются лагунными, — пояснил нам Эдуард.

Николай завел подвесной двигатель, и мы двинулись к устью реки Оленья, до которого было немногим более десяти километров. Утренний туман начал рассеиваться. Географ без конца щелкал фотоаппаратом, снимая живописнейшие окрестности озера.

— Просто удивительно, — восторженно заметил он, прихлопнув на щеке очередного комара, — как природа может расцвести за какие-то два-три месяца вегетационного периода!

Количество кровососов вокруг нас сильно увеличилось, и нам пришлось применить специальный крем для защиты. Пока мы с Эдуардом любовались пейзажами, Николай безрезультатно забрасывал свою удочку. Я уже собирался пошутить над ним, но в этот момент блесну схватила большая рыба.

— Бог ты мой, это же радужная форель! — удивился я.

— Здесь эту рыбу называют микижа! — сказал Николай. До нашего возвращения, он сумел поймать еще несколько рыбин. Уха была обеспечена.

Мы успели вернуться назад задолго до наступления темноты.

Толик сложил костер из плавника, и вскоре мы сварили уху. После еды я с удовольствием закурил, думая о том, что мой приятель был тысячу раз прав, когда звал меня сюда. Где еще я смог бы увидеть такую красоту?

— Что-то нам не попалось ни одного медведя, — заметил я, усаживаясь на большой камень, и выпуская дым колечками.

— А ты что, хотел бы их увидеть? — засмеялся мой приятель.

— Ну, ты же столько о них рассказывал! Мне будет жаль, если я его не встречу.

— А ты оглянись!

Я оглянулся, и мне стало страшно. Совсем недалеко, метрах в двухстах от нас, по пляжу шел довольно большой, как мне показалось, зверь.

— Он же идет в нашу сторону!— испугавшись, я схватился за ружье. Толик передернул затвор карабина, досылая патрон в ствол. Денис застыл на месте, как каменное изваяние, а Эдик никак не мог вставить объектив в байонет камеры. Его руки тряслись от волнения.

— Только не вздумайте стрелять, — предупредил нас Николай. — смотрите внимательно. Сейчас вы медведю вовсе не интересны, он идет в ту сторону, где лежат тюленьи туши!

Полина вытащила из кармана свой смартфон, вызвав этим жестом усмешку охотника:

— Ты хочешь позвонить в службу спасения?

Не обратив на слова Николая никакого внимания, девушка спокойно сделала несколько фотографий, и я пристыжено опустил ружье на камни.

"Неужели девчонка оказалась хладнокровнее меня?" — эта мысль была мне неприятна, но в итоге я успокоил себя, решив, что Полина просто не до конца оценила серьезность ситуации.

С наступлением темноты мы переправились обратно на яхту. Ночевать там было гораздо спокойней, но на следующий день мы снова высадились на берег, где Николай подстрелил несколько пролетающих мимо уток.

— Сейчас же не сезон! — удивился я.

— А кто узнает об этом? Не питаться же нам одними консервами!

Жареные птицы оказались довольно вкусными, но мне пришлось попросить Николая, чтобы он больше не охотился.

— Экий ты щепетильный! — засмеялся мой приятель, но раз так, я больше не буду!

На острове мы провели несколько дней, а затем снялись с якоря, оставив Большой Шантар с правого борта. За обедом выяснилось, что предусмотрительный Эдуард собрал в своем электронном планшете множество заметок о тех местах, в которых мы находились. Теперь он решил заняться нашим просвещением.

— Плавание в Шантарском море сопряжено с постоянным риском, — поучающе зачитывал нам Эдуард, — здесь сталкиваются непредсказуемые морские течения, из-за которых могут образовываться сулои и водовороты, а скорость течений может достигать восьми узлов. Плавающие льдины, которые тоже представляют опасность, могут встречаться даже в разгар лета.

— Каких еще узлов? — удивилась Лена.

— Ну, мама… Я же говорил, что узел, — это одна морская миля в час! — возмутился Денис.

— Да, да, я все вспомнила, — быстро сказала моя сестра.

— А что такое сулои? — спросил Толик.

— Сулой это резкий подъем воды  на поверхности , возникающий при столкновении разнонаправленных потоков, или при сильных ветрах, направленных против . В этом случае он напоминает поверхность кипящей воды. Сулой может достигать высоты в три-четыре , и может представлять опасность для плавания маломерных судов.

— Он выглядит, как огромный водяной пузырь! — гордо заявил Денис.

— Молодец! Ты просто прирожденный моряк, — сказал я.

Обсудив ситуацию, мы решили не заходить в губу Якшина, насовсем распрощавшись с островом «Большой Шантар». Проходить проливами "Линдгольма" и "Опасным" было рискованно из-за течений и подводных скал. Мы решили, что осмотрим маленькие острова "Птичий" и "Утичий", остановимся на острове Феклистова, а затем двинемся дальше, на север.

Впечатлений во время плавания было хоть отбавляй. В проливе между «Большим Шантаром» и «Малым Шантаром», мы встретили семейство полярных китов. На острове «Птичий» было огромное количество морских птиц, которые живут на карнизах и в расщелинах скал. Очковые чистики и топорки поразили нас своим причудливым видом. Мы с удовольствием понаблюдали, как ловко они ныряют за рыбой.

Маленький остров «Утичий» оказался неприступной высокой скалой, окруженной несколькими кекурами. На неприступных для человека берегах в безопасности обосновались сивучи, а на острых кекурах свили гнезда орланы. С острова до нас непрерывно доносился птичий гвалт и тюлений рев. Жизнь здесь кипела на каждом квадратном метре. Скалы острова принадлежали птицам, береговая линия тюленям, а в прозрачных водах мы видели множество белух.

Я был доволен, что согласился на эту поездку. Она должна была обойтись мне в немалую сумму, гораздо большую, чем путешествие по Европе. Но за такие впечатления мне было не жалко никаких денег. В конце концов, я мог себе это позволить!

Глава 7.

Настало утро. Все было бы не так плохо, но я обнаружил, что состояние моих кроссовок оставляет желать лучшего. Обе подошвы держались, что называется, на честном слове. Это было огромной неприятностью, — без обуви я бы далеко не ушел. Среди берегового мусора валялось много пластиковых пакетов. Выбрав из них те, что поприличнее, я обмотал кроссовки полиэтиленом.

"И почему я не умею плести лапти?" — размышляя об этом, я прошел изрядное расстояние.

Обогнув скалу, которой заканчивался очередной изгиб берега, я застыл на месте от неожиданности. Неподалеку от места, где я был, покачивалось на волнах небольшое рыболовецкое суденышко с иероглифами на носу. На берегу виднелись человеческие фигуры, которые грузили в лодку небольшие, но судя по всему, тяжелые мешки.

Вот все и закончилось! То ли от радости, то ли от усталости, у меня внезапно отказали ноги, и я присел на большой камень, валяющийся на пляже. Мне было совершенно все равно, кем являются встреченные мной люди, ведь моя одиссея закончилась. Моряки, рыбаки, браконьеры, — в любом случае я мог заплатить им большие деньги, лишь бы меня доставили туда, где есть человеческое жилье.

Меня заметили, и два человека двинулись в мою сторону. По виду это были типичные российские работяги, одетые в камуфляжную одежду и резиновые сапоги с раструбами. На шее одного из них висел дробовик, а у второго, с рыжими волосами, на поясе висела тяжелая кобура. Когда они приблизились ко мне, я сумел придти в себя, и хотел поприветствовать незнакомцев, но они меня опередили: