Иван Иванович полистал подборку. Некоторые изображения не нуждались в пояснениях: вот у папы в руке бутылка, а мама скрестила руки: вот в дальнем углу бумажного листка больной дедушка лежит в постели, – вероятно, с больным не очень-то считаются….

Его внимание привлек другой рисунок: в зелёной траве пятнисто-коричневый, тяжёлый зверь выслеживал маленьких существ, похожих на безголовых человечков. Сбоку было коряво выведено карандашом название картины: «Индок охотится за пауками».

– У нас была такая тема, придумать и нарисовать фантастическое животное, – пояснила Валентина Михайловна.

Близоруко прищурившись, она наклонилась над картинкой, и её голова оказалось рядом с плечом заместителя директора.

Он ощутил лёгкий аромат тропических цветов. Ивана Ивановича неожиданно захлестнуло чувство близости к этой женщине, ему было приятно, что она стоит рядом. Иван Иванович удивился этому ощущению, но противиться ему не стал. Ему вдруг захотелось положить руку на талию Валентины Михайловны....

Открылась входная дверь. Прибыл для тестирования один из школьников, напоминая о реальности бытия.

Иван Иванович очнулся:

– Можно, я возьму себе этот рисунок?

– Да, пожалуйста, мне он уже не нужен! – кажется, Валентина Михайловна не заметила его взволнованного состояния.

В коридоре Ивану Ивановичу бесцеремонно загородила дорогу школьница, которую он отправил домой из запущенного сада. Ростом ученица оказалась не намного ниже Ивана Ивановича.

– Давайте, вы ничего не будете никому говорить! Вы меня там не видели!

Бедный Иван Иванович! Он не хотел вспоминать об этом эпизоде, но проблема сама явилась к нему в образе, как ему сначала показалось, напуганного ребёнка.

Как оказалось, ребёнка зовут Оля.

– Значит, я должен лгать твоим родителям? – вздохнул Иван Иванович, входя в роль воспитателя. – И классному руководителю?

– А вас никто не просит врать! – горячо выдохнула Оля, – можно просто не говорить об этом, вот и всё! С родителями я не живу, я живу у деда. Он старый, глухой и может расстроиться, – в голосе девочки зазвучали игривые нотки, – дед может меня избить! – добавила Оля усмехаясь.

Девчушка не отрывала взгляда хитрых, щедро накрашенных глаз от Ивана Ивановича. Заметив насмешку, он насторожился, – а ведь эта девочка уверена в своей силе! И наверняка я не первый, кому она зубы заговаривает! В чём же дело?

– А я тогда не скажу, что вы в старом саду водку пьёте! – растягивая гласные, с лукавой улыбкой произнесла Оля, добивая противника. – А тот второй, это ваш приятель? Он тоже учитель?

– Нет, он – поэт! – в замешательстве выдохнул Иван Иванович.

Он всё же рассказал о происшествии классному руководителю девочки.

– Что вы хотите! Она действительно живёт у дедушки. Родители – алкоголики, лишенные родительских прав. Дедушка с ней не справляется. Половое созревание у девочки раннее, с мужчинами её видели не только вы. Хорошо, что ещё в школу приходит! Сделать ничего нельзя, а в интернат дед её отдавать не хочет.… Да там ещё хуже будет! – старенькая учительница зябко куталась в шерстяную кофту. – И когда, наконец, отопление включат!?

Отопление включили, и в школе стало душно. Окна и двери кабинетов были распахнуты. Директрисе, перед визитом куратора, срочно понадобился стенд с материалами по воспитательной работе, и новый заместитель директора приступил к его оформлению, залепив старую фанеру обоями, принесёнными из дома. До слуха работающего в коридоре Ивана Ивановича доносились голоса учителей и выкрики школьников, – шёл обычный учебный процесс. С начала его работы в школе прошло почти два месяца, поэтому Иван Иванович уже знал особенности некоторых учителей.

Пожилая учительница химии оценки ставила строго, получить у неё «четыре» было счастьем.

– Ваш сын нуждается в дополнительном изучении материала! – говорила она переживающим родителям, глядя на них огромными глазами сквозь толстые линзы очков, – но я с ним заниматься не буду, пусть где-нибудь платного учителя ищет!

В конце беседы родители уламывали несговорчивую «химозу», подарив ей ценный подарок или деньги за дополнительные уроки. Что деньги, если речь идет о будущем ребёнка! А после дополнительных занятий, можно было получить по химии и пятёрку.

Учительница истории, работающая пенсионерка, ломающимся голоском читала школьникам свои стихи о любви. Таланта у неё не было и дети злословили себе под нос, но помнили о предстоящих экзаменах и делали вид, что им это нравится.

Невзрачная физкультурница любила покурить со старшеклассницами в раздевалке, примыкавшей к физкультурному залу. Странно, но она никогда, ни с кем не здоровалась, и её тоже старались не замечать.

А сейчас Иван Иванович слышал, как в кабинете географии Лампасов рассказывает семиклассникам, о том, как он воевал в Афганистане. Мальчишки задавали вопросы.

– Владимир Яковлевич, а почему у американского автомата газоотводная трубка сверху, а у «Калашникова» снизу?

– Да, а у «калаша» снизу! Конструкция такая! – Лампасов с ответом не мешкал.

По классу пронесся удивлённый мальчишеский шёпот, похожий на легкий ветерок. Спорить открыто учителем никто не решался, это было опасно – двойки географ ставил с лёгкостью необыкновенной. Лампасов, не замечая нестыковок, продолжал рассказ о своих боевых похождениях.

Он войне никогда не был, – понял вдруг Иван Иванович, вспомнив армейскую службу. – Не может офицер, даже отставной, не знать конструкцию самого распространённого в мире оружия. Странный тип этот Лампасов!

Внезапно со стороны лестницы послышался шум.

– Я тебе покажу, мерзавец! Ты передо мной на коленях будешь ползать! Гнида! Сволочь! Мерзкая тварь!

Крики были такими громкими, что двери кабинетов начали захлопываться, а из учительской высунулась обеспокоенная Галина Георгиевна. Увидев Ивана Ивановича, который прикалывал к стенду бумажки, она не допускающим возражения тоном приказала, – идите-ка, разберитесь! Это как раз по вашей части! Третий этаж.

Иван Иванович поднялся. Худая, не по возрасту одетая в яркие цвета, рыжая учительница трясла за плечи черноглазого мальчишку. Он не пытался вырваться и не издавал ни звука, только прерывисто дышал.

– Что случилось? – вопрос, заданный Иваном Ивановичем, по непонятной причине вызвал у женщины новый приступ гнева.

– Они всё, всё делают назло мне! У меня сердце больное, а они добивается моей смерти! – изо рта у неё летели брызги.

– Отпустите ребёнка – приказал Иван Иванович.

– А вы, собственно, кто такой?

– Я заместитель директора по воспитательной работе, – устало пояснил Иван Иванович.

– А, теперь понятно…. Вы – наш новый… организатор! – рыжая сознательно ошиблась, сразу понизив Ивана Ивановича в должности. – Вот и давайте, воспитывайте... Объясните этим тварям, почему они должны уважать своего классного руководителя!

– Это трудно будет объяснить, – презрительно сказал Иван Иванович, но взял парнишку за локоть, – пойдём, приятель, поговорим!

Они сели на лавочку на первом этаже.

– Как тебя зовут? – спросил Иван Иванович у паренька.

– Рамиль! – отвечал черноглазый. Исподлобья он изучал нового заместителя директора. Вряд ли этот взгляд можно было назвать доверчивым.

– Рассказывай, что там у вас стряслось? – Иван Иванович попытался погладить его по голове, но мальчишка ловко вывернулся из-под ладони, – скажи, почему учительница называет тебя во множественном числе, – они?

Иван Иванович был спокоен, и черноглазый постепенно разговорился. Из путаного рассказа Иван Иванович выяснил, что у Рамиля в классе остался брат – близнец. Равиль был слабее и почему-то рос левшой. Среди пятиклассников, волю которых успешно подавляла Ираида Леопольдовна, близнецы выделялись независимостью. Рамиль был посмелее, он считал себя старшим, потому что родился на тридцать минут раньше, – так ему говорили дома.