— Этого я не могу вам сказать. — Категорично отрезал собеседник.

Наталья Шепитько вновь пригубила свой чай, а затем, поставив чашку на место, спросила:

— А романтическая история с Инге Поль, что в ней правда, а что вымысел?

Старик на этот раз замолчал, его блуждающая улыбка окончательно сошла с лица, он задумался. На этот раз пауза затянулась намного дольше, чем прежде.

— Знаете, Наталья, отношения Богдана Сташинского и Инге Поль заслуживают отдельного внимания и однозначно их оценить нельзя. — У Константина Петровича невольно дернулось веко и он часто заморгал глазами. — Сташинский был в нее по-настоящему влюблен. Они действительно, познакомились в Берлине и потом поженились. Поначалу они были очень счастливы.

— Настолько, что фактически ради нее, Сташинский пошел на предательство и бежал за границу? — на этот раз журналистка алчно улыбнулась, видимо этот вопрос был главным в ее интервью.

— А не было никакого предательства. — Константин Петрович с интересом посмотрел на женщину. Он выжидательно замолчал, получая удовольствие от реакции своей собеседницы. Улыбка сошла с губ женщины, ее лицо даже несколько вытянулось.

— Ну как же, даже Джон Стил назвал свою статью по материалам суда в журнале «Лайф» — «Убийца сраженный любовью», — не уверенно пробубнила журналистка, — Он ведь присутствовал на судебных заседаниях по этому делу и все слышал?

— Дело в том, милая Наталья, — удовлетворенный полученным эффектом, продолжал хозяин квартиры, — Что ни предательства, ни бегства Сташинского за границу не было. Была очень сложная многоходовая операция КГБ по внедрению его в спецслужбы одного из ведущих государств мира.

— Не поняла. — Перебила его Наталья. — Можно об этом чуть-чуть подробнее.

— Конечно. Сначала все шло так, как рассказывал на суде Сташинский и как пишет об этом пресса. Руководство КГБ поначалу было против его отношений с иностранкой, сама Инге так и не смогла принять сторону мужа и продолжала постоянно склонять его к бегству за границу. Однако, не смотря ни на что, Богдан Сташинский оказался настоящим чекистом и остался верен своему долгу. Тогда и было принято решение использовать сложившуюся ситуацию в своих целях.

— Вы хотите сказать, что Инге смогли заставить работать на КГБ? — перебила его Наталья.

— Ничего подобного. — Улыбнулся старик. — Конечно, первоначально были мысли ее завербовать и даже ввести в штат КГБ, но Инге оказалась «крепким орешком». Ее ненависть к социалистическому образу жизни была настолько сильна, что никакие усилия опытных психологов и бывалых чекистов, так не смогли ее переубедить. Даже любовь Богдана оказалась в этом бессильной. Она методично и настойчиво продолжала склонять Сташинского к бегству за границу. Именно тогда этим и воспользовались Шелепин и некоторые из его заместителей. Сташинский по согласованию с Председетелем КГБ согласился с предложением Инге бежать и стал ей подыгрывать. Об этом замысле в Руководстве КГБ знали всего несколько человек. Поэтому придавать гласности детали этого плана было очень рискованно. Тем более, что многие из непосвященных руководителей КГБ считали, что отпускать Сташинского в ГДР на тот момент было нельзя. Многие, зная настроения его жены, начали его воспринимать, как потенциального перебежчика. Поэтому в кулуарах КГБ разработали легенду о смерти сына, чтобы появился реальный повод для выезда его в Германию. Поэтому даты «смерти» ребенка и его «похорон» подгадали к той ночи, когда власти ГДР собирались возвести стену, разделяющую Берлин. Сами понимаете, днем позже, им уже не удалось бы пересечь границу, а днем раньше их бы нашли и задержали сотрудники берлинской резидентуры КГБ. А дальше все было так, как это описывает тот же Джон Стил, — Сташинский сдался американской полиции и заявил об убийстве Бандеры.

— Я не пойму смысла этой операции. — Развела руками Шепитько, по ее виду можно было заметить, что она, действительно, поражена ответами своего собеседника. — Разве не проще было бы им уехать в Западный Берлин и попросить там политического убежища, без признания в сотрудничестве с КГБ и убийстве Бандеры?

— Нет, конечно, — возразил ей Константин Петрович, — Ведь задача Сташинского была не просто обосноваться за рубежом, а привлечь к себе внимание американских спецслужб. Именно к выполнению этой задачи его и стали готовить после ликвидации Бандеры. Если б он не признался в устранении Ребета и Бандеры, его персона никого бы не заинтересовала. Тогда из Восточного сектора в Западный люди бежали целыми семьями. А так, в результате этого признания, цель была достигнута. После четырех лет заключения, его освободили по настоянию ЦРУ и отправили в США.

— Тогда получается, что Инге он просто использовал? А как же любовь, о которой вы говорили?

— Я не говорил, что Сташинский любил Инге, я сказал, что он был в нее влюблен, а это разные вещи. Любовь остается на всю жизнь, а влюбленность имеет тенденцию затухать. Так и в отношениях с Инге. У Сташинского, действительно, возникло к Инге серьезное чувство, но потом все это постепенно рассыпалось, как карточный домик. Богдан был профессионалом своего дела и другой жизни себе не представлял, да и не смог бы жить по-другому. Инге в этом не стала для него другом и помощником, наоборот, она с каждым днем все сильнее и сильнее настаивала на бегстве за границу и постоянно высказывала свое недовольство жизнью в СССР. В итоге, от былой любви, а точнее влюбленности, не осталось и следа.

— И все же я не могу с вами согласиться, что это была многоходовая операция КГБ. Даже в СССР побег Сташинского был расценен, как серьезный провал отечественных спецслужб — вновь обрела прежнюю уверенность Наталья. — Насколько я знаю, после бегства Сташинского за рубеж в системе КГБ начались, как сейчас говорят, большие разборки. Я слышала, что пострадали 17 офицеров, прямо или косвенно причастных к его подготовке.

— На самом деле все обстояло не столь драматично. — Хозяин квартиры откинулся на спинку кресла и закинул ногу на ногу. — Повторюсь, об этой операции знал очень узкий круг руководителей КГБ, поэтому некоторых офицеров и генералов, действительно, уволили, но при этом использовали «бегство» Сташинского лишь, как повод. Знаете, в любой организации бывают люди, от которых есть желание избавиться, но нет повода. И КГБ в данном случае не исключение. Что касается других офицеров, то некоторых перевели в систему МВД, как тогда говорили, для усиления этой организации. Некоторых направили на другие участки работы, как Вашего бывшего интервьюера Святогорова. Кстати, он спокойно дослужил до пенсии и уволился, даже позже меня, хотя был значительно старше по возрасту. А что касается Председателя КГБ Шелепина, то после этого, как вы говорите «провала», он стал сначала членом Политбюро ЦК КПСС, его назначили Председателем Комитета партийного контроля при ЦК КПСС, а затем, заместителем Председателя Совета Министров СССР. Сами понимаете, если б это был действительно провал КГБ, ему вряд ли доверили столь высокие посты в государстве.

Константин Петрович вытянул ноги и немного прогнулся в спине. Видимо, от долгого сидения у него затекли мышцы.

— Надеюсь, я ответил на все Ваши вопросы?

— Нет. — Улыбнулась Наталья, — Остались еще три.

— Хорошо, задавайте, но если вы не возражаете, я немного похожу по комнате. Не могу долго сидеть в одном положении.

— Это вы меня извините за назойливость, но все же, как после этого сложилась судьба Инге Поль?

Константин Петрович подошел к окну и отодвинул штору. Во дворе, на площадке играли дети под опекой своих родителей. Он посмотрел на них и невольно улыбнулся.

— Не знаю. — Равнодушно буркнул он. — Она не дождалась выхода Сташинского из тюрьмы и ее дальнейшая судьба не известна. Говорят, в Западной Германии она вышла замуж и сменила фамилию.

— А что стало с их ребенком, Вам известно? — поинтересовалась журналистка.

Старик тяжело вздохнул и повернулся лицом к гостье.

— Это целая история. Когда Сташинский предложил Инге в качестве повода для выезда в Германию, инсценировку похорон собственного сына, Инге была вне себя от ярости. Но затем, убедившись, что ничего другого придумать нельзя, согласилась и более того, сама все организовала. Сначала она отвезла ребенка в Потсдам своей бабушке. Затем ее отец, используя свои связи, смог договориться в одной из больниц о захоронении за свой счет умершего там беспризорного ребенка. Поэтому родители Инге хоронили совершенно неизвестный им труп. Расходы на всю эту церемонию оплатил Сташинский за счет КГБ. А потом, этого ребенка перевезли в СССР. Его нельзя было оставлять в Германии. Любого нелегала, работающего за границей, всегда нужно чем-то держать на родине. Иначе он может уйти в свободное плавание. Именно таким «якорем» стал для Сташинского его сын. — Пояснил ветеран, увидев недоумение в глазах журналистки, а затем, продолжил. — У мальчика было тяжелое детство, первое время он жил в чужой семье под опекой коллег Сташинского, а потом, спустя более десяти лет, вновь обрел отца, закончил школу, поступил в институт и сейчас преподает в университете. Он кандидат наук, доцент, хотя у него другая фамилия и отчество. Так что, сейчас у него все хорошо.