- Вы бываете там по делам?

  - Что за расспросы, девочка? Разумеется, я езжу не для развлечения, потому что я небогат. Что же до моих дел, они тебе вряд ли интересны.

  - Они как-то связаны с Констанцей?

  - Проклятье! Любопытный ребенок сует свой нос куда не следует. Вот что я тебе скажу...

  Он не успел закончить: вошла Констанца. Ее лицо раскраснелось, глаза блестели, с прилипших ко лбу прядей волос сбегали капли воды.

  - Я тебя измотал, правда? - быстро спросил синьор Манетти, отвернувшись от меня.

  - Это нечестно, - ответила Констанца. - Ты сильнее и пользуешься этим.

  - Сила - оружие мужчины. - Джулиано удовлетворенно улыбнулся. - Оружие женщины - хитрость и быстрота. Некоторым вещам тебя могла бы научить только другая женщина...

  - Ты знаешь женщин, которые могли бы меня научить танцевать? - Констанца села за стол рядом со мной.

  - Такие женщины встречаются не часто, это точно... Ну, а теперь я хочу чего-нибудь поесть.

  Синьор Манетти нарезал мяса и хлеба и тоже сел к столу. Утолив первый голод, они с Констанцей стали обсуждать события в округе.

  - В Монтичелли поймали еще одну ведьму, - сказал Джулиано. - Ринери выслуживается перед епископом и рыщет по всей округе... После той суматохи в Пьяченце он просто озверел. Поначалу хотел казнить каждого второго стражника, за то что они не смогли задержать какого-то шалопая с похищенной ведьмой. Надо признать, шалопай и впрямь молодчина!

  Он внимательно посмотрел на Констанцу, но она словно не заметила вопросительной интонации в его голосе.

  - Выходит, Ринери ищет новых еретиков? - спросила она невозмутимо.

  - Ловит их каждый день, - кивнул синьор Манетти. - Должно быть, ко дню святого Антонио в Пьячнце снова запылают костры. Прежде такого не было... Ринери настоящий дьявол, скоро изведет всех хорошеньких женщин... ну, кроме тех, что скрываются в монастырях. - Он весело подмигнул мне. - Тебе повезло, малышка. Не знаю, по своей ли воле ты попала в Санта-Джулию или нет, но за ее стенами сейчас определенно безопаснее, чем снаружи. Что скажешь о настоятельнице?

  - Я восхищаюсь ей, - честно призналась я. Старый солдат действительно был всего лишь учителем, а не любовником Констанцы, и у меня отлегло от сердца, несмотря на смятение в голове. Джулиано мне решительно нравился, хотя он не мог быть человеком, который меня спас. У него были большие грубые руки, а у моего спасителя - узкие и изящные, с длинными пальцами. Голос Джулиано, негромкий, с легкой хрипотцой, немного напоминал мне голос отца, а беззлобные шутки скрывали незаурядный ум и смекалку.

  - Ты должна быть ей весьма признательна. Готов поспорить, со времен Екатерины Сиенской не было такой достойной дамы. Она понимает разницу между долгом и жестокостью, между слабостью и милосердием, а это встретишь не часто.

  - Вы давно знакомы? - спросила я.

  - Она была еще маленькой девочкой, когда я впервые увидел ее. Граф Антонио Тосканелли часто принимал у себя ее отца, и как-то я увидел, как она пыталась гоняться за курами во дворе. О, она была упряма, хотя поймать курицу - для ребенка дело непростое! Мне стало любопытно, а потом я решил показать ей, как нужно двигаться, чтобы подкрасться к птицам незаметно. Констанца была забавной малышкой, и хотя она распугала всех кур, я понял, что настойчивость со временем может перерасти в умение... Ее брат был тяжеловесным увальнем, любил покушать и порассуждать, а она - просто огонек. Мне нравилось давать ей советы, потому что она всегда принимала их с благодарностью.

  - Мне было интересно все, что ты говорил, - усмехнулась Констанца. - Сначала я училась ловить кур, потом голубей. А затем ты взялся обучать меня танцам.

  - Твоего отца еле удалось уговорить.

  - Ты же сказал ему, что будешь учить меня совершенно бесплатно. Он всегда был скупердяем...

  Они оба засмеялись, хотя я не видела в словах Констанцы ничего смешного. Солдат, взявшийся бесплатно обучать дочь знатного вельможи танцам...

  - Он говорил, что от этих занятий все равно не будет толку, - кивнул старик. - Но я-то знал, что он ошибается. Постепенно у тебя появились гибкость, сила и чувство равновесия, ты уже не была той неуклюжей девочкой, пытавшейся ловить кур во дворе замка...

  - Твои уроки принесли пользу, - сказала Констанца. - Это раньше я считала их пустой забавой, но теперь...

  - Теперь времена изменились... - Джулиано посерьезнел и задумчиво посмотрел на свои сложенные на столе руки - натруженные большие руки солдата. - У тебя полно проблем, девочка, несмотря на то, что стены обители ограждают тебя от многих из них. Франческо Сфорца ищет тебя до сих пор.

  - Да, ты уже говорил.

  - Его люди появлялись в Пьяченце, в Кремоне и в окрестных деревнях. Они расспрашивали о девушке с золотистыми волосами...

  - Надеюсь, никто не встречал девушку, которую они разыскивают?

  - Я точно не встречал. - Джулиано вздохнул. - Но, возможно, найдутся те, кто ее видел.

  - Ты снова будешь говорить, что мне лучше на время не покидать монастырь?

  - Ты очень рискуешь. Ну, а если у тебя есть планы на день святого Антонио, советую отменить их.

  - Проклятье, Джулиано! Не считаешь ли ты, что я должна...

  - Тише. - Он метнул на меня быстрый взгляд и покачал головой. - Всех не спасешь, я говорил тебе это сотню раз. Ринери дьявол, он будет искать и находить все новых жертв, и ты ничего с этим не поделаешь.

  Глаза Констанцы остановились на мне. В ее взгляде были нежность, отчаяние и протест.

  - Ее могло не быть здесь, - сказала она. - Эта девочка должна была умереть еще до Рождества...

  Джулиано кивнул, изучая меня, потом проговорил:

  - Твое дело. Поступай, как велит тебе сердце. Ринери в среду приедет в Пьяченцу, чтобы оформить бумаги и получить согласие епископа на казнь. Не езди к нему, это бесполезно и рискованно. Если он узнает, кто ты такая...

  - При встрече он называет меня баронессой, - спокойно ответила Констанца. - Это лишь догадка, он явно ждет, что я поправлю его и невольно проговорюсь. Место настоятельницы обычно достается знатным дамам, так что он имеет право наградить меня любым титулом, каким ему вздумается.

  Мы проговорили с синьором Манетти почти до вечера. Еще не начало темнеть, когда мы выехали со двора его дома. Констанца, в вышитой круглой шапке и плаще, сидела в седле по-мужски, и от уверенности, исходившей от нее, я чувствовала себя под надежной защитой - пусть даже шпага в ножнах у ее пояса была лишь для острастки.

  Выехав из города, я пристроилась бок о бок с Констанцей. Она молчала, погруженная в свои мысли, и я тихонько окликнула ее. Она подняла голову и посмотрела на меня.

  - Констанца, скажи... Тогда, в Пьяченце... тот всадник...

  У меня перехватило дыхание, я никак не могла решиться высказать вслух то, что переполняло мою душу. Она слегка улыбнулась и, подняв руку, прикрыла лицо краем плаща.

  - Нет, это не Джулиано, хотя, видит Бог, он с радостью помог бы мне, если бы я попросила.

  - У тебя есть от меня тайны, - с упреком сказала я. - И эти уроки - зачем они тебе? Довольно нелепое увлечение для настоятельницы монастыря...

  Она помолчала, с сомнением глядя на меня, затем проговорила:

  - У каждого есть право на свои маленькие секреты, Лаура. Пусть твоя жизнь еще слишком коротка, но ты должна была уже это понять. Я могу лишь успокоить тебя, сказав, что Джулиано - только мой друг и учитель, но никогда не был любовником. У него щедрое и благородное сердце, не терпящее лжи и предательства. Когда-нибудь ты узнаешь больше.

  - Знаешь, он мало похож на учителя танцев, - сказала я, раздосадованная тем, что Констанца не хочет сказать мне о том, что для меня так важно.

  Она засмеялась, в сумерках ее серые глаза казались черными. У меня возникло странное чувство: я видела перед собой золотоволосого юношу со шпагой у пояса, но знала, что под плащом и курткой скрывается нежная девичья грудь. Этот странный ангел был так прекрасен, что у меня захватило дух. Я не могла отвести взгляда от ее стройного бедра, и внизу моего живота разлилось томительное тепло. Мне захотелось поцеловать эти улыбающиеся мягкие губы, обнять этот тонкий стан, упасть в объятия изящных рук...