Дейв работал автомехаником ровно три года. Он пошел в салон к дяде сразу как окончил школу и без выходных пахал в окружении вороха запахов, целой тонны деталей и кричащих клиентов. Ему было интересно, он был на своем месте. Кому-то для того, чтобы попасть на свое место, нужно было идти в колледж, потом лезть вверх по карьерной лестнице и тащить за собой семейку во главе со здоровенным псом, а Дейву достаточно было сломанной машины, инструментов и пары гамбургеров, купленных в забегаловке по соседству с салоном. Ему платили честно, он честно работал, и в душе у него царили спокойствие и гармония.

После катастрофы Дейв несколько дней пытался выжить, ни о чем больше не думая, прятался в подвалах домов, искал других людей. Потом раздобыл себе Пижаму, украл на военном складе всеми покинутый револьвер, отжал у соседа дробовик и даже разжился туалетной бумагой. Словом, превратился в самого настоящего вольного стрелка. Высшее, мать его, сословие!

Тогда и пришли к Дейву мысли о том, что автомехаником ему уже не работать. Нет бензина – нет машин. Нет машин – нет автомехаников. Все просто.

Дейв начал подыскивать себе личное убежище. Все бункеры в округе оказались заняты, куковать со всеми в бомбоубежищах он не собирался, так что пошел на поиски подходящего помещения в окрестности города, захватив карты и запас провизии. Хотел закрепить новенький статус «четкого пацана».

Пижама, огнестрельное оружие с запасом патронов, туалетная бумага в укромном местечке, осталось только раздобыть бункер!

Разгуливая по окраинам города в поисках свободного помещения, он постепенно понимал, что бункер не сможет заменить ему старенький салон, завзятого курильщика дядю Чарльза, гамбургеры от полковника Сандерса. Дейву оставалось только ходить по инерции, проклиная судьбу, и рассчитывать на чудо, потому что других перспектив, кроме чуда, у него не осталось. Где найти смысл жизни, когда почти все, что ты знал, разрушено и погребено под обожженными руинами? Да что уж там, нет никаких гарантий, что завтра же вторая волна не сметет остатки.

Большинство так и не выбралось из своих укрытий. Прошел только месяц, запасов еды и воды хватало, а риск и неизвестность пугали людей куда больше, чем далекая перспектива остаться без воздуха, протеинов и жизненно важного соединения двух атомов водорода с одним атомом кислорода. Их теперь волновало только «здесь и сейчас», и Дейву они очень напоминали пещерных людей с уроков истории.

Вольные стрелки не были какой-то организацией или объединением, так стали называть тех, кто вышел на поверхность, преодолев страх, и теперь кочевал от одного укрытия к другому, торгуя мелочами, разыскивая медикаменты, предоставляя информацию. Живущие под землей стали создавать карты, вели учет, обменивались списками выживших.

Больше всего зарабатывали те из стрелков, кто ухитрился раздобыть себе не одну Пижаму, а сразу несколько. Пижамы ценились дороже патронов, еды, бумаги, заряженных ноутбуков и электронных книг. Пижамы стали новой религией.

Что такое Пижама? Защитный костюм военных, обеспечивающий полную изоляцию от внешней среды. Ни радиация, ни жар, ни холод, ни щелочь, ни кислота – ничего из того, что могло поджидать стрелка на поверхности, не просачивалось сквозь тонкий слой удивительного материала. Единственный минус Пижамы был в том, что производить их было больше некому и негде, поэтому если такая Пижама приходила в негодность, ее уже нельзя было починить. Один выстрел, одно движение лезвием, один не к месту попавшийся гвоздь, и, вуаля, ваша карьера стрелка закончена.

Конечно, никому не пришлось бы таскать с собой револьверы, пулеметы, дробовики и прочие отрыжки военных складов, если бы некому было нападать. Однако инстинкт выживания подсказал многим выжившим, в том числе Дейву, что свято место не бывает пустым слишком долго. Выживших было мало, но это вовсе не означало, что все они сплошь были приличными добрыми людьми, которые утром читали молитвы перед завтраком, а в воскресенье не позволяли себе бранных слов. Здесь хватало отморозков, решивших, что Конец Света наступил, а значит можно делать все, что душе угодно.

Такие вот банды ненавидели вольных стрелков, а сами стрелки старались держаться от банд как можно дальше. У предводителей обязательно были Пижамы (не всегда, правда, целые), а вот прихвостни частенько обходились Скафандрами. Обычными радиацаонно-защитными штуковинами, которые показывали бывало в дурацких фильмах про ядерное оружие. В Скафандрах человек становился неповоротливым, а через несколько часов у него в баллончике заканчивался кислород. Пижамы были круче, компактнее, надежнее, и в них был – Слава Всевышнему! – фильтр для воздуха.

Дейв все ждал, когда же покажутся военные. Кто-то ведь опустошил склады? Кто-то ведь знал заранее, что произойдет катастрофа? Кто-то ведь дал сигнал людям спуститься в бомбоубежища? Кто-то! Дейв несколько дней готовился к приходу армии, старался вести себя тише воды, ниже травы, но когда никто не пришел, плюнул и вылез в своей Пижаме на поверхность.

Пепел, обугленная поверхность и мрачное, затянутое свинцовыми тучами небо. Первой мыслью Дейва после увиденного была очень непатриотическая херня: «Вот бы у русских было голубое небо». Русские для Дейва были далекими пришельцами из другого мира, кроме того, он и не знал толком других народов, проживающих по ту сторону Океана. Тихого и единственного, который был Дейву известен. Он не зря отправился в салон к дяде. Учеба не была ему интересна. Зато теперь, глядя на небо, которое не пропускало свет, он в отличие от многих мог обрести веру в то, что где-то есть и другое небо, по-прежнему приветливое и голубое. Дейв думал, что этот голубой кусочек однажды доберется и до его городка, и тогда он сможет полюбоваться на рассвет или закат – как повезет.

Ночью он съел последний украденный у полковника Сандерса гамбургер, уже подванивающий к этому времени, и провалился в череду кошмаров. Там были чудовища, инопланетяне, вампиры, оборотни, а потом пришли агенты ФБР в темных очках и осветили весь сон Дейва яркой вспышкой. Он проснулся, надеясь забыть все, что произошло с ним.

Путешествия по окраинам неизбежно заканчивались крахом надежд. Впрочем, к этому времени Дейв уже наловчился взламывать замки на второсортных лавочках и обчищать их за короткий срок, пока кому-нибудь из банд не приходило в голову сделать то же самое. Часть таскал в свой бункер, оплачивая охрану консервами, а часть ныкал по углам, стараясь никогда не ходить дважды в одно и то же место.

У него появилось хобби. Он стал собирать украшения. Первое время к ним проявляли огромный интерес, но очень скоро стало ясно, что никому не нужны побрякушки, когда еды хватает еле-еле, а напиться чистой водой удается лишь изредка. Со злости многие выбросили свои запасы драгоценностей, а Дейв увидел такие «развалы» и всерьез заинтересовался. Теперь у него на пальцах было по два-три кольца, он отыскал мастера в одном из бункеров и сделал себе столько дырок для сережек, сколько тот согласился уместить. Дейв был похож на ходячий манекен с бирюльками, и его это забавляло. Новое общество было безлико, предсказуемо и уныло, а он стал для самого себя лучиком веселой иронии.

В основном Дейв брался за заказы, связанные с доставкой лекарств. Медикаменты становилось все сложнее находить, все аптеки разграбили, а взламывать хранилища было опасно и долго. Дейв искал новые места, примечал их на карте и делал ночные вылазки. Многие боялись работать под покровом ночи, а ему нравилось – почти не видно разрушений, можно представить, что жизнь течет своим чередом, как раньше. Основной причиной, конечно, была стоимость лекарств на их импровизированном рынке. Дейв начал заботливо относиться к пенициллину, корпеть над каждой таблеткой обезболиващего.

Самый широкий спрос был у витаминов. Еда, которой запаслись перед катастрофой, давала достаточно энергии, но не могла восполнять все питательные вещества, организмы запертых в подземелье людей истощались на глазах. Они таяли, теряли иммунитет и умирали от обычной простуды. Дейв, пристрастившийся в салоне вполуха слушать радио, считал это чем-то вроде эпидемии ВИЧ. Только не нужно было никакого вируса, достаточно было постоянного стресса, ужасной воды и кормежки, отсутствия развлечений и сломавшегося где-нибудь на задворках бункера фильтра воздуха. Адская комбинация. Бывало, что Дейв открывал клапан какого-нибудь убежища, а внизу его ожидало кладбище. Такие клапаны стрелки помечали красными крестами – спускаться туда было дурным тоном. Нашлись падальщики, но среди уважаемых стрелков такое поведение вызывало бурю негодования.