Мэн-цзы спросил:

– Можно ли узнать, что является вашим наибольшим желанием?

Ван засмеялся и перестал говорить. Мэн-цзы стал спрашивать:

– Может, яства, приготовленные для ваших уст, недостаточно жирные и сладкие? Одежды для вашего тела недостаточно легкие и теплые? Или убранства, изготовляемые для ваших очей, недостаточно красивы и цветисты? Голоса и звуки певцов и музыкантов для ваших ушей недостаточно благозвучны? Любимцы ваши недостаточно угождают вам исполнением ваших повелений? Но ведь подвластных вам слуг вполне достаточно, чтобы удовлетворить вас всем этим. Ах, ван! Неужели ради всего этого вы хотите войны?

Ван ответил:

– Нет! Я хочу не ради этого! Мэн-цзы сказал:

– Если так, то узнать, что является вашим наибольшим желанием, вполне возможно, ван! Вы хотите расширить ваши земли, принимать при своем дворе правителей Цинь и Чу в качестве подданных, хотите занять положение Срединного государства и умиротворить варваров четырех стран света. Но судя по тому, как вы действуете, как добиваетесь своего желания, это походит на то, что лезть на дерево и искать там рыбу.

Ван воскликнул:

– Не слишком ли сильно такое сравнение? Мэн-цзы ответил:

– Пожалуй, больше того! Полезешь на дерево за рыбой, хоть и не добудешь ее, но и беды после этого не произойдет никакой. Судя по тому, как вы действуете, как добиваетесь своего желания, если вы совершите это, изощрив все свое сердце, то после обязательно случится беда.

Ван спросил:

– Можно ли послушать ваши доводы? Мэн-цзы начал так:

– Предположим, что жители владения Цзоу станут сражаться с владением Чу. Как, по-вашему, ван, кто кого одолеет?

Ван ответил:

– Одолеют жители владения Чу. На это Мэн-цзы сказал: «Если так, то, значит, вы утверждаете, что малый, безусловно, не может противостоять большому; один, безусловно, не может противостоять многим; слабый, безусловно, не может противостоять сильному.

В пределах, омываемых [четырьмя] морями (т.е. в Поднебесной. – В. К.), имеется всего девять таких земель, которые насчитывают по тысяче ли с каждой из четырех сторон. Ваше владение Ци, собранное вместе, составит только одну из этих девяти земель. Так чем же будет отличаться положение владения Цзоу, противостоящего владению Чу, от стремления правителя одной из земель покорить правителей восьми других? Почему бы не вернуться для решения этого вопроса к его началу?

Предположим, что отныне вы, ван, приметесь за дела управления и будете применять нелицеприятность в отношении к подданным. Это приведет к тому, что все служилые люди-ши в Поднебесной захотят получить место у вас при дворе, все земледельцы захотят распахивать ваши пустоши; купцы и торговцы захотят хранить свои товары в ваших складах и лабазах, странствующие и путешествующие захотят появляться на ваших дорогах; все в Поднебесной, недовольные своими властителями, будут желать приносить вам свои жалобы. Пусть все будет так, тогда кто же из правителей сможет устоять против всего этого?» Ван сказал:

– Я неразумен, я не могу постичь этого. Хочу, чтобы ты, мудрец, помог моему желанию. Поясни свою мысль, чтобы научить меня. Я хоть и несмышлен, прошу все же чаще испытывать меня в этом.

Мэн-цзы сказал:

«Хранить постоянство в сердце при отсутствии постоянного имущества могут одни только служилые люди-ши. Если же говорить о народе, то отсутствие постоянного имущества служит причиной отсутствия у него постоянства в сердце. А если нет такого постоянства, то будет совершаться все: и разнузданность, и распущенность, и извращенность, и расточительность. Ждать, когда люди запутаются в преступлениях, а потом только преследовать их по суду и наказывать – это значит ловить народ в сети закона. Может ли быть, чтобы на посту правителя находился человек, с нелицеприятностью относящийся к людям, между тем народ ловили бы в сети, а он, правитель, допускал совершение этого?

Вот почему разумному государю надо обязательно так распоряжаться народным имуществом, чтобы люди, взирая вверх на своих родителей, имели достаток для служения им, а глядя вниз на чада свои, имели достаток для содержания жен и детей, чтоб в радостные годы были сыты на всю жизнь, а в лихие годы избегали угрозы гибели и смерти; только после достижения этого правитель будет устремлять народ к совершению добрых дел, а потому и повиновение ему со стороны народа окажется легким делом.

Ныне же народным имуществом распоряжаются так, что люди, взирая вверх на своих родителей, не имеют достатка, чтобы прокормить их, а глядя вниз на свои чада, не имеют достатка для прокормления жен и детей. В радостные годы они терпят горе, а в лихие годы неизбежно гибнут и умирают.

При таком положении народа, когда только думаешь, как спасти людей от смерти, и боишься того, что на это не хватит пожертвований, остается ли еще время на то, чтобы заниматься внушением народу правил приличия [вежливости] и долга справедливости?

Ван, если вы хотите осуществить все это, то почему бы не вернуться для решения этого вопроса к его началу?

Все усадьбы в пять му засадите тутовыми деревьями. Тогда сможете одеть в шелковые одежды и тех, кому пятьдесят лет. В выгонах для разведения кур, поросят, собак и свиней не упускайте положенного времени их размножения. Тогда сможете накормить мясом и тех, кому семьдесят лет.

На полях в сто му пахотной земли не отвлекайте людей от полевых работ, тогда семьи даже по восемь едоков не будут голодать.

Относитесь с большим вниманием к обучению в школах для младших и старших, излагайте в них смысл и значение почитания родителей и братской любви к людям, тогда на дорогах не будут попадаться пожилые люди с проседью в волосах с тяжелой ношей за плечами.

Чтобы состарившиеся одевались в шелка и ели мясную пищу, простой народ не страдал ни от голода, ни от холода, а их правитель-ван между тем был не [настоящим] ваном, – такого еще не бывало!»