Бен перехватил ее взгляд. Этим ребятам всего по шестнадцать-семнадцать лет и уже такие, надутые пустышки. Мысль, что придется весь вечер прострадать в их компании, совсем не прельщала его. Он посмотрел на Карлин, сейчас она совсем не раздражала его. Вызов или не вызов, но у него не было ни малейшего желания идти в этот мерзкий дансинг. Неожиданно его нервозность исчезла, впервые в жизни Бен почувствовал себя мужчиной, а не ребенком. Взяв Карлин за руку, он взглянул ей прямо в глаза.

— Послушай, давай смоемся с этой вечеринки. Мне кажется, мы сможем придумать что-нибудь повеселее.

Карлин не могла с уверенностью сказать, что он имел в виду, но почувствовала, как изменился его голос. Иногда этот бесшабашный тон означал, что он начинает военные действия против нее, но сейчас, по-видимому, не тот случай. Карлин сглотнула, не зная как отвечать. Когда лунный свет блеснул на слегка волнистых черных волосах Бена, она поняла, что думает о том, как он невероятно красив. Наташа всегда говорила о брате так, будто он был самым симпатичным парнем на свете, и в первый раз Карлин призналась себе, что согласна с ней.

Бен заметил, что она колеблется, но не стал дожидаться ответа. Не говоря ни слова, он взял ее за руку и потянул прочь от клуба в направлении прогулочной дорожки вдоль реки так, что Карлин пришлось почти бежать, чтобы не отстать от него. Он остановился у большого дуба, и Карлин, едва дыша, прислонилась к его раздвоенному стволу. Она пришла в смятение, когда Бен обернулся к ней и долгим взглядом заглянул ей в глаза. Он медленно провел рукой по ее длинным волосам, потом коснулся ее лица, обводя контур щеки, а затем кончиками пальцев провел по губам.

Жест был исполнен такой нежности, что у Карлин перехватило дыхание. Быть так близко к нему, быть с этим мальчиком — с этим мужчиной, — которого она знала всю свою жизнь, даже не догадываясь… Ее мысли совершенно смешались, и тут Бен непринужденно склонился, как будто делал это тысячу раз прежде, и поцеловал ее. Сперва мягко, нежно прижавшись губами к ее рту, потом более настойчиво, но она не могла сказать, исходила эта настойчивость от Бена или откуда-то изнутри ее самой. Она почувствовала, что, помимо своей воли, отвечает, повинуясь чему-то в глубине себя, и это было совершенно ново для нее. Язык Бена легко миновал ее губы, и, затрепетав от возбуждения, Карлин приоткрыла рот, встретила его язык и узнала его вкус.

Не понимая, как его руки оказались там, Карлин почувствовала, что они ласкали ее шею, гладили спину и, скользнув под куртку, добрались до голой кожи, обнажившейся под маленькой жилеткой. Вскинув руки, она обняла его, ощутив тепло его шеи и силу мускулистых плеч. Все, что она представляла себе раньше, не шло ни в какое сравнение с тем необыкновенным чувством, с тем страстным и глубоким желанием, которое он пробудил в ней.

Когда они наконец отстранились друг от друга, она почувствовала ужасную пустоту и непроизвольно опять двинулась навстречу. Держа руку на талии девушки, Бен вопросительно заглянул ей в глаза и, прочтя в них ответ, увлек ее на траву, Когда они оказались на траве, он снова поцеловал ее, на этот раз его поцелуй проник в самую глубину. Карлин едва не стонала от удовольствия, когда его руки баюкали и гладили ее грудь сквозь ткань жилетки.

«Почему он так хорошо это делает? — пронеслось у нее в подсознании. — Ну конечно, — в истоме признала она, — Бен бесподобен во всем». Затаив дыхание, Карлин качалась на волнах наслаждения. «О Боже, — пришло ей в голову, — мне хотелось бы провести так всю оставшуюся жизнь — не шевелиться, не разговаривать, чтоб это мгновение никогда не кончилось».

В стройном теле Карлин удивительно сочетались сила и мягкость, ее грудь упиралась в него, кости бедер больно давили, но эта боль была сладостной. У Бена было чувство, что ему ее мало, он хотел попробовать ее всю целиком, его рот, оставив ее губы, медленно спустился к шее. Как завороженная, Карлин направила его руки под жилетку и почувствовала, как в ответ у нее наливается грудь. Ей было так приятно, когда он ласкал ее и его большие руки подчеркивали изящность ее форм. Карлин все сильнее прижималась к нему, чувствуя в нем напряжение через свою юбку, слыша его возбужденное дыхание.

Внезапно Бен понял, что еще несколько минут и он потеряет над собой контроль и не сможет остановиться. Так не поступают с тем, кто тебе дорог, всегда учил его отец. Боже, Бен вдруг понял, как дорога ему Карлин. Он резко сел и несколько секунд глубоко вдыхал прохладный воздух, потом улыбнулся ей, протянул руку и притянул к себе.

— Будет лучше, если мы пойдем, — сказал он нежно, быстро целуя ее в последний раз.

Ожидая автобуса в Вестерфилд, они крепко держались за руки и оживленно болтали, как бы компенсируя этим молчание по дороге в Коулвилл.

— В какой колледж ты собираешься поступать? — спросил Бен без всякого умысла, когда они сели в автобус.

— Я еще не думала об этом, — ответила Карлин, занимая места в конце салона.

По правде говоря, она, конечно, думала об этом и много ночей провела без сна, размышляя, что делать дальше. Из постоянных высказываний отца ей было абсолютно ясно, что колледж в его понимании — место «для сосунков и паразитов… Пустая трата денег, а результат — ничего не стоящий кусок бумаги». Ясное дело, он ожидал, что по окончании школы его дочь пойдет работать и будет приносить доход в семью, то есть содержать его, Джей. Т. Вздумай она пойти в колледж, дома бы, наверное, разразился скандал. Во всяком случае, безобразной стычки с отцом не миновать. Стоит ли затевать все это?

— Еще не думала? — Бен недоверчиво взглянул на нее. — Ты должна что-нибудь выбрать, — настаивал он. — С твоими отметками у тебя должны быть какие-то планы.

— А я еще не знаю, хочу ли я вообще поступать в колледж, — ответила Карлин резче, чем ей хотелось бы.

— Господи, с таким настроением ты никогда не поступишь в колледж, — усмехнулся Бен. — Еще когда мне было всего два года, отец на ночь читал мне «Правила колледжа Лавджой» вместо «Доктора Айболита».

Карлин отдернула руку, у нее в голове зазвучали заключительные слова отца. «Этот Леонард Дамирофф отдаст руку на отсечение, если это поможет его сыну поступить в престижный колледж».

Джей. Т. Сквайр не пожертвовал бы и одним субботним вечером, даже если бы ничего больше и не требовалось, чтобы его дочь стала доктором философии.

Задетая, Карлин сердито накинулась на Бена.

— Не сомневаюсь, что ты прославишься, не успев поступить, всем станет известно, какой ты был паинька еще с детства.

Ее насмешка обожгла Бена.

— Ах, ах, извините, Бога ради, мадемуазель, кажется, обиделась…

Его иронический тон, в свою очередь, разозлил Карлин. Человек, который несколько минут назад держал ее в объятиях, исчез, рядом стоял прежний знакомый Бен, тот, с которым она не могла оставаться наедине и двух минут.

— Я могу поступить куда захочу, — бросила она, злясь на себя за то, что совсем недавно позволила себе расслабиться.

— В своих мечтах, — как можно более ядовито поддел ее Бен, оскорбленный тем, что так явно проявил свои чувства к ней.

Карлин и в голову не приходило с самого начала учебного года уделять урокам более пяти минут, не говоря уже о том, чтобы записаться на факультативные занятия.

— Куда бы ты ни поступил, я поступлю туда же.

Бен пришел в бешенство от ее высокомерия.

— Например, в Гарвард, — подколол он ее, — посмотрим, как у тебя получится.

Его горячность явилась для Карлин полной неожиданностью и заставила ее замолчать на несколько секунд. С трудом отдавая себе отчет, она поняла, что совершенно непреднамеренно задела его за живое, у нее уже появилось искушение сдаться, но следующие его слова остановили ее. Бен злобно сжал губы, а потом произнес без всякого намека на какую-либо симпатию:

— Давай, Карлин, поступай в Гарвард. Я вызываю тебя.

Аккуратно, чтобы не смазать только что накрашенные ногти, Наташа пристроила две подушки у стены за спиной и поудобнее уселась на кровати, потом осторожно взяла новый номер «Глэмора» с ночного столика и прислонила его к согнутым коленям. Обдувая свои десять бледно-розовых ноготков, она замерла в предвкушении удовольствия. «Глэмор» был ее библией, каждый месяц она изучала его от корки до корки — каждое слово, каждую картинку. Сегодня пришел ноябрьский номер, и она едва дождалась окончания обеда, чтобы приняться за журнал.