Остановившись у казармы жандармерии, «строгий капитан» жестом подозвал унтер-офицера, менявшего караул:

- Кто стоит перед тобой?

- Ваше благородие - господин капитан!

- Почему не рапортуешь по уставу?

- О чем рапортовать, господин капитан?

- А, так ты не знаешь устава! Сдай оружие и приведи дежурного старшего офицера.

Пока унтер отсутствовал, удалось «сменить» охрану внешних ворот.

Прибежал и вытянулся перед «капитаном» лейтенант - караульный начальник. «Капитан» долго распекал его за плохое знание жандармами устава караульной службы, низкую дисциплину и потребовал рапорта о боеготовности части - наличии людского состава, количестве оружия и боеприпасов. Испуганный лейтенант дрожащим голосом подробно обо всем доложил. Жандармов оказалось немного, а оружия порядочно.

В это время во дворе казармы кто-то крикнул: «Это коммунисты! Бейте их!»

Голос «капитана» даже не дрогнул:

- Видите, оказывается, и в жандармерии есть провокаторы! - Обернувшись к пришедшим с ним партизанам, он приказал: - Отобрать у всех оружие для инспекторской проверки!

Тщательно обдуманная операция была проведена без единого выстрела. И вот уже жандармы, окруженные бойцами с автоматами, медленно идут через город… [90]

Сзади громыхают телеги с двумя прицепленными к ним пушками, с винтовками, пулеметами, гранатами.

Солнце по-прежнему высоко. Жара нещадная, но чуть ли не все население Баня-Луки высыпало на раскаленные улицы, чтобы посмотреть на бесстрашных партизан, еще раз продемонстрировавших свою силу, одержавших еще одну победу, воодушевляющую соотечественников на борьбу против немецких оккупантов.

Обезоруженных жандармов привели в горы, и надо сказать, что после соответствующей разъяснительной работы большинство из них добровольно осталось у партизан и честно сражалось с гитлеровцами до окончательной победы.

Слава о бесстрашном, дерзком, умелом партизанском командире отряда «Дзержинец» широко распространилась в горах Югославии. О нем слагали легенды… [91]

Глава седьмая. Остров Вис

Первое знакомство

Кроме полетов на партизанские площадки в горах Югославии, мы летали на далматинское побережье, в чудесный край множества островов, среди которых далеко от береговой линии, изрезанной заливами и заливчиками, величественно возвышался над морской гладью остров Вис. Его прочно удерживали в своих руках бойцы НОАЮ и партизаны.

Далмация и Хорватское приморье, зажатые между склонами Динарского карста и Адриатикой, а также примыкающие к побережью острова в ясную погоду хорошо просматриваются с острова Вис. Поверхность острова холмистая. В средней его части есть относительно ровная котловина, дно которой и было приспособлено под посадочную площадку для самолетов.

Взлетно- посадочная полоса из-за сложности подходов имела одно направление для взлета и посадки независимо от скорости ветра с курсом триста пятнадцать градусов. Прилегающая к ней местность была в шахматном порядке заставлена бочками с землей, выложена кучами камней и всякими другими препятствиями, назначение которых -помешать немцам высадить десант с воздуха на планерах. [92]

Стратегическое значение острова Вис для Народно-освободительной армии Югославии было огромно. После захвата немцами района города Дрвар на остров Вис перебазировалось верховное командование НОАЮ. В глубокой пещере скалистой горы, облицованной известняковыми плитами, расположилась штаб-квартира маршала Тито, откуда он со своими сподвижниками руководил действиями НОАЮ. Чтобы попасть в пещеру, необходимо было проделать крутое восхождение по горной тропе.

Экипаж нашего корабля получил задание вылететь на аэродром острова Вис в распоряжение заместителя начальника советской военной миссии полковника А. Н. Мельникова. Мы должны были выполнять роль дежурного экипажа, постоянно находящегося в боевой готовности. Приказ на полет мог последовать в любое время дня и ночи.

Ночной перелет на остров Вис исключался: взлетно-посадочная площадка была окружена холмами, кустарником, остроконечными вершинами, особенно со стороны захода на посадку. Этот природный барьер заслонял даже с высоты птичьего полета посадочные сигналы. Поэтому мы рассчитали все так, чтобы успеть приземлиться одновременно с заходом солнца. В скользящих лучах заката над гребнями светло-зеленых волн плыл наш воздушный корабль, нос которого словно рассекал неспокойное море. Мы летели низко, в десяти-пятнадцати метрах над поверхностью воды. Сидевшие в кабине пассажиры - офицеры вполне могли расценить такой полет как безрассудное лихачество, но они ведь не были посвящены во все тонкости самолетовождения партизанских пилотов. Такие полеты применялись во время войны днем. Низко летишь - не демаскируешь себя, тем более когда дело происходит в открытом море, вблизи берега, занятого врагом.

На темно- синем фоне моря остров выглядел беспорядочным нагромождением скал. Для того чтобы разглядеть расположение посадочных знаков на аэродроме в котловине, нам пришлось набрать высоту.

Выполнив «пристрелочный круг», я повел самолет на посадку. Осторожно лавируя между холмами и ущельями, постепенно теряя высоту, мы наконец оказались на границе летного поля. Плавным движением штурвала выравниваю корабль и тут же сажусь. По указанию дежурного [93] заруливаю на стоянку, неподалеку от стоявших там остроносых, трехлопастных истребителей; некоторые из них имели югославские опознавательные знаки на фюзеляже и плоскостях - трехцветный круг с пятиконечной звездой в центре.

- Здесь даже есть истребители ПВО! - сказал кто-то из экипажа. Это соседство нас, конечно, обрадовало. Сумерки уже сгустились. Веяло теплом от прибрежных волн. Дышалось легко. Мы сели в автомобиль и по каменистой дороге покатили к своим офицерам связи.

Атмосфера кажущейся тишины и покоя длилась недолго. Засверкали разрывы зенитных снарядов, застрочили автоматические пушки - война дала о себе знать…

Югославские товарищи встретили нас тепло, накормили вкусным ужином с далматинским вином, и мы пошли спать - под навес возле холмика советского пункта связи. Мы привыкли к походной жизни - хлопки зениток не помешали усталому экипажу крепко уснуть. Мы знали, что врагу не удастся безнаказанно шарить в воздушном пространстве, верили в надежную противовоздушную оборону острова; тут были и зенитная артиллерия, и истребители югославской авиаэскадрильи.

Проснулись от ярких лучей солнца и сразу - в бухту, купаться. Спускаясь к морю, мы встречали югославских крестьянок. Каждый клочок земли был тщательно возделан и засажен виноградом. Лица женщин и детей были сосредоточенны и суровы; война на всех наложила свою неумолимую печать.

С вершины горы казалось - до бухты рукой подать. На деле же надо было преодолеть длинный спуск. Внизу, оказывается, раскинулся небольшой портовый городок.

Пока мы купались, на пляже собрались бойцы НОАЮ; к берегу причалил неизвестно откуда вынырнувший катер. Начали знакомиться. У наших новых друзей были довольные и веселые лица, они хотели во что бы то ни стало сделать для нас что-либо приятное. Едва кто-то из нас сказал, что хочет пить, как появилась бочка вина. Мы попробовали возразить: нам бы обыкновенной воды. Но партизан, увешанный гранатами и пулеметными лентами, сказал:

- А у нас сложнее воду отыскать, чем вино. Уж так [94] заведено - пить вместо нее вино. Вина много, его некуда сливать, особенно сейчас, когда сбыта нет.

Потом мы шутили, что само название острова составлено из трех первых букв русских слов «вино и сардины». Здесь много вина и различной рыбы, и, как нам рассказывали, жители, возвращаясь с работы, нередко умывались молодым виноградным соком. А пресной воды нет. Поэтому по горным склонам устроены бетонные желоба с резервуарами для сбора воды. Королевское правительство не заботилось о тружениках острова. Им самим пришлось кое-как решать проблему воды для питья и орошения виноградников и огородов. На остров доставляют питьевую воду с итальянского побережья на морских судах.