Великая радость югославских братьев стала и нашей радостью. Я крепко пожал руку командиру батальона, и мы обнялись с ним как родные. Мы охотно простили ему и его товарищам напряжение, которое нам пришлось пережить в результате такого бурного проявления счастья.

Я уже упоминал о том, что в боях за Белград в тесном взаимодействии с другими родами войск активно действовала Дунайская флотилия. Герои-моряки покрыли себя неувядаемой славой. Мне бы хотелось рассказать об одной отважной комсомолке-морячке, которая [124] вместе с флотилией прошла путь, отмеченный многими боевыми подвигами.

На вечере воспоминаний участников Белградской операции, состоявшемся в октябре 1972 года, я сидел рядом с Екатериной Илларионовной Михайловой-Деминой. Раньше мы знали друг друга. О ней я слышал как об отважной морской медсестре-разведчице. Моряки ласково называли ее тогда «милая Катюша».

На трибуне один участник боев за Белград сменяет другого. Я спрашиваю соседку, когда ее очередь выступать.

- Если всем говорить, тогда и слушать будет некому, - ответила Катюша. Я понял, она не собирается подниматься на трибуну. Признаюсь, я испытал сожаление. Но коль уже выпал случай сидеть рядом, я попросил рассказать ее о себе, о пройденном боевом пути. И вскоре с интересом стал слушать приглушенный голос Катюши.

1941 год… Вражеские полчища рвались к Москве. Жестокая бомбежка под Смоленском разлучила Катю с родителями. Ее подобрала воинская часть. Совсем юная девушка добилась разрешения остаться в действующей армии.

Шестнадцатилетняя Екатерина начала боевую вахту матросом, затем стала разведчицей, санинструктором в батальоне морской пехоты, который с боями прошел сложный путь от берегов Азовского и Черного морей, форсировал Днестр и штурмовал крепости на Дунае.

Лето 1943 года. Азовское побережье. Отсюда начался боевой счет батальона морской пехоты. Взятие Темрюка. Катюшу награждают медалью «За отвагу». Десант в плавнях. Вторая награда - орден Отечественной войны. Керчь. Ночной десант на пустынном берегу. Врукопашную отвоевывается крохотный плацдарм и удерживается моряками. Связь и снабжение поддерживались только по воздуху ночью. Враг все время держал под прицелом этот «пятачок». Немцы даже знали, что среди моряков есть девушка по имени Катя.

Вот батальон морской пехоты уже под Одессой в составе Дунайской военной флотилии.

Штурм Белгорода-Днестровского. Семь рядов колючей, проволоки и пятиметровый обрыв, на вершине которого огневые точки врага. Но наступательный порыв моряков [125] не могли остановить эти преграды. Под свет ракет, под проливным свинцом они шли на штурм. Штормтрап, где находилась Катя, подорвался на мине, но она сумела первой спрыгнуть в воду. Моряки тем временем забросали проволочное заграждение шинелями, и Катя одной из первых оказалась под обрывом. Маленькая, ловкая, она цепко хваталась за ветки кустов, рывком поднялась наверх и оттуда уже помогала втаскивать товарищей с вооружением. Вскоре снова раздалась команда вперед, в атаку на врага.

За этот бой Екатерина была удостоена ордена Красного Знамени.

Так начался с боями освободительный поход по Дунаю через Румынию, Болгарию, Югославию, Венгрию и Австрию.

В боях за Белград, в кипящих под разрывами снарядов водах Катя подбирала раненых матросов, извлекала их из бурлящей воды, волоком оттаскивала на остров, прятала их в укрытия. Ходила в разведку. Таковы фронтовые будни отважной санитарки-разведчицы. Батальон морской пехоты вел одно сражение за другим, продвигаясь все выше по Дунаю. О Кате фронтовые газеты писали как о смелой, самоотверженной комсомолке, прошедшей огонь больших сражений.

После освобождения города Нови-Сад антифашистский женский комитет решает провести молодежную конференцию. На нее пригласили советскую комсомолку Катю. Она вдохновенно говорит с трибуны о мужестве и отваге советских воинов, которые освобождают югославские города и села от фашистской нечисти. Проводила конференцию секретарь антифашистского комитета женщин Наташа Дивляк. С этого вечера у Катюши появилось еще больше югославских друзей. Ее знали по боевым заслугам.

Под натиском советских войск фронт откатывался все дальше и дальше на северо-запад. Флотилия поднималась вверх по Дунаю. Враг цеплялся за каждый укрепленный рубеж, усиленно сопротивлялся. Путь движению вперед преградил огонь крепости на Дунае Илок. Выкурить врага из крепости было нелегко: она стояла на возвышенном месте, все сектора подхода хорошо простреливались. Ни с суши, ни с водных рубежей сразу не возьмешь. [126]

Для того чтобы облегчить продвижение наших войск на север, нужно было овладеть крепостью. Командование решило выбить гитлеровцев оттуда. Из самых смелых был сформирован отряд морской пехоты численностью в 50 человек, и среди них Катя. Штурм крепостных стен должен начаться с противоположного берега и с суши. Морякам предстояло отвлечь внимание врага, первыми открыть огонь.

- Как сейчас помню, - вспоминает Катя, - наступил декабрь. Стояли оттепели, шли дожди. Реки Тиса, Сава и Дунай вышли из берегов, затопили низменные места. Еще темно. Командование приказало занять квадрат № 369 - в нем просматривался незатопленный островок. Его-то мы и облюбовали. Под покровом ночи нас высадили. По пояс в воде между стволов деревьев мы заняли исходные боевые позиции. Но враг не дремал - сразу обрушил огонь по морякам. Мы ответили тем же - огнем. Но, понятное дело, наши удары из пулеметов, минометов и автоматов по крепости скорее были похожи на горох, отлетающий от стены, чем на штурм. Да к тому же перед нами и не стояла задача пробивать брешь в трехметровой толщине крепостной стены. Весь смысл операции - вызвать огонь на себя, отвлечь внимание противника. Фашисты все виды оружия направили в нашу сторону. Рвались мины, снаряды, строчили пулеметы, дым стлался по низинам, вода Дуная кипела от горячих осколков…

Вскоре показались шлюпки с гитлеровцами, которые поливали свинцовыми очередями десантников. Раненные падали в холодную воду. Катюше надо было оказывать им помощь - из студеной воды вытаскивать на полузатопленный островок, а тех, кто был относительно далеко от него, приходилось привязывать ремнями и бинтами к полузатопленным деревьям, чтобы не унесло течением. Фашисты и туда перенесли смертоносный огонь.

Но тут новая беда - осталась лишь одна лента патронов. Надо экономить. Огонь Катя стала вести расчетливо. Но как только ее пулемет замолкал, гитлеровцы тут же делали бросок вперед на оставшуюся горстку смельчаков.

Фашисты открывают прицельный огонь по бесстрашной пулеметчице. Очередь рассекает воздух справа, потом слева; словно ожог почувствовала Катя в левой руке, [127] пуля сделала свое дело: отважная пулеметчица потеряла сознание. Гитлеровцы ринулись в атаку, чтобы захватить живыми оставшихся смельчаков.

- Словно сквозь сон, я почувствовала приближение смерти, - говорит Катя, - тут же прозрела и увидела перед собой врагов. Ничего не оставалось, как в порыве этой смертельной схватки здоровой рукой уцепиться за пулемет и обдать фашистов свинцом. А левая рука повисла, вовсю хлещет кровь…

Гитлеровцы пришли в замешательство. «Патроны все израсходованы, стало быть, пришел конец», - подумала Катя. И снова она погрузилась в полузабытье, как вдруг тишину прорезало раскатистое «ура!». Наши войска овладели крепостью Илок. Фашисты повернули обратно, кинулись кто куда.

В полночь подошел бронекатер за моряками. Их осталось в живых лишь тринадцать человек, обескровленных, полузамерзших, намертво державшихся закоченевшими руками за стволы деревьев. Семнадцать часов продолжалась эта схватка с огнем и холодом. Горстка моряков героически сражалась и выстояла.

Катю отвезли в госпиталь. Голодно тогда было в Югославии, а для Кати среди населения города Нови-Сад собрали масло, белый хлеб, яйца, конфеты. Однажды югославские женщины принесли в госпиталь плюшевого медвежонка.

- А этого «хищника» на какой предмет доставили? - спросила Катя.

- Как зачем! Ты еще совсем юная, тебе бы в куклы играть, а ты уже столько лет воюешь, столько отшагала километров дорогами войны!…