– Чем закончилось занятие? – спросила Хелен.

– После того, как мы переоделись, Рэнсом встретил меня на улице и поймал мне двуколку. Перед тем, как я забралась на сиденье, он поблагодарил за время, проведённое вместе, и сказал, что очень сожалеет, ведь мы не сможем встретиться вновь. Я не могу припомнить своего ответа, только, как протянула руку, чтобы он её пожал, а он...

– Что?

Лицо Гарретт пошло красными пятнами.

– Он... её поцеловал, – выпалила она, вспоминая, как его тёмная голова склонилась над её рукой, затянутой в перчатку. – Это было последнее, чего я ожидала. Чтобы такой крупный голубоглазый хулиган поступил как джентльмен... особенно после того, как мы провели последние два часа, в схватке, швыряя друг друга по всему классу для фехтования. Жест оказался настолько нежным, что она потеряла дар речи и пришла в полное замешательство. Даже сейчас от одной мысль об этом её бросало в жар, и Гарретт начинала трепетать от удовольствия. Полное безумие. Если учесть всех пациентов, которых она осмотрела и прооперировала, и людей, кому подарила утешение и обняла, ничто из этого не шло в сравнение с тем ощущением интимной близости, которое испытала Гарретт, когда его губы прижались к её перчатке.

– Я не могу прекратить об этом думать, – продолжила Гарретт. – Не в состоянии перестать задаваться вопросом, как бы всё было, если... – Она не смогла закончить предложение и начала теребить маленькую ложечку для мороженного. – Я хочу опять с ним увидеться, – призналась она.

– Неужели? – услышала она тихий голос Хелен.

– Я не знаю, как с ним связаться. – Настороженный взгляд Гарретт устремился на подругу. – Но твой муж знает.

Казалось, Хелен стало неловко.

– Если мистер Рэнсом говорит, что не может с тобой видеться, я думаю, ты должна уважать его решение.

– Он мог бы навещать меня украдкой, если бы пожелал, – раздражённо заметила Гарретт. – Человек тайком слоняется по Лондону, как бездомный кот.

– Если бы он встречался с тобой тайно, куда бы это завело? Или, скорее, куда бы ты хотела, чтобы это завело?

– Даже не знаю. – Гарретт отложила ложечку, взяла вилку и вонзила её в клубнику, а затем нарезала ножом на крошечные кусочки. – Очевидно, что мне не подходит компания Рэнсома. Я должна выкинуть из головы и его самого, и интимные части его тела.

– Может это и к лучшему, – осторожно сказала Хелен.

– Вот только, я не могу. – Отложив приборы, Гарретт пробормотала: – Я никогда не руководствовалась незваными мыслями или чувствами. Всегда могла задвинуть их на второй план, словно ящик комода с постельным бельём. Что со мной происходит?

Холодная, бледная рука Хелен легла на стиснутый кулак Гарретт и успокаивающе его сжала.

– Ты слишком долго только работала и почти не развлекалась. И вдруг однажды ночью из сумрака является таинственный и красивый мужчина, спасая тебя от злоумышленников...

– Как раз этот момент меня рассердил, – прервала её Гарретт. – У меня самой неплохо получалось играть роль спасительницы, пока он не влез.

Губы Хелен изогнулись.

– Всё-таки... его вмешательство должно было немного польстить.

– Оно польстило, – проворчала Гарретт, используя изучение тарелки с маленькими бутербродами в качестве прикрытия. Она выбрала сэндвич с полупрозрачным кусочком маринованного артишока и ломтиком варёного яйца. – В действительности, он был таким лихим, что это казалось нелепым. Настоящий рыцарь в сверкающих доспехах. Признаюсь только тебе, но когда я услышала его ирландский акцент, то чуть не начала хлопать ресницами и жеманничать, как неопытная героиня какой-нибудь второсортной пьесы.

Хелен тихонько засмеялась.

– Есть какое-то очарование в мужчине с акцентом, правда? Я знаю, что это считается дефектом, тем более, если акцент валлийский, но я слышу в нём поэзию.

– В наши дни ирландский акцент - самый верный способ, чтобы перед тобой закрылись все двери, – мрачно сказала Гарретт. – Без сомнения, именно поэтому мистер Рэнсом его и скрывает.

В течение последнего десятилетия политические волнения, связанные с правом Ирландии на самоуправление, подпитывали атмосферу растущей нетерпимости. Слухи о заговорах ходили повсюду, и людям было трудно отделить предрассудки от аргументов. Особенно сейчас, после недавней волны террористической деятельности, включая сорванное покушение на жизнь принца Уэльского.

– У него нет ни респектабельной, ни приносящей доход работы, – продолжила Гарретт. – Ещё он коварный, грубый и, по-видимому, похотливый, как хорёк. Не может быть, что меня к нему влечёт.

– Нельзя выбрать человека к которому тебя будет тянуть, – размышляла вслух Хелен. – Это своего рода магнетизм. Непреодолимая сила.

– Я не стану заложницей незримых сил.

Хелен посмотрела на неё с сочувствующей улыбкой.

– Эта ситуация напоминает мне о твоих словах, сказанных после того, как на Пандору напали и ранили на улице. Ты говорила, что её нервная система перенесла шок. Думаю, из-за мистера Рэнсома перенесла шок ты. Кроме всего прочего, мне кажется, благодаря нему ты поняла, как тебе иногда бывает одиноко.

Гарретт, всегда гордившаяся своей самодостаточностью, бросила на неё возмущённый взгляд.

– Это невозможно. Как я могу быть одинокой, когда у меня есть ты и другие мои друзья, отец, доктор Хэвлок, мои пациенты...

– Я имела в виду другой вид одиночества.

Гарретт нахмурилась.

– Я не девочка в розовых очках, у которой голова забита сахарной ватой. Смею надеяться, что я более высокоразвита.

– Даже высокоразвитая женщина может оценить хорошую пару... как ты их назвала? Четырёхглавых мышц?

Едва ли можно было не заметить небольшое поддразнивание в сдержанном тоне Хелен. В повисшей чинной тишине, Гарретт выпила ещё одну чашку чая, а в это время к их столику подошла официантка и принесла маленькие стеклянные мисочки с лимонным сорбетом.

Хелен подождала пока девушка уйдёт перед тем, как сказать:

– Выслушай меня, прежде чем отказать: я очень хочу познакомить тебя с моим кузеном Уэстом. Он пробудет в городе две недели. Ты не встречалась с ним, когда он приезжал последний раз навестить Пандору. Мы как-нибудь отужинаем в Рэвенел-Хаусе.

– Нет. Умоляю тебя, Хелен, не подвергай меня, или кузена, таким бессмысленным пыткам.

– Уэст очень красив, – продолжила Хелен. – Темноволосый, голубоглазый и очаровательный. Я уверена, вы понравитесь друг другу. Проведя несколько минут в его компании, ты позабудешь о мистере Рэнсоме.

– Даже если вдруг, между мной и мистером Рэвенелом возникнет симпатия, из этого ничего не выйдет. Я не могу жить в деревне. – Гарретт попробовала ложечку сорбета. Терпкий, сладкий иней на её языке разлился холодным потоком. – Кроме всего прочего, я боюсь коров.

– Из-за их размеров? – жалостливо спросила Хелен.

– Нет, из-за их пристального взгляда. Они смотрят так, будто что-то замышляют.

Хелен усмехнулась.

– Обещаю, когда ты как-нибудь приедешь погостить в Приорате Эверсби, мы уберём всех коварных коров от тебя подальше. А что касается жизни в деревне, возможно, Уэст захочет вернуться в Лондон. У него много интересов и талантов. Скажи, что хотя бы просто встретишься с ним!

– Я подумаю, – неохотно отозвалась Гарретт.

– Спасибо, это меня успокаивает. – В голосе Хелен появилась новая, серьёзная нотка. – Потому что боюсь, существует очень веская причина, по которой мистер Рэнсом решил держаться от тебя подальше.

Гарретт настороженно на неё посмотрела.

– Какая?

Хелен нахмурилась, судя по всему, о чём-то задумавшись, прежде чем продолжить:

– У меня есть некие сведения о мистере Рэнсоме. Я не вправе обо всём рассказывать, но кое о чём ты должна знать.

Гарретт вымученно ждала, пока Хелен, оглянулась, убеждаясь, что к нише никто не приближается.

– Это связано с тем инцидентом в Гилдхолле в прошлом месяце, – тихо проговорила подруга. – Как ты помнишь, Пандора и лорд Сент-Винсент присутствовали на приёме.

Гарретт кивнула, сама Пандора рассказала ей, как расшатавшаяся доска привела к обнаружению бомб, спрятанных под полом. Через несколько минут толпа в панике быстро покинула здание. К счастью, взрывные устройства извлекли до того, как они сработали. Никаких арестов в связи с этим заговором не последовало, однако вину за него возложили на небольшую группу радикальных ирландских националистов.