– Один из гостей скончался той ночью, – продолжила Хелен. – Заместитель министра внутренних дел, мистер Нэш Прескотт.

Гарретт кивнула.

– Насколько я помню из статьи в "Таймс", у него было слабое сердце. В разгар суматохи с ним случился смертельный сердечный приступ.

– Это официальная версия, – сказала Хелен. – Но в приватной беседе лорд Сент-Винсент рассказал мистеру Уинтерборну, что мистер Прескотт знал о бомбе заблаговременно. Тело мистера Прескотта нашёл ни кто иной, как мистер Рэнсом, недалеко от Гилдхолла. – Она сделала паузу. – После того, как погнался за ним.

– Рэнсом преследовал его от самого приёма? – Гарретт внимательно на неё посмотрела. – Поверь мне, посреди сердечного приступа никто не сможет никуда убежать.

– Вот именно. – Хелен заколебалась. – Никто не знает наверняка, что послужило причиной смерти мистера Прескотта. Однако, вполне возможно, что мистер Рэнсом... – Её голос затих, подозрение было слишком ужасным, чтобы произнести его вслух.

– Зачем ему это? – спросила после затянувшегося молчания Гарретт. – Ты думаешь, он может оказаться на стороне заговорщиков?

– Никто не знает, на чьей он стороне. Но тебе не стоит иметь с ним дело. – Хелен кинула на неё озабоченный, ласковый взгляд. – У моего мужа есть поговорка на тему риска: "На бога надейся, но в маленькой лодке не пляши".

Тень сомнения, которая зародилась в Гарретт после разговора с Хелен, не развеялась и на следующий день, когда отец помахал последним номером "Полицейского Вестника" у неё перед носом, многозначительно задав вопрос:

– Что ты об этом думаешь, дочка?

Нахмурившись, Гарретт забрала у него издание и быстро пробежалась взглядом по странице.

В среду вечером в тюрьму Кингс-Кросс проник незамеченным злоумышленник, который совершил нападение на камеру с тремя заключёнными. Жертвами стали солдаты девятого пешего полка Её Величества, обвиняемые в нападении на женщину, личность которой не предавалась огласке. Злоумышленник сбежал до того, как его смогли задержать. Все трое солдат останутся под стражей без возможности на освобождение под залог до судебного разбирательства. Любое лицо, предоставившее информацию У. Кроссу, старшему констеблю, которая поможет задержать неизвестного преступника, получит вознаграждение в десять фунтов в случае признания его вины.

Пытаясь скрыть бушующие внутри неё эмоции, Гарретт вернула отцу газету. Боже милостивый, как Рэнсом мог напасть на троих арестованных?

– Доказательств вины мистера Рэнсома нет, – твёрдо сказала она.

– Только люди Дженкина смогли бы проникнуть в хорошо охраняемую судебную тюрьму, а затем, не будучи пойманными, сбежать.

Гарретт с трудом встретилась взглядом с отцом. После недавней потери веса кожа на его когда-то полных щеках слегка обвисла, а под глазами появились большие мешки, он выглядел таким добрым и усталым, что у неё сжалось горло.

– Мистер Рэнсом не терпит никакого насилия в отношении женщин, – сказала она. – Это, конечно, не может служить оправданием.

– Ты поведала не всю правду о случившемся той ночью, – рассудительно проговорил отец. – Ты сказала, что эти солдаты тебя только оскорбили, но всё было гораздо хуже?

– Да, папа.

– Тогда эти шакалы заслужили, чтобы с ними не сделал Рэнсом. Он может и хладнокровный головорез, чья душа отправится в ад, но я ему благодарен. Я бы сам избил этих ублюдков, если бы мог.

– Я бы не одобрила твоих действий так же, как и его, – возразила Гарретт, складывая руки на груди. – Мститель ничем не лучше бандита.

– Ты это собираешься ему сказать?

Её губ коснулась ироничная улыбка.

– Ты пытаешься хитростью вытянуть из меня какое-то признание, папа? Я не собираюсь снова видеться с мистером Рэнсомом.

Отец фыркнул и поднял газету, продолжив чтение. За шелестом страниц послышался его голос:

– Только потому, что ты можешь смотреть человеку в глаза, когда врёшь, не означает, что тебе удалось его обмануть.

Следующие несколько дней Гарретт провела в раздражении и изнуряющей работе. Она приняла роды у жены управляющего отделом, вправила ключицу и провела небольшую операцию по удалению доброкачественной опухоли, но всё это казалось рутиной. Даже интересный случай ревматического кровоизлияния в коленных суставах не смог её взбодрить. Впервые в жизни энтузиазм в работе, который всегда придавал жизни цель и приносил удовлетворение, необъяснимо исчез.

До сих пор ей удавалось избегать ужина с Рэвенелами, ссылаясь на измождённость после того, как она провела без сна двадцать четыре часа, присутствуя во время схваток пациентки, но Гарретт знала, что скоро придёт ещё одно приглашение, и ей придется его принять.

Во вторник днём, когда Гарретт собирала сумку со всем необходимым для еженедельного посещения работного дома, к ней подошёл её партнёр, с которым она работала в одной клинике. Хотя доктор Уильям Хэвлок не скрывал свои возражения, когда Уинтерборн нанял женщину-врача, вскоре он стал её наставником и надёжным другом. Мужчина средних лет, с характерной копной седых волос и крупной головой, напоминающей львиную, являл собой образец того, как должен выглядеть настоящий врач. Он обладал выдающимися способностями и рассудительностью, и Гарретт многому у него научилась. К его чести, несмотря на грубоватые манеры, Хэвлок оказался человеком справедливым и непредвзятым. После недолгого первоначального неприятия он отнёсся скорее с интересом, чем с подозрением, к навыкам Гарретт в области хирургии, полученным в Сорбонне, и вскоре перенял методы обеззараживания, которым она научилась у сэра Джозефа Листера. В результате, пациенты клиники на Корк-стрит значительно быстрее восстанавливались после операций, чем обычно.

Гарретт подняла глаза, когда доктор Хэвлок подошёл к дверям кладовой с двумя маленькими стеклянными лабораторными мензурками с бледно-золотой жидкостью.

– Я принёс тонизирующее средство, – сказал он, выходя вперёд и протягивая ей один из сосудов.

Подняв брови, Гарретт взяла мензурку и осторожно понюхала содержимое. Её губы изогнулись в улыбке.

– Виски?

– Дюарс⁵. – Окинув её проницательным, но добрым взглядом, он поднял мензурку и произнёс тост: – С днём рождения!

Глаза Гарретт округлились от изумления. Её отец не помнил даты, а она сама никогда никому не рассказывала.

– Откуда вы узнали?

– Из вашего заявления о приёме на работу. Так как моя жена хранит данные, она знает даты рождения всех сотрудников и никогда их не забывает.

Они чокнулись сосудами и выпили. Виски был крепким, но очень мягким. На языке Гарретт задержались ароматы солода, мёда и свежескошенного сена. Ненадолго закрыв глаза, она ощутила, как по её пищеводу распространяется приятный огонь.

– Превосходно, – произнесла она и улыбнулась. – Я очень признательна. Спасибо, доктор Хэвлок.

– Ещё один тост: Neque semper arcum tendit Apollo.

Они выпили вновь.

– Что он означает? – спросила Гарретт.

– Не всегда натягивает свой лук Аполлон. – Хэвлок ласково на неё посмотрел. – В последнее время у вас плохое настроение. Не знаю в чём собственно дело, но в общем и целом могу представить. Вы - преданный своему делу врач, так умело взваливший на свои плечи столько обязанностей, что все мы, включая вас саму, склонны забывать тот факт, что вы всё ещё молодая женщина.

– В двадцать восемь? – мрачно спросила Гарретт и сделала ещё один глоток. Продолжая держать мензурку, она потянулась к коробке с лейкопластырем и бросила её в сумку.

– Сущая малютка, заплутавшая в лесу, – отозвался он. – И, как все молодые люди, вы склонны бунтовать против сурового надзирателя.

– Я никогда о вас так не думала, – запротестовала Гарретт.

Рот Хэвлока изогнулся.

– Не я суровый надсмотрщик, доктор, а вы. Дело в том, что отдых - это естественная потребность. Рабочие привычки превратили вас в зануду, и вы будете продолжать ею оставаться, пока не найдёте способ, как проводить досуг вне клиники.

Гарретт нахмурилась.

– У меня нет других интересов.

– Если бы вы были мужчиной, я бы посоветовал провести ночь в лучшем борделе, который только сможете себе позволить. Тем не менее, понятия не имею, что порекомендовать женщине в вашем положении. Просмотрите список хобби и выберите одно из них. Закрутите интрижку. Отправляйтесь в отпуск туда, где никогда раньше не бывали.