Кран на кухне был открыт, но Оксана, не притронувшись к грязной посуде, сидела за столом.

— Что случилось?

— Леша, я хочу вложить в письмо фотографию Наденьки и Виолетты. Я не буду ни о чем просить, но она же сама увидит… Она же должна понять. Может быть, тетя Маша даст денег на операцию, ведь для нее это гроши. Правда?

— Ты действительно ни о чем не будешь просить? Главное, не унижайся.

— А если нужно, я и унижусь. Это моя дочь! Да я на колени встану, если потребуется! — Оксана раскраснелась и, кажется, была на грани истерики.

— Успокойся, родная. — Алексей обнял жену. — Если тетя сама ничего не предложит, то в следующем письме мы попросим, я обещаю тебе… Но только в следующем.

Прежде чем вернуться в гостиную, Оксана заглянула в детскую. Обе девочки давно уже спали. Виолетта лежала на спине, широко разбросав руки со сжатыми кулачками. Даже в темноте было заметно пигментное пятно на ее левой щеке. Мать еле слышно вздохнула и прикрыла дверь.

Ближе к полуночи изрядно подвыпивший гость наконец простился с хозяевами и ушел, забрав письмо.

Прошел год, ответа все не было. Оксана сама писала тете пять или шесть раз, но все безрезультатно…

А еще через семь лет небольшой городок был взбудоражен страшным событием. На центральном проспекте грузовик, вылетевший на встречную полосу, столкнулся с такси. Погиб шофер и трое пассажиров: мать, отец и тринадцатилетняя девочка. Из всей семьи чудом осталась в живых только старшая дочь. Старушки поговаривали, что спастись ей помог отнюдь не Бог, мол, недаром же у нее на лице пятно, которое в народе называют «меткой дьявола»…

— Одного не могу понять. — Маринка, сидя за столом, щелкала орешки и складывала из добытых ядрышек домик. — Зачем в нашем забытом Богом Михайловске австралийской компании открывать филиал?

— Я тебе уже объясняла. Филиал у них в Москве, а для решения конкретных вопросов они рассылают клерков по городам.

Виолетта закончила краситься и теперь в растерянности стояла перед раскрытым гардеробом. Почему так получается: вещей — море, а надеть нечего? «Рабочие» свитерки и юбочки, естественно, отпадают, хочется выглядеть прилично. Она еще раз взглянула на визитную карточку представителя компании. Что-то здесь не так. В телефонном разговоре директор филиала сообщил, что Мария Велльхауз — ее двоюродная бабушка, но почему тогда она ничего не знала о ее существовании? Да и с какой стати старушенции что-то оставлять в наследство незнакомой родственнице из России?.. Так, голубое платье тоже не подходит, пожалуй, слишком легкомысленное.

— А во сколько за тобой заедут? — Локтева закончила выкладывать домик.

— Директор сказал, что машина будет у подъезда в четырнадцать сорок пять.

— А сейчас сколько?

— Посмотри сама. — Виолетта никак не могла избавиться от предательского волнения, поэтому приставания Маринки начинали ее раздражать.

— О, у тебя еще пятнадцать минут, можно успеть погладить белую блузку. Помочь?

— Да, пожалуйста, — согласилась Виолетта в надежде на то, что подруга займется делом и помолчит хоть пять минут.

Но не тут-то было. Маринка не унималась:

— А как ты думаешь, тебе бабуся что прислала?

— Я думаю, она мне прислала чучело мишки-коала.

— Фу-ты, ну-ты, рифмоплетка выискалась. — Локтева спрыснула блузку водой и взялась за утюг. — А что ты с ней делать будешь?

— С кем?

— С чучелой!

— Успокойся, тебе подарю. — Виолетта наконец остановила свой выбор на строгом бежевом костюме и теперь, стоя в юбке и лифчике, ожидала, когда Маринка закончит терзать блузку.

— На! — Локтева протянула наконец выглаженную блузку, отошла к окну и вдруг восхищенно выдохнула: — Калиновская, она живая!

— Кто? — не поняла Виолетта.

— Чучела должна быть живая, из-за дохлой они бы такую машину не послали…

Девушка выглянула в окно и увидела роскошный серебристо-серый «мерседес». Шофер остался в машине, а уже знакомый ей представитель компании вышел из автомобиля и направился к подъезду.

— Ай, быстрее, быстрее! — суетилась Маринка, застегивая на Виолетте блузку и стряхивая с пиджака невидимые соринки.

В дверь позвонили. Приветливо кивнув в ответ на голливудскую улыбку, девушка вышла из квартиры. Представитель компании открыл перед ней дверцу автомобиля. Виолетта удобно устроилась на заднем сиденье, и «мерседес» тронулся с места. Остановилась машина перед зданием Коммерческого банка. Виолетта в сопровождении представителя компании поднялась по мраморной лестнице на второй этаж. Там он распахнул перед ней дверь одного из кабинетов, а сам удалился.

Комната слабо освещалась зеленоватыми светильниками, на стенах с шелковыми обоями висело несколько картин, а в воздухе витал едва уловимый приятный аромат. Виолетта опустилась в мягкое зеленое кресло возле журнального столика. Похоже, пресловутый мишка-коала должен быть не только живым, но и дрессированным. Из-за жалкого чучела никто бы не стал так суетиться.

Дверь открылась, и в комнату вошел приятный седовласый мужчина лет пятидесяти.

— Фрэнк Стаутленд, — представился он с едва заметным акцентом, — я уполномочен компанией «Брокен хилл пропрайэтри» ознакомить вас с завещанием Марии Велльхауз и проследить за доскональным выполнением всех условий этого документа. Но, может быть, сначала кофе?

Мистер Стаутленд нажал кнопочку на телефоне, и через минуту элегантная мисс в черной строгой юбке и белой блузке внесла на подносе две чашки с дымящимся кофе, хрустальную вазочку с сахаром, серебряные щипчики и блюдо с пирожными. В отличие от некоторых русских секретарш девушка не повиливала игриво бедрами и уж тем более не позволяла себе бросать оценивающие взгляды на клиента.

Кофе оказался превосходным, Виолетта расслабилась и почувствовала себя значительно спокойнее. Видимо, заметив это, Фрэнк начал разговор:

— Наверняка у вас есть ко мне какие-нибудь вопросы.

— Да, конечно. Скажите, откуда вообще Мария Велльхауз, если она действительно моя родственница, узнала о моем существовании? За всю свою жизнь я не припомню ни одного письма из Австралии.

Мистер Стаутленд понимающе кивнул:

— Многое вам станет ясно по прочтении одного не совсем обычного документа. А пока я лишь могу сказать, что Мария Велльхауз — родная сестра вашей бабушки по матери, Анастасии Марковой, эмигрировавшая в двадцатые годы в Англию. Там она вышла замуж и стала совладелицей значительного состояния. Сами понимаете, что в советский период общение с зарубежными родственниками не сулило ничего хорошего, возможно, поэтому Мария воздержалась от контактов. Недавно скончался муж миссис Велльхауз, и она обратилась в юридический отдел нашей компании с просьбой разыскать оставшихся в живых родственников. Нам удалось выяснить, что вы, Виолетта Алексеевна, единственная наследница престарелой миссис, так как своих детей у нее не было. Естественно, что вам и адресовано ее последнее письмо. Вот, прочтите. — Фрэнк протянул большой белый конверт из плотной бумаги. — Ваша бабушка прекрасно помнила родной язык, поэтому письмо написано по-русски. Не буду вам мешать. — Мистер Стаутленд вышел из кабинета, оставив Виолетту наедине с довольно длинным посланием. Она поудобнее устроилась в кресле и развернула письмо. Текст был написан разборчивым, аккуратным почерком.

«Здравствуй, моя незнакомая внучка! Сейчас, когда ты читаешь это письмо, меня уже нет в живых. Может быть, это и к лучшему. Конечно, мне хотелось бы увидеть тебя и обнять, но, кто знает, как сложились бы наши отношения. Я прожила долгую и небезгрешную жизнь, возможно, ты осудила бы меня, да и вопросов я не люблю. Теперь же все свои грехи и маленькие тайны я унесла с собой в могилу и могу смело претендовать на статус святой (по крайней мере, в твоих глазах). Кроме того, удобная роль покойницы дает мне право приказывать, и, надеюсь, приказы мои не будут подлежать обсуждению. Но об этом позже.