ориентировку. За все время полета только на протяжении 1 000 километров экипаж

видел землю. Весь остальной путь он проделал в облаках и над облаками.

В районе Рухлово Бряндинский установил радиосвязь с Хабаровском. На вопрос о

погоде Хабаровск ответил, что над городом стоит многоярусная десятибалльная

облачность. Гористая местность, окружающая Хабаровск, высокие сопки были закрыты

облаками и туманами.

И тогда летчик, просидевший 20 часов за штурвалом самолета, принял

единственно правильное решение — выйти к морю, там определиться и низом итти к

конечному пункту. Для этого решения требовалось не меньше мужества, чем для того,

чтобы безрассудно кинуть машину вниз. Самолет пошел по направлению на Сахалин, к

Татарскому проливу. На этом обходном маневре экипаж потерял полтора часа. Затем,

определившись, летчики вернулись к Хабаровску.

Учтя обстановку в районе Владивостока, экипаж решил сделать посадку. В 9

часов 12 минут 28 июня 1938 года самолет «Москва» опустился в Спасске. За 24 часа 36

минут краснокрылая машина покрыла весь путь от Москвы до района Владивостока,

путь, на который обычно затрачивалось несколько суток. Было пройдено 7600

километров. Средняя скорость перелета составила 307 километров в час.

Во время полета командир экипажа и штурман вели между собой переписку.

Короткие записки с исчерпывающей полнотой характеризуют условия, в которых велся

полет. Вот отрывки из этой необычной переписки:

Бряндинский: Город справа — Унжа.

Бряндинский: Прошли раздел фронта.

Коккинаки: По времени самая мура сейчас (имеются в виду метеорологические

условия в районе рейса).

Коккинаки: Циклон, очевидно, справа остается?

Коккинаки: Попить!

(Штурман передает летчику термос с кофе. Вскоре он сообщает о радиограмме за

подписью товарища Ворошилова, опрашивающего экипаж о ходе перелета. Самолет

подходит к Уралу.)

Бряндинский: Как наберешь нужную высоту и установишь скорость, скажи —

буду делать промеры.

(Перевалили Урал, попали в грозу.)

Бряндинский: Впереди остатки уральского фронта. Скорость — 307. Ветер справа

и сзади слабый. Чего дать кушать?

Коккинаки: Кусочек курицы. Скорость — негусто.

(Вскоре самолет попал в жесточайшую грозу. Пришлось несколько уклониться в

сторону.)

Бряндинский: Кажется, вылезаем. Я думаю постепенно вернуться на трассу.

Запоздали на полчаса. Это к лучшему, в смысле темноты.

Бряндинский: За 7 часов прошли 2000, средняя скорость 285.

Коккинаки: Только бы нам в темноту не вляпаться. (Пилот стремится оказаться к

ночи в таком районе, где в летнее время ночи почти не бывает.)

Коккинаки: Выход на трассу обязательно. Где Обь? Когда кончится мура?

Бряндинский: Первое. Скорость равна 322 (последний замер 1307). Второе. У

меня радио работает, я их слышу, но квитанции не получал. Не всех слушал еще. Я пока

слежу до Оби за ориентировкой, думаю, что приняли.

Бряндинский: Обь пересекли между Самаровым и Кандинским. Ведется расчет.

Коккинаки: Определился?

Бряндинский: Маленькая река Назым.

Бряндинский: Володя! А ведь уже не такие страшные эти болота. Люди будут жить

когда нибудь?

(Внизу — безымянная речка.)

Бряндинский: Ну, чего ты хочешь, на этой речке даже пляж есть!

Коккинаки: Циклон?

Бряндинский: По месту расположения — да.

Коккинаки: Который по счету? К ним так привыкнуть можно.

(От пребывания на большой высоте летчика мучит жажда. Он часто пьет кофе.

Один раз Бряндинский по ошибке передал ему термос с чаем. Летчик выругал

штурмана.)

Коккинаки: Глоток кофе. Не путай.

Коккинаки: Дай кофе. Эту муру обойдем слева.

Коккинаки: Кажется, буду скорость держать меньше, чтобы в ночь не впороть.

Когда Енисей — в 19 часов 12 минут или в 18.12? Дай-ка профиль.

Бряндинский: В 19.12. Москва дала квитанцию о радиограммах.

(Приближается ночное время.)

Коккинаки: Когда будет Енисей?

Бряндинский: Я теперь поспокойнее, все же отклик на все телеграммы оптом

получил. Енисей должен быть в 19.12, по местному времени — в 23.12.

Бряндинский: Что это трясти стало? Что с мотором или баки?

(Все оказалось в порядке. Моторы работали исправно. Но в случае остановки

мотора внизу садиться было негде. Пилот послал штурману записку о работе мотора.)

Коккинаки: Очень уж здесь места неподходящие. пусть он еще 12 часов потерпит.

Бряндинский: Принимаю радио из Москвы.

Бряндинский: Кокки, может, конечно, впереди еще хуже, но я думаю, долетим до

места.

(В разрыве облаков мелькнула река.)

Бряндинский: Тут их много: река Чара, река Токко, потом Олекма — и все в одном

направлении. Володя, ты уже 17 часов ведешь, дай на полчасика.

Коккинаки: Справа еще река.

Бряндинский: Облака, как фарфор, просвечивают.

(Надвигается очередной циклон.)

Коккинаки: А поприличнее погода будет сегодня? С кем держишь связь? Дай

профиль.

(Бряндинский сообщает о радиограмме товарища Ворошилова: «Повторите радио

номер 13. Обязательно слушайте на волне номер 2. Ворошилов».)

Коккинаки: Саша, дай-ка мне чашечку кофе и маленький кусочек булочки. А что

там есть у тебя еще?

(Самолет шел над территорией Дальнего Востока. Летчики определяли место для

того, чтобы пробиться вниз.)

Коккинаки: Пожалуй, проскочим в эту дыру.

Бряндинский: Это мы влево упороли, циклон обходили.

Коккинаки: Не знаю, что за озеро, Амура не видно. Посмотрим дальше.

(Внизу какая -то река.)

Бряндинский: Не пойти ли по реке на восток?

Коккинаки: Под облака и по маршруту!

Бряндинский: Тогда уж просто на юго-восток. Над Амуром должны быть разрывы.

(Самолет пролетает над горами, покрытыми снегом.)

Бряндинский: Здесь зима совсем.

Коккинаки: Прошу чашечку кофе.

Коккинаки: Где Спасск? В Спасск до конца суток успеем?

Бряндинский: Сто километров.

Коккинаки: Тогда посадка в Спасеке.

Коккинаки: Дай карту Хабаровск — Владивосток.

В Спасске герои были тепло и дружески встречены бойцами и командирами.

Спортивные комиссары составили следующий акт:

«В районе Владивостока красный самолет появился на горизонте в 9 часов 06

минут над городом Спасск; в 9 часов 09 минут на высоте 1000 метров сделал

круг и произвел посадку в 9 часов 12 минут.

Состав экипажа:

Летчик — майор Коккинаки.

Штурман — майор Бряндинский.

Состояние самолета исправное, горючего осталось 500 килограммов.

Барографы и пломбы на них в исправном состоянии, сняты с самолета и

переданы в секретную часть.

Самолет опломбирован. Экипаж принимает душ и завтракает. После завтрака

будет отдыхать. По окончании отдыха экипажа сообщим дополнительные

сведения о полете.

Спортивные комиссары: майор Кислов, военинженер 2-го ранга Невинный».

Просидев сутки за штурвалом, Коккинаки сначала не чувствовал усталости. Его

богатырский организм служил на славу. Он взглянул на встречающих и попросил их

отойти в сторону, дать подышать свежим воздухом. Почти все время экипаж летел с

кислородными приборами, дышал искусственным воздухом и стосковался по

настоящему. Затем с огромным наслаждением друзья выкурили по папиросе.

Пилотов пригласили в столовую. Коккинаки есть не хотел. Он выпил подряд

несколько стаканов кофе и лег спать. Проспав семь часов, летчик вышел в столовую,