стремлением к искусству, она и к нему тоже не всегда имела возможность серьезно приобщиться. Зато

вдоволь наработалась в женсоветах, в родительских комитетах, наплясалась в танцевальных кружках

художественной самодеятельности в офицерских гарнизонных домах и клубах. А больше всего было

ожиданий. Они казались вечными.

Как-то в разговоре обо всем этом Галина Анисимовна так рассудила:

— Пусть это будет предостережением девушкам, мечтающим о муже-офицере. Разделить судьбу

военного — значит всецело посвятить себя делу, которому служит муж, осознанно, во имя любви пойти

на многие лишения и никогда не жалеть об этом. Что поделаешь, если только так жизнь и может

сложиться. Тут всегда помнить надо: предстоят большие и трудные дороги. Жены военных, особенно

летчиков, [132] несут свою нелегкую вахту, подвергаясь одной из самых мучительных пыток — ждать. С

полетов... Пилот — он ведь такой: на аэродроме — дома, а дома — в гостях. И еще такая закономерность

передо мною открылась: чем больше рос по службе Михаил Петрович, тем меньше я видела его дома —

учения, проверки, командировки...

Да, что ни говорите, а жена военного — это прежде всего определенный склад женского характера.

Терпеливая, преданная, самоотверженная, делающая все, чтобы скрасить суровую службу мужа. В

разлуке подчас живут больше, чем вместе. И не будет преувеличением сказать, что в золотом шитье погон

любого генерала есть не одна нитка седых волос, немалый подвиг их жен. Одинцову в этом отношении

особо повезло. Лучшей жены, матери, хозяйки и сыскать было нельзя.

Разлуки, жизнь порознь, недоразумения, обиды — они при таком сочетании-раскладе как бы

запрограммированы. А вот не было и нет их в семье Одинцовых, хотя Галина Анисимовна, скажем

прямо, неугомонная жена, беспокойная. Есть, знаете, такой тип людей, которые первыми узнают, у кого

завтра день рождения, какой семье надо устроить ребенка в ясли или детский садик, кому нужна помощь

в несчастье, и непременно делают все, что требуется. Больше всего на свете они боятся оказаться

неспособными кому-то помочь. И это не порывы их доброты. Это их будни, жизнь.

* * *

В гарнизонах личная жизнь каждого видна как на ладони. Друг о друге здесь знают все, ну если не все, то

главное, истинное. Галину Анисимовну везде знают как человека, наделенного талантом деятельной

доброты. Она никогда не забывает, как нужна бывает помощь человеку, делающему свои первые [133]

самостоятельные шаги в воинской части, душой понимает, что непросто деловой, конкретный совет ждут

от нее, но и обыкновенного участия, понимания. И она никогда и никому не отказывает в своей

поддержке и помощи. Потому вокруг нее всегда много молодых офицерских семей. К их дому тянулись, тепла там хватает всем.

Потом зацвело материнство всеми красками радости, хотя дети из-за переездов по пять-шесть школ

сменили.

— Треть века по жизни идем вместе с Михаилом Петровичем, — вспоминает, — троих вырастили.

Первого сына назвали Дмитрием. В честь воздушного стрелка Дмитрия Никонова, с которым Миша

почти всю войну пролетал. Второго нарекли Сергеем. В память о погибшем в самом конце войны его

ведомом Сереже Бабкине. А дочке дали имя в честь наших матерей: Марии и Анны — Марианна. Так все

мужчины в семье решили. Дети тоже по этому пути идут. Имена со смыслом дают. В понимании

Михаила Петровича жизнь должна продолжаться не только в новых поколениях, но и сохранять родовые

именные корни. Так, наверное, и пойдут по свету Галины, Михаилы, Сергеи, Дмитрии, Марианны.

Сейчас дети уже взрослые, свои семьи завели. Выпорхнули, разлетелись из родительского гнезда.

Получили высшее образование. Сыновья — офицеры, дочь — историк. Не всегда бывает гладко у них, как хотелось бы. Жизнь прожить — не поле перейти. Но что поделаешь? Недаром говорят, что родители

могут быть спокойны после того, как дети выйдут на пенсию.

Одинцов все набирал силы — его повышали в должности, награждали орденами, присваивали звания, часто печатали о нем в газетах и журналах, ему посвящали стихи и песни, в энциклопедии поместили

[134] его жизнеописание, а Галина Анисимовна была и остается при одной «должности» — просто

матерью и женой. Ее призванием остается — быть в первую очередь душой семьи, по старомодному

определению — хранительницей домашнего очага.

Она всегда умеет сохранить семейный уют, как говорит Михаил Петрович, «обеспечить надежный тыл».

Трудно ли все это дается? Она улыбается: «Когда дети малые были, вот тогда доставалось. Мыла, стирала, готовила. К вечеру ни рук, ни ног. Сейчас проще. Невелика хитрость: пораньше встать, попозже

лечь. Накормить, проводить Мишу на службу, встретить. Поцеловать да улыбнуться ему на дорожку, когда в командировку уезжает. Да и вообще... Чтобы с настроением работал. Ему без доброго душевного

состояния нельзя. С людьми работает. Да и на пустой желудок какой из него генерал, советник и

начальник...»

Простота и доброта — так можно охарактеризовать обстановку в этой семье.

Вот Михаил Петрович появился на пороге с цветами в руках. Значит, в семье какая-то знаменательная

дата. Выкроилась свободная минутка, помогает по хозяйству, мастерит что-нибудь, оборудует квартиру. .

Вот Галина Анисимовна медленно переворачивает страницы семейных и подарочных альбомов, нежно

разглаживает старые письма и газеты, бережно перекладывает грамоты, приветствия, поздравления, адреса, приглашения...

* * *

«...Неискушенному человеку трудно понять, как непросто жене и детям авиатора каждые три-пять лет

переезжать к новому месту службы мужа, отца; оставлять обжитую квартиру, интересную для жены

работу и ехать в неизвестность; расставаться с полюбившимися [135] людьми и все начинать заново; мерзнуть на Севере, а позже изнывать от жары в Средней Азии; приспособившись к горам или пескам, вскоре оказаться в Прибалтике или на Кольском полуострове. Но переезды не страшат их: чем больше

они ездят, тем больше узнают себя и свой народ. Через это познание приходит к ним пожизненная вера в

правоту и необходимость трудного солдатского дела, любовь к своей службе, к дальним гарнизонам».

Это слова из «Записок летчика» Михаила Петровича Одинцова.

Прав, глубоко прав поэт-авиатор Валентин Гольцов, написавший эти строки, вошедшие в песню: Зовут в полет огни аэродрома,

Ты говоришь мне, друг мой:

«В добрый час!»

И я беру, как талисман, из дома

Тепло и грусть твоих любимых глаз.

Как-то Михаила Петровича спросили, почему он по окончании академии решил пойти командовать

частью.

Ответил, поразмыслив:

«Я считаю, что на свете, в истории есть не только славные люди, но и главные должности. Романтика? Но

как бы то ни было, должность командира части считаю главной. Поймешь ее, тогда и тебя люди поймут.

На всю жизнь запомнят, как и ты их.

Что такое часть? Солдатский дом, большая семья, имеющая свой номер и боевое знамя. Кто такой ее

командир? Хозяин в этом доме, «батя» в этой семье, душа многочисленного коллектива. Помнят всех

командиров. Об этом командире — память особая. Это — и дань уважения должности. Часть — основная

тактическая и административно-хозяйственная [136] единица, располагающая всем необходимым для

самостоятельного ведения боя, имеющая свой партийно-политический аппарат, штаб, тыл. Это — и

понимание особого положения данного командира среди различных категорий военных кадров, его

личной ответственности перед Коммунистической партией и Советским правительством.

Здесь — передний край борьбы за боевую готовность, где решается судьба боевой и политической

подготовки личного состава. Потому так высоки, многогранны, державной значимости обязанности

командира. Говорят, счетно-решающая машина Военной академии имени М. В. Фрунзе выдала, что почти