— А ну, оба, брысь! — возмущенно вопит Элизабет. — Я на эту чертову тряпку потратила час не для того, чтобы вы ее… Брендон! Порвете — я вас обоих запру вместе с Пенни!

Стефан выпутывается из шторы, сияют озорные синие глаза. Он прыгает Брендону на спину, оба валятся на ковер, завязывается веселая возня. Элизабет вздыхает, делает последний стежок, обкусывает нитку и убирает иглу в коробку для рукоделия. Встает, поправляет подол белой батистовой сорочки, завязывает под грудью поясок пеньюара, хмурит брови.

— Мистер Бэррингтон, мистер Фланнаган, я пошла за сковородкой!

Брендон и Стефан прекращают военные действия, обмениваются взглядами.

«Она серьезно?» — спрашивает Стефан, улыбаясь от уха до уха.

«Боюсь, что да», — кивает Брендон.

«Тогда надо ей помешать!»

— Нет-нет-нет! — угрожающе машет руками Элизабет, глядя на приближающихся к ней с двух сторон «вояк». — Не трогайте меня! Уйдите, негодники, я буду крича-а-ать!!!

Брендон заключает ее в объятья, Стефан набрасывает на них штору. Элизабет пытается протестовать, давясь от смеха, но силы неравны. Привлеченный шумом, в комнату заглядывает Коппер.

«Что у вас происходит, Кид?» — интересуется он у Стефана.

«Брендон и я захватили в плен невероятно злую ведьму, сэр!» — рапортует мальчишка.

«И что он с ней в плену делает?»

Стефан корчит хитрую рожицу, приподнимает край шторы.

«Целует, сэр!»

Коппер смеется, подмигивает мальчишке:

«Пойдем, я закончил чинить твой велосипед. Проведем испытания. А почему ты в одном носке?»

«Второй штопает добрая фея — матушка злой ведьмы!»

Коппер подхватывает Стефана на руки, сажает на шею и уносит из комнаты. Элизабет выглядывает из-под шторы — раскрасневшаяся, встрепанная.

— Они ушли! — хихикает она и шепчет: — Ой, Брендон!.. Перестань, перестань, перестань! Завяжи теперь обратно, бессовестный! Хорошо, мама не видит… Брендон, дверь открыта, ну ты…

Внезапно она умолкает, замирает и прислушивается.

— Брендон. Кажется, едет кто-то. Я не шучу. Слышишь?

Штора сползает на пол. Брендон поднимается с колен, напряженно вслушивается.

«Я к Раттлеру, ты скажи всем, чтобы спрятались. Машина остановилась у ворот».

Элизабет спешит наверх в мансарду, на бегу поправляя алый, как лепесток мака, пеньюар. Барабанит ладонью по двери:

— Долорес, чужие идут! Спрячься и не спускайся вниз, слышишь?

По ту сторону двери девушка в черном меланхолично улыбается и отходит от окна. Каблучки Элизабет стучат вниз по лестнице.

— Мама! Коппер! Кид! Прячьтесь!

В коридор выходит сэр Уильям. Он спокоен, суров и, судя по виду, точно знает, что делать.

— В подвал и в подпол, быстро. Часовщика в наручники — и тоже прятать. Брендон, проводи и возвращайся сюда. Элизабет, успокойся и приляг в своей комнате. Готовимся принимать посланников императора.

Все быстро расходятся, генерал надевает пальто и шляпу, переобувается и идет отпирать ворота. На улице нетерпеливо сигналит автомобильный клаксон.

В подвале Брендон и Коппер сдвигают в сторону тяжелый стол, поднимают крышку люка в полу. Сперва в темный сырой подпол бережно спускают Хлою, затем Коппер подает ей Стефана. Пенни Лейн поднимает голову, разбуженная возней, садится в своем углу.

«Где Долорес?» — волнуется Брендон.

«Спрячется наверху, — успокаивает его подполковник. — Если уж я слышал, как Элси ей кричала, то Ло точно знает, что надо сидеть тихо».

Коппер подходит к клетке, отпирает ее, подхватывает с топчана Пенни.

«Я сама», — слабо протестует та.

«Сама еще успеешь, — качает головой Брендон. — Коппер, давай ее мне и полезай вниз».

Пенни перекочевывает на руки Брендона, и парень удивляется, насколько она легкая. Маленький Стефан — и тот тяжелее. Коппер спрыгивает в подпол, осторожно принимает Часовщика. Брендон подносит палец к губам, потом показывает Стефану кулак, подмигивает и захлопывает тяжелую крышку. Передвинуть стол на место — минутное дело. Теперь можно возвращаться и принимать незваных гостей.

Гости уже в вестибюле, стряхивают снег с ботинок и брюк. Шестеро: Стивенс и пять вооруженных карабинами солдат. Последним в дом входит Раттлер, закрывает дверь.

— Проходите, господа. Чаю, полковник?

— Покорнейше благодарю, главнокомандующий. Я исключительно по делу, потому ненадолго.

«Невежливо отказываться, — сурово замечает Брендон. — Хотя вам ли знать, что такое вежливость, мистер Стивенс».

Полковник снимает пальто, оглядывается по сторонам, делая вид, что не видел, что сказал Брендон.

— Где ваши слуги, господин Раттлер? Совсем распоясались: ни ворота открыть, ни пальто принять.

Сэр Уильям забирает у него верхнюю одежду, вешает на рогатую вешалку у двери.

— Мы справляемся втроем. Во-первых, лишние глаза ни к чему, во-вторых, я ценю свою прислугу и считаю, что в городе зимой им гораздо комфортнее.

Стивенс бросает быстрый взгляд на Брендона, делает не в меру серьезное лицо.

— Сэр Уильям, вы нашли ребятишкам применение? Девочка на кухне, мальчик в качестве горничной? Брендон, почему снег не чищен у ворот?

Перерожденный презрительно ухмыляется, скрещивает руки на груди.

— Давайте к делу, раз вы ненадолго, — напоминает генерал.

Стивенс кивает солдату, тот кладет на комод в прихожей сверток и пухлую папку.

— Раз мистер кукла не обременяет себя тем, что положено выполнять слуге, пусть займется тем, для чего император велел сохранить ему жизнь. Брендон, здесь перфоратор-пантограф, транслятор и все твои разработки по нему. Твоя задача — настроить прибор так, чтобы им мог пользоваться один-единственный человек. Срок — три недели.

«Слишком мало времени, полковник. Вы хотите, чтобы я создал замок, к которому подходит единственный ключ, почти мгновенно?»

— Будешь торговаться — сокращу срок исполнения, — ровно отвечает Стивенс. — Три недели. А чтобы у тебя появился стимул работать и ничто тебя не отвлекало, девку я забираю с собой.

— Полковник, я против, — вмешивается Раттлер. — Опека над Элизабет Баллантайн доверена мне Его Императорским Величеством, и…

— Простите, что перебиваю, господин верховный главнокомандующий, но вот приказ императора. Ознакомьтесь. Элизабет Баллантайн обвиняется в хищении промышленных технологий, содействии врагу Его Императорского Величества и подлежит заключению под стражу незамедлительно.

Стивенс протягивает генералу свернутый в трубку лист с гербовой печатью. Раттлер читает с каменным лицом, потом передает документ Брендону.

— Très bien. Официально вы, господин главнокомандующий, остаетесь опекуном несовершеннолетней мисс Баллантайн, — комментирует Стивенс. — Это дает вам право на свидания с мисс Баллантайн в удобное для вас время. И для нас, конечно. Думаю, мы договоримся. Зовите девчонку, мистер Раттлер.

Солдаты переминаются с ноги на ногу, нетерпеливо поглядывают на хозяина дома. Сэр Уильям медлит, еще раз перечитывает приказ. Он пытается найти хоть какую-то лазейку, позволяющую ему не выдавать девушку солдатам. Ищет — и не находит.

— Брендон, помоги Элизабет собраться, — произносит он глухо.

«Сэр Уильям, не отдавайте ее! Она не выживет там! Подумайте о ребенке!» — умоляет Брендон.

— Помоги Элизабет собраться, — повторяет Раттлер. — Лучше будет, если последние минуты в этом доме она проведет с тобой.

Брендон уходит. Главнокомандующий выдерживает паузу, смотрит на Стивенса в упор.

— Вы отдаете себе отчет в том, что содержание в ненадлежащих условиях повлечет за собой болезнь девочки? Вы понимаете, какому риску подвергнется ее жизнь при общении с сенатором Баллантайном?

— Более чем, сэр, — кивает Стивенс. — Я лично объясню мисс Баллантайн, что ее самочувствие и условия содержания будут зависеть исключительно от ее поведения. И в ее интересах найти с отцом общий язык.

Через десять минут Элизабет Баллантайн спускается в вестибюль. Брендон надевает на нее шубку, сам шнурует высокие теплые ботинки. Элизабет стоит неподвижно и смотрит в пол. Дышит часто и прерывисто, сдерживая слезы. Потом обнимает Брендона и застывает так надолго.