Глава VI. Суд и стороны: горизонталь судебных отношений. О мягкости судебной власти

Закон – матрица судебной деятельности…

Правосудие – деятельность исключительно законная, но нетерпимая к шаблону, формализму, убивающему суть и смысл отношений и ценностей, оберегаемых правом и обществом.

…Моральное право быть судьей имеет только Личность. Если же в судейскую корпорацию проникнут (Не дай Бог!) специалисты, ориентированные на шаблон, едва ли не первыми это заметят новаторы в сфере судебной информатики, которые тут же предложат замену «механического «по стилю мышления судью‑человека… «электронным судьей». Весьма вероятно, что идея «электронного судьи» родилась как своего рода «отвод» претендующего на место судьи функционера с шаблонным образом мышления.

Отзывчивость судьи – драгоценное достояние общества.

Представление о власти у любого, от обывателя и до интеллектуала, ассоциируется с приказом и подчинением, распоряжением субъекта власти, обязывающим другое лицо. Быть во власти – значит следовать ее предписанию, независимо от того, согласен ли человек с командой, как ее оценивает, считает ли это повеление разумным и готов ли морально‑психологически, а может и материально или физически, его выполнить.

Судья – прежде всего носитель властных полномочий. Входя в судейский кабинет, простой смертный замирает. Власть у суда мощная. Полномочия исключительные. При отсутствии коллизий с правом суд с точки зрения прагматической человеку не интересен. Конечно, советчик бывает необходим во многих двойственных житейских ситуациях. Вся наша жизнь – альтернатива.

Альтернативы порой оптимизма не прибавляют (особенно в странах, где существует проблема смертной казни без судебного разбирательства). Спрашивается: а если та же мера будет итогом судебного разбирательства, что толку? Кто‑то скажет: все же процедура дает надежду на справедливость и оставляет шанс на иной приговор или на смягчение в суде следующей инстанции либо шанс на помилование. Но должна ли в современном законе оставаться легальная возможность лишения человека жизни? Это вопрос, заслуживающий осмысления и концепта на уровне глобального гуманитарного законопроекта.

При всей судейской независимости «первая скрипка» – законодатель. Общество дорожит правами и гарантиями, данными законом. Все институты права, включая суд и правоохрану, существуют и работают потому, что потребность в них признана законодателем. Одного факта социальной необходимости недостаточно. Условие легализованности непреложно.

Следуя закону, а не помимо закона и не вопреки ему, осуществляются полномочия суда, судейское усмотрение, ощутим вектор влияния суда на жизнь и мироощущение социума. Закон – основа деятельности суда.

И вместе с тем, деятельность суда – фактор обновления закона, а также своеобразное правотворческое восполнение норм закона – в формате отдельного конкретно определенного судебного дела – процесса. Здесь ничего нового нет. «Судья, который откажется рассматривать дело под предлогом пробела в законе, его неясности или несовершенства (недостаточности), может быть привлечен к ответственности за отказ в правосудии», – гласит статья 4 Гражданского кодекса Франции, известного как Кодекс Наполеона (1804 год).

Судейское правотворчество имеет свои пределы и не может быть направлено на восполнение пробелов обвинения, конструирование отсутствующего в законе нового вида правонарушения. Задача судьи – благоприятствовать судебной защите, а не отягощать обвинение, не ухудшать положение обвиняемой стороны. Не случайно в УПК той же Франции или какого‑то иного современного цивилизованного государства нет нормы, подобной приведенному правилу ст. 4 Кодекса Наполеона.

Вектор судейского правотворчества определен положениями Конституции РФ о том, что правосудием обеспечиваются права, свободы человека и гражданина, и каждому гарантируется судебная защита его прав и свобод. Причем ввиду особой важности судебных гарантий общесубъектное право на судебную защиту выделено в отдельное положение, вслед за статьей 45 Конституции РФ о гарантированности государственной защиты прав и свобод человека и гражданина в Российской Федерации и праве каждого защищать свои права и свободы всеми способами, не запрещенными законом.

Судейское правотворчество предназначено усиливать гуманитарный потенциал правосудия.

В современном правосудии, гражданском и уголовном, возрастает значение диспозитивных и консенсуальных начал, системный научно‑практический интерес к реституционной модели правосудия. Это непременно отразится на характере процессуальных отношений суда со сторонами.

В современном суде официальное общение «судья – участники процесса» по‑прежнему проявляется как властеотношение, но не сводится к нему. Это отношение отчасти деформализуется (функции примирения, процедуры согласования, особенно в стадии подготовки к судебному разбирательству).

Суды различаются по уровням, образуют иерархическую систему. Движение судебного дела есть восхождение от базовой инстанции ко второй и последующим ступеням. Решение суда первой инстанции проверяется судом следующего уровня и т. д. Наряду с вертикальной проверкой актов правосудия существует и проверка горизонтальная, т. е. судебный самоконтроль: пересмотр судебного акта тем же судом, которым он принят ранее, по вновь открывшимся и новым обстоятельствам; исправление описок, арифметических ошибок; отмена заочного решения суда в порядке ст. 240 ГПК РФ и др.

Горизонтальная проверка не сводится только к самоконтролю. Другая форма – контроль за судебными актами судом того же уровня (другим судьей или двумя и более судьями суда, не являющегося вышестоящим. Этим достигается большая доступность проверки судебных актов. Именно таким образом можно было бы пересмотреть отношение к проблеме частного обжалования. Существует огромный массив практически непроверяемых судебных определений, возможность проверки которых полностью зависит от судьбы основного (итогового) решения суда. Ошибки в сфере применения процессуального законодательства остаются не исправленными, если не корректируется или не отменяется обжалованный акт правосудия.

Существует потребность в дальнейшем развитии горизонтальной составляющей судебной проверки судебных актов, в распространении модели судебного самоконтроля или образовании недостающих структур в том суде, в котором данный вопрос еще остается открытым. При всех гарантиях, которые дает рассмотрение дел в Конституционном Суде РФ: судьи высочайшего класса, солидный состав как самих судей, так и представителей сторон, экспертов, – никто не может предусмотреть всего в первом решении. У Конституционного Суда РФ должно быть право самоконтроля в отношении принятых им актов. Какая для этого требуется структура и какой будет процедура – вопрос, требующий специального обсуждения. Ясно одно: должны быть отработаны на уровне закона процедуры оперативного судебного самоконтроля за правомерностью актов правосудия. Наряду с этим организационные формы КС позволяют разработать процедуры для проверки и пересмотра актов КС, без встраивания инстанционной пирамиды, путем развития судебно‑системной горизонтали.

Для систем общей и арбитражной юрисдикции важно развивать горизонталь отношений «суд – стороны» прежде всего в период прохождения дела в суде базовой (первой) инстанции. Это потребует принципиально нового психологического обеспечения судебных процедур. Дирижируя «судебным оркестром», судья направляет развитие процесса, поощряет позитивную активность, конструктивный диалог сторон, содействует рациональному поиску решения, приемлемого для обеих сторон, кроме ситуации, в которой согласование позиций объективно исключено или примирение, компромисс были бы безнравственными. Тогда решение примет судья. Будучи законным, оно далеко не всегда бывает воспринято сторонами дела.

В суде ближайшего будущего мощь, влияние, социальное воздействие судьи вряд ли будут проявляться только через властные правоотношения. Нормальным человеком, личностью с развитым чувством этической ответственности и собственного достоинства, психологически принимается не то, что ему предлагается под угрозой санкций, принуждения и наказания.