– Первым делом – долги, – сказал Джек, садясь на диван.

Зак не понял, о каких долгах идет речь; Тейлор же послушно начал раздеваться, опустив взгляд и теребя зубами нижнюю губу, как человек, который понимает, что ничего хорошего его не ждет.

Зак тоже нерешительно потянулся к пуговицам на рубашке, но Джек жестом остановил его.

– Нет. Когда мне потребуется, чтобы ты разделся, я тебе скажу. Эту часть ты просто смотришь. Либо уходишь, если зрелище тебя шокирует.

Зак двинулся в сторону кресла для посетителей, мягкого, но без подлокотников.

– Не туда.

Зак вопросительно посмотрел на Джека. Его уже повело, он наслаждался ситуацией, тем, что ему отдают приказы, говорят, что делать, без возможности трепыхаться. Он так этого хотел. Единственное, чего он опасался, – это что Джек сейчас все испортит, скажет или сделает что-то, что нарушит настроение. Но Джек его не разочаровал.

– Сними ботинки и поставь рядом с моим столом, а потом пойди и встань на колени, вон там.

Зак посмотрел, куда указывал палец Джека, и понял, что оттуда у него будет отличный вид на лицо Тейлора – если Джек, конечно, пользуется правой рукой, как при письме.

Он долго возился с ботинками, пытаясь поставить их как можно аккуратнее, поэтому, когда он снова поднял голову, Тейлор уже вылезал из своих донельзя узких плавок. От вида голого Тейлора захватывало дух. Он был карманной версией Джека – меньше ростом, но такой же крепкий, а его член вызывал в памяти такие эпитеты, как «вздыбленный» и «напирающий». Глаз невозможно было оторвать.

– Зак, когда я говорю что-то сделать, ты идешь и делаешь, а не любуешься красотами по дороге.

Упрек заставил его почти бегом кинуться к указанному месту на ковре, но опускаться на колени он не спешил.

– Сэр?

Тейлор, который уже был готов улечься к Джеку на колени, выпрямился и остановился рядом с ним. Оба молчали, и Зак занервничал, однако упрямо продолжил.

– Только не подумайте, что я пытаюсь командовать, но… можно мне… я просто никогда раньше…

– Уже слишком? – Джек спросил это без раздражения, не так, как будто он другого и не ждал, – просто спокойно.

– Наоборот. Если я должен встать на колени – для вас, – я не хочу это делать одетым. – Зак потянул пальцами рубашку, ему казалось, что тонкая ткань давит на него. – Можно мне раздеться? Пожалуйста!

Джек какое-то время смотрел на него непроницаемым взглядом, потом протянул руку и притянул Тейлора к себе, обнимая за бедра.

– Ты, я смотрю, привык, чтобы все было по-твоему?

Зак опустил голову.

– Нет… Нет, сэр. Извините...

– Это радует. Ладно. Разденься. Но чтоб это было в последний раз, ты меня понял?

– Спасибо, сэр!

– Я спрашиваю, ты меня понял?

Зак остановился, уже успев расстегнуть две верхние пуговицы. О господи, Джек никогда ничего не упускает и все доводит до конца – он уже это понял за время работы с ним, но все равно каждый раз поражался.

– Да, сэр. Я вас понял. В последний раз, клянусь!

Они оба наблюдали за тем, как он раздевается, Джек сидя на диване, расставив колени, небрежно поглаживая Тейлора по ягодицам, как мог бы гладить собаку или кошку.

Опуститься на колени оказалось самым глубоким эротическим переживанием в его жизни – как будто движешься вниз сквозь теплую темную воду, а не воздух. И чувство правильности происходящего. Возбуждение его, вначале чисто физическое, переросло в нечто иное, приобрело гораздо большую эмоциональную глубину, хотя и твердокаменная эрекция никуда не делась. В этом стоило разобраться, но Зак был слишком ошеломлен всем, что с ним произошло за последние полчаса, чтобы отмечать детали.

Потом. Сейчас его дело – стоять на коленях. Для Джека.

– Руки за спину, скрестить в запястьях. Если затекут плечи, можешь на время положить руки на бедра ладонями вверх, только не прерывай меня. Отдохнешь – вернешься в первую позу.

– Да, сэр.

Джек улыбнулся.

– А тебе нравится так ко мне обращаться, да?

– Да, нравится. Сэр.

– Мне нравится это слышать, – сказал Джек и бесцеремонно дернул Тейлора вниз, укладывая к себе на колени. – С этой минуты – ни звука. Только если я задам тебе вопрос. Пока я тебя ни о чем не спрашиваю – не отвлекай меня.

В этой фразе вопроса не прозвучало, поэтому Зак промолчал, упиваясь своим положением. Тейлор же чуть подвигался, устраиваясь, уперся руками в пол и развел ноги, насколько позволяла поза.

Джек провел рукой по его ягодицам – со стороны казалось, грубовато и бесцельно, то слегка надавливая на напряженные мышцы, то обхватывая и сжимая их; Тейлор тяжело и хрипло дышал. Однако, постепенно его дыхание выровнялось, а голова свободно свесилась вниз.

– Ты был неправ, – спокойно сказал Джек. – И Заку устроил «веселую» жизнь, и мне испортил возможные планы. То, что ты получишь сейчас – это только первая часть наказания, которое ты заслужил. Но тебе пока и этого хватит, чтобы пожалеть о том, что ты натворил.

Тейлор издал рваный вздох, но ничего не сказал.

– Сейчас твоя задница сравняется по цвету с диваном, Тей.

Рука Джека поднялась и опустилась с громким хлопком. Звук был настолько резким и звонким, что Зак пошатнулся, и ему пришлось опустить одну руку, чтобы не завалиться набок. Черт! Джек реально это сделал! Натурально приложил Тейлора по заднице, оставив горячий розовый след.

Черт. Одновременно с шоком его пронзила острая нерассуждающая зависть – но не ревность.

О господи, это происходит на самом деле! Происходит. На самом. Деле.

Первые удары – с десяток, – видимо, были достаточно легкими по сравнению с теми, которые последовали за ними, хотя тогда Заку казалось, что и это должно быть больно, судя по виду и звуку. Но когда Джек решил, что Тейлор достаточно разогрет, – он разошелся на полную. Резкие тяжелые шлепки градом посыпались на изгибы услужливо подставленного тела. Не прошло и минуты, как дыхание Тейлора сбилось, потеряло всякий ритм; он то шумно выпускал воздух сквозь сжатые зубы, то тяжело дышал открытым ртом.

– Блин, Джек, полегче. Я отвык.

– Даже слишком отвык.

Зак никак не мог решить, какое зрелище больше притягивает глаз – лицо Тейлора или его стремительно краснеющий зад. И то, и другое завораживало его, заставляло дрожать от волнения и желания.

Он мог бы быть на месте Тейлора, вот так же свешиваться с колен Джека, как одеяло. Брыкаться, извиваться без возможности освободиться, потому что Джек свободной рукой удерживает его на месте, заставляя выдержать столько, сколько пожелает ему отмерить.

Джек, может, и не был так уж сильно зол на Тейлора, но он безусловно был им недоволен, судя по жесткой складке его губ, которая не смягчилась даже тогда, когда тот начал плакать. Он не всхлипывал или хныкал от жалости к себе – слезы лились сами собой, стекали вниз по его лицу и впитывались в штанину Джека или же капали на ковер. Зак видел, как Тейлору ненавистны эти слезы, но он уже дошел до той стадии, когда тело перестало справляться с болью, ей требовался какой-то выход, а стоны и ругательства больше не помогали.

Зак непроизвольно задумался, а реагировал бы Тейлор так же, если бы это было не наказание, а, скажем, развлечение? Вообще, новый вопрос возникал у него с каждым ударом, но вот будет ли у него шанс их задать, пока было непонятно.

Поэтому он просто смотрел и смотрел, вздрагивая от сопереживания, когда Джек проходился по одному и тому же месту снова и снова, и тихонько постанывал, чувствуя, как его член снова твердеет от звуков, наполняющих комнату. Звонкие шлепки кожи о кожу вспыхивали яркими акцентами на приглушенном фоне тяжелого хриплого дыхания и отчаянных жалобных просьб, которые с трудом выдыхал Тейлор.

Должно же это когда-нибудь закончиться. Это определено должно скоро закончиться, потому что даже со своего места на ковре Зак хорошо видел, как на коже Тейлора проявляется россыпь голубых и лиловых синяков, проступающих сквозь сплошную красноту. Тейлор явно был близок к пределу – он больше не произносил никаких слов, не извивался всем телом, просто висел на коленях Джека, как простыня на веревке.