Это стало последней каплей; дальше я уже вполне весело и в голос смеялась. Нил с обречённым стоном уронил голову мне на плечо.

— Эй, ну ты чего? — я осторожно погладила его по голове.

— Я чувствую себя редкостной скотиной, и это ощущение осложняется тем фактом, что я совершенно не помню, почему я себя так чувствую, а только догадываюсь по косвенным признакам! — пробормотал он, снова приподнимаясь и предпринимая попытку отстраниться. На этот раз я его, хоть и с сожалением, всё-таки отпустила. Хотя убегать в панике мужчина всё-таки не стал, что не могло не радовать; просто сел на полу рядом со мной, энергично растирая ладонями лицо.

— Я понимаю, расстраиваться, если бы случилось что-то страшное. Ну, очнулся бы ты с окровавленным ножом в руке, — весело предположила я, поправляя футболку и приподнимаясь на локтях. — Но всё ведь в порядке. Мне так даже понравилось!

— Не в порядке! — резко возразил он, не глядя в мою сторону. — Не знаю уж, как с этим дела обстоят у вас, но… ты не обижайся, по нашим меркам ты ещё ребёнок, и это… не нормально! Чёрт, я не думал…

— Нил! Ни-ил! — отчаявшись дозваться впавшего в уныние человека, я аккуратно пощекотала его кончиком хвоста за ухом, ленясь приподниматься. — Если это — единственное, что тебя беспокоит, ещё раз поясняю: я не ребёнок.

— Да, конечно, — проворчал он.

— Ты меня не слышишь, — я хмыкнула, всё-таки садясь. — В пересчёте на ваши годы мне почти тридцать, я уже в самом деле большая девочка.

— Ты серьёзно? — мужчина перевёл на меня очень ошарашенный взгляд. Потом слегка нахмурился, растерянно меня оглядел, отчего я опять захихикала, — нет, ну до чего же он забавный! — и озадаченно качнул головой. — Но ты же…

— Да, я знаю, выглядела как девочка-подросток, — терпеливо кивнула я. — И да, действительно, за несколько первых дней на вашем корабле я почему-то резко повзрослела. А вы все оказались удивительно ненаблюдательными, — продолжила веселиться я.

— Извини, — как-то странно улыбнулся Нил; не то смущённо, не то виновато. — Но это очень здорово, а то я уже неделю не могу отделаться от ощущения, что у меня окончательно поехала крыша.

— Извиню, — кивнула я. Своевременно вспомнив, зачем я здесь оказалась, хитро добавила. — Если расскажешь мне, что с тобой происходит.

Нил демонстративно протяжно вздохнул, укоризненно качнул головой и улыбнулся; на этот раз уже привычно, солнечно, и я, не удержавшись, расплылась в ответной улыбке. После чего, подвинувшись ближе, тоже привалилась спиной к кровати, возле которой сидел мужчина.

— Подкуп, шантаж, вымогательство — стандартные женские уловки? — весело хмыкнул он.

— Ну, а что мне ещё остаётся? — я выразительно сложила брови домиком. — Подкупить дока не получилось; более того, он порекомендовал сразу идти к тебе, — без зазрения совести заложила я Аристотеля. — А тут я вроде как уже пострадавшая сторона, надо же знать, чего стоит ждать от этого… с глазами.

— То понравилось, а то пострадавшая сторона? Непоследовательно, — хмыкнул он. — Но ты права, думаю, стоит всё рассказать, тем более, там такая тайна… Все, кому надо, давно в курсе, шило в мешке спрятать сложно.

— А все — это…

— Это наши доблестные силы защиты правопорядка, — недовольно поморщился мужчина. — Ваши бы, наверное, тоже были бы в курсе, если бы им не было на это плевать. А нашим до всего есть дело.

— Ты их, судя по всему, очень не любишь?

— Не то чтобы, просто крови они попили в своё время знатно. Фигурально выражаясь, — на всякий случай уточнил он. — Они вот тоже, вроде как ты, крайне интересовались подробностями, — хмыкнул Нил.

— Мне не подробности, мне хотя бы общую ситуацию, — великодушно разрешила я. — Просто уж очень странно ты себя порой ведёшь. Да-да, и вот буквально пару минут назад — особенно! — закивала я.

— А ты, оказывается, та ещё язва, — насмешливо поцокал языком мужчина. — Ну да ладно, не будем откладывать в долгий ящик. Ты вот что мне для начала скажи, ты в курсе теории «плоского мира», то есть деления мира на Реальность и Небытие?

— Разумеется, — я пожала плечами. — Только мы это называем Лицом и Изнанкой. Каждый Дар черпает силу именно оттуда; то есть, фактически, Дар — это умение демона заглядывать на Изнанку.

— Ну, значит, всё будет ещё проще, — махнул рукой мужчина. — Драконы — создания Изнанки. То есть, в отличие от всех иных разумных существ, сначала проявляющихся здесь, развивающихся, приобретающих личность и характер, которые после смерти исчезают за гранью, они за этой гранью живут. А для того, чтобы выйти в проявленный мир, то есть — в нашу реальность, им нужен своеобразный якорь. Этой привязкой служили их тела и их мир, а когда привязка рвалась — дракон возвращался за грань, где ожидал новой возможности быть рождённым здесь кем-то из сородичей. Потом их планета погибла, их осталось ничтожно мало, и они почти потеряли возможность бывать в проявленном мире. Я бы не сказал, что это их полностью деморализовало, но — расстроило. Там, за гранью, они знают всё, что было и будет происходить на этой самой Изнанке, и это их очень утомляет. А в нашем мире у них появляется возможность отдохнуть и забыть всё, пожив по нашим правилам. В критический момент группе оставшихся драконов подвернулась группа людей, и эти хитрые ящерицы уболтали наивных гуманоидов оказать посильную помощь. Я как раз был одним из сочувствующих.

— И-и? — нетерпеливо протянула я, потому что Нил запнулся, кажется, собираясь с мыслями.

— И-и — вот, — передразнил он и развёл руками. — Мы стали теми самыми «якорями» для уходящих за грань драконов. Вообще, они утверждали, что это временная мера, и какой-то там их самый древний дракон всё это предсказывал, и предсказал среди прочего, что таким образом они со временем обретут новый мир и шанс на спасение. Правда, как это часто бывает, ни конкретных сроков, ни конкретного плана он не составил.

— Погоди, но почему у тебя глаза драконьи бывают?

— А вот из-за этого. Человеческий разум слишком слаб, чтобы одновременно вместить и свою личность, и личность дракона. Поэтому обычно я — это я, а он наблюдает со стороны, моими глазами. Но иногда, — чаще, чем хотелось бы, — в нём просыпается любопытство, он просит меня подвинуться, порой даже в приказном порядке, и заглядывает сюда сам, — весело хмыкнул мужчина, кажется, не очень-то расстроенный таким положением вещей.

— И ты так спокоен? — удивлённо вскинула брови я. — Какая-то потусторонняя тварь может вышибить тебя из твоей собственной головы, а тебя это веселит?!

— Ему невыгодно делать это надолго, — насмешливо фыркнул он. — Если я умру, он останется за этой самой гранью без контактов с проявленным миром на неопределённый срок, а если он будет уж очень настойчив, я именно это и сделаю, — Нил невозмутимо пожал плечами. — В экстренных ситуация он может воспользоваться мной и проявиться здесь практически во плоти, чем однажды меня спас, но после этого мне приходится долго отлёживаться.

— То есть, тебя полностью устраивает такое положение вещей? — совсем уж озадачено уточнила я. Нет, определённо, я совсем не понимаю людей!

— Я бы не сказал, — он тихонько засмеялся. — Это довольно хреновое положение вещей, просто другого варианта пока нет. Или так, или драконы навсегда исчезнут из нашего мира. И, мне кажется, это будет больше потеря для мира, чем для них. Ему тоже не слишком радостно иметь контакты со мной одним; они по жизни стайные ребята, и в одиночестве им очень тоскливо. Вон, видишь, обеспечиваю сожителю психологический комфорт, — он с весёлой улыбкой кивнул на стену, видимо, имея в виду плакат и статуэтку. — А мне от такого соседства даже некоторая польза есть: способности сканера благодаря регулярному общению с этой любопытной мордой развиваются буквально семимильными шагами.

— Общению? — переспросила я.

— Ну, да. Вот это состояние, в котором ты меня застала; мы соприкасаемся на грани, и таким образом можем поболтать практически на равных без ущерба моему организму. Первое время было сложно на этой самой грани удержаться, а сейчас я уже привык.