Глава первая

Когда свечные часы[1], покоившиеся на подсвечнике на полке горящего белокаменного камина, отмерили шесть, Кэтрин Герральд повернулась к Минкс Каттер и тихо произнесла:

— А вот и наш джентльмен.

Бледный мужчина с курительной трубкой в руке как раз вошел в таверну Салли Алмонд со стороны Нассо-стрит. Вслед за ним, будто его верные компаньоны, вплыли едва зримые завитки ноябрьского тумана, который в это время года окутывал все улицы, аллеи, переулки, тупики и здания Нью-Йорка. Прибытие этого человека ненадолго сбило, словно порывом ветра, мелодию «Странствующего принца Трои[2]», которую Салли как раз наигрывала на своей гитерне[3], попутно прогуливаясь меж столами трапезничающих. И, похоже, лишь две женщины, имевшие непосредственное отношение к агентству «Герральд», поняли, отчего пальцы Салли вдруг похолодели и отказались слушаться.

Однако Салли быстро возобновила мелодию, бросив говорящий взгляд на Кэтрин и Минкс и едва заметно кивнув в сторону их стола, за которым дамы сидели, попивая красное вино. После этого хозяйка таверны поспешила ретироваться во второй зал, и своенравный «принц Трои» послушно отправился вслед за ней.

— Хм, — только и выдохнула Минкс в ответ, сделав глоток вина. Голос ее оставался легким и непринужденным, словно только что вошедший мужчина совершенно ее не заботил. Взор ее, однако, говорил об обратном: острый, как лезвия клинков, которые она всегда носила с собой, этот взгляд резко метнулся к пришельцу, скользнув поверх ободка ее бокала.

Кэтрин заметила, что несколько завсегдатаев также обратили внимание на этого человека. Казалось, все они, как один, вздрогнули и поморщились, прежде чем вернуться к своим трапезам.

Следующий комментарий Минкс, произнесенный столь же тихо и непринужденно, подвел итог:

— Джентльмен? Больше похож на ходячего мертвеца.

— В самом деле, — согласилась Кэтрин.

Они проследили взглядом за тем, как он убрал курительную трубку и повесил свое утепленное длинное теплое черное пальто и черную треуголку на один из настенных крюков. Им показалось занимательным, что перчатки и костюм бледного мужчины тоже были черными. Черным было все — за исключением жилета цвета серой воды, той, что плескалась в местной осенней гавани. От взглядов Кэтрин и Минкс не укрылось и то, что правая рука этого человека в некотором роде была повреждена — пока он вешал пальто на крюк, пальцы ее не сгибались и не разгибались, как положено. Волосы же его были седыми и коротко стрижеными. Кое-где среди этой экспансивной проседи виднелись намеки на то, что в юности его шевелюра щеголяла пышностью и каштановым цветом. Впрочем, судить в целом о его возрасте было довольно трудно. Камин и лампы достаточно освещали комнату, и в этом свете лицо мужчины казалось изможденным, а глубокие борозды морщин бескомпромиссно пересекали его лоб и впалые щеки, словно кожа его с возрастом пошла трещинами и готовилась вот-вот извергнуть лавину плоти и костей наружу.

Он осмотрел комнату своими маленькими глубоко посаженными темными глазами, в которых красными угольками заплясало отражение пламени ламп и камина. На несколько мгновений взгляд его замер на столе, за которым сидели Кэтрин и Минкс. Не заинтересовавшись, он прошествовал к освещенному свечами столику в углу комнаты прямо напротив них и устроился. Они заметили, что он предусмотрительно повернул кресло так, чтобы видеть входную дверь. Для удобства бледный курильщик снял перчатку — но лишь с левой руки, не с правой. Своей зловещего вида правой рукой он извлек из кармана пиджака на время убранную туда трубку, а вслед за ней завернутый в бумагу табак. Он тщательно утрамбовывал его, готовясь закурить, не сводя при этом пристального взгляда с двери. В это время к его столику подошла Эммалина Халетт — девушка сильно нервничала, как отметили женщины из «Герральд» — и спросила, что он желает отведать на ужин. Он что-то ответил, но ни Кэтрин, ни Минкс не сумели расслышать, что именно. Эммалина поспешила на кухню, а бледный курильщик тем временем поджег свою трубку от настольной свечи, после чего вновь откинулся на спинку стула, уставившись на дверь. Его губы плотно сжимали трубку, и сизый дым клубился вокруг его бледного потрескавшегося лица.

— Давай дадим ему еще несколько минут, — предложила Кэтрин, провернув бокал меж ладонями. — Кстати сказать, если бы ты уставилась на него еще более яростно, он мог бы поджечь эту трубку от трения воздуха.

И в самом деле, под пурпурной кепкой, из-под которой выбивались кудряшки светлых волос, выражение лица Минкс Каттер было не менее устрашающим и суровым, чем у Хадсона Грейтхауза, готовящегося броситься в драку. Кэтрин невольно задумывалась над тем, что Минкс и Хадсон — который на данный момент отправился в Англию вместе с Берри Григсби, чтобы найти странствующего принца по имени Мэтью Корбетт — были сделаны из одного теста. Те же боевые флаги, развивающиеся над неприступными крепостями их душ; одинаковые монстры, охраняющие рвы; всегда запертые от врагов ворота. И Минкс Каттер была едва ли не единственным человеком — кроме, разве что, самой Кэтрин — кто счел бы это за комплимент.

Минкс отвлеклась от бледного курильщика и нарочито беззаботно перевела взгляд на поленья, горящие в камине. При этом Кэтрин чувствовала, что боковым зрением ее подопечная все еще изучает этого таинственного мужчину, скрытого сгустками дыма. Именно поэтому она и дала ей возможность работать в агентстве: если Минкс во что-то вцеплялась, она держалась за это мертвой хваткой и не отпускала, пока оставался хоть один зуб, еще способный впиваться в цель. Впрочем, сомнительно, что в мире могла сложиться ситуация, при которой у Минкс Каттер остался бы всего один зуб — у нее наготове всегда имелся набор острых металлических клыков, благодаря им она могла не беспокоиться за свою безопасность. Минкс была настолько опытной в обращении с любым холодным оружием, что запросто могла бы вырезать свои инициалы на ангельской арфе, равно как и на заднице самого дьявола.

Кэтрин вовсе не удивляло, что Профессор Фэлл счел Минкс столь полезной для своей криминальной империи. Единственный вопрос Кэтрин о Минкс носил философский характер: не заставит ли ее жизнь решателя проблем — и законопослушной гражданки — рано или поздно поднять свой боевой флаг против всего, что агентство «Герральд» считает святым, и не вернется ли она вновь к жизни в адском пламени преступности?

Что ж… время покажет.

Кэтрин сделала последний глоток вина, отставила бокал в сторону и сказала:

— Пора.

Они поднялись из-за стола и направились к бледному курильщику. Он не замечал их, пока они не приблизились к нему почти вплотную — настолько его внимание было сосредоточено на том, чтобы наблюдать за дверью сквозь густую завесу дыма. Лицо мужчины обратилось к ним так, словно его, подобно флюгеру, повернул резкий порыв ветра. В глазах его вновь заплясали красные искорки пламени, и он убрал трубку изо рта рукой без перчатки.

— Прошу прощения, — заговорила мадам Герральд, одарив его чарующей улыбкой. А улыбка эта и впрямь до сих пор вызывала очарование — в пятьдесят один год, быть может, даже сильнее, чем в тридцать один. — Можем ли мы присесть к вам на минутку?

— Нет. — Голос его прозвучал так, словно где-то рядом перекатилась бочка с гравием.

— Спасибо, — звонко отозвалась Минкс, уже опускаясь на стул напротив него.

Кэтрин села справа от мужчины.

— Всего минута. Больше нам не нужно.

— А в чем дело? Кто вы такие? — Теперь в его голосе послышалась паническая нотка.

— Задавать вопросы тут будем мы, — отчеканила Минкс.

— Ах! — неопределенно вздохнула Кэтрин, сохранив на лице обворожительную улыбку. Она с трудом поборола желание положить на плечо Минкс руку, дабы успокоить ее. Это представилось ей равносильным тому, чтобы положить руку в капкан для животных. — У нас есть небольшое дело, которое мы хотели бы обсудить с вами, сэр.

— Но у меня — с вами дел нет, мадам. А теперь, если вы любезно удалите отсюда свои…

Он оборвался на полуслове, потому что Минкс извлекла из своего темно-фиолетового жакета хищный изогнутый клинок и демонстративно стала изучать его восхищенным взглядом, словно любуясь лучшим на свете любовником.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: