— Минимум троим снятся кошмары! — с довольной улыбкой доложил он.

— Мне, пожалуй, тоже приснятся, — меланхолично сказала мистрис Фрида. — Думала, поседею, пока незаметно от мальчишек детей оберегали.

— Зато урок вышел отменный, — утешающе улыбнулась Гмерреда. — С меня торт.

— Большой!

— С шоколадом?

— И взбитыми сливками!

Дураков в Магадемии не держали и для того, чтобы разобраться в причинах происходящего бедлама большинству студентов много времени не потребовалось. Почти на месяц Магадемия замерла в ужасе и ожидании следующего хода Гмерреды.

Как-то пасмурным осенним вечером мистрис Фрида снова пила каву в обществе Гмерреды. Любопытство свойственно всем разумным и старшая воспитательница, наконец-то отловившая вечно спешащую приятельницу, не могла её не попытать.

— Слушай, ты говорят, совсем загнобила бедную Анэстейшу. Врут? — поинтересовалась эльфийка у давно переставшей чихать Гмерреды.

— За что? — удивилась секретарь-психолог. — За то, что она талантливо меня сыграла? Вот уж не думала, что ты тоже считаешь меня монстром.

— Не считаю, конечно. Но ты же её через день к себе вызываешь. Я, как и все, изнываю от любопытства, а девчонка молчит, как заколдованная. Ты в курсе, что её уже проверили на все мыслимые заклятия и проклятия, ничего не нашли и перепугались ещё больше?

— М-маги! — с чувством высказалась Гмерреда. — Они б её ещё на запчасти разобрали! Нету у меня Силы. Никакой! И я этого совершенно не скрываю.

— Утешься, в это всё равно никто не верит.

— Каждый домовой знает, что я даже свет артефактами зажигаю!

— Ну, так домовые — существа разумные.

— Р-р-р-р-р!!!

— Не рычи. Морщины появятся. Так ты хоть мне скажешь, что с девочкой делаешь? А то ведь я от любопытства лопну и тебе придётся меня спасать.

Эльфийка для пущего эффекта распахнула глаза пошире, сложила ручки на колени и растопырила уши, готовясь внимать.

— Фри-и-ида! — не удержалась от хихиканья Гмерреда. — Перед тобой никто не устоит.

— Я девяносто лет Фрида. Признавайся, давай!

— Да в чём признаваться-то? Работаю я с ней. Анестейша очень талантлива и при этом патологически, до невозможности застенчива. Вот я из неё застенчивость и вытрясаю. Иначе девочка дальше деревенской травницы не продвинется.

— Ну-у-у, так не интересно! Я-то думала…

— Что я тёмными ночами пытаю студентку щекоткой? Или растягиваю на дыбе?

— Хм… — даже призадумалась Фрида. — Я бы скорее поставила на первое. Кстати, когда ты уже устроишь очередную пакость? Детишки строят предположения одно страшней другого и перестали доверять даже собственной тени.

Гмерреда зловеще ухмыльнулась.

— А зачем? Я и так получаю кучу удовольствия. Нет, шефу я всё так просто не спущу и того гада, из-за которого простыла, непременно найду, а вот остальные… Сама же говоришь, что они все трясутся от ужаса. Так что… Пусть потрясутся ещё немножко. Ожидание казни хуже самой казни. Да и потом…

Фрида вопросительно двинула ухом, поощряя чуть запнувшуюся девушку.

— Понимаешь, участие в Ритуале, это ведь действительно признание, что я очень неплохо выгляжу…

Мистрис Фридаэннэль, приглядевшись к заметно смутившейся приятельнице, хихикнула.

— Ну, надо же! Мистрис Ада была бы в тебе разочарована. А тебя ещё считают бесчувственной стервой. Знали бы они…

— Только попробуй проболтаться! — испугалась Гмерреда.

— Нинини. Я сохраню твою тайну навечно, — уже в голос расхохоталась Фрида. — Честное воспитательское!

13 хмурня года 1534 от объединения Миров Треугольника

Портал возник посреди приёмной совершенно неожиданно. Холодная красота дамы в придворном платье оттенялась блеском драгоценностей и радужным сиянием плаща из ничуть не скрываемых крыльев. Гмерреда непроизвольно привстала, приветствуя посетительницу. Та безразлично скользнула взглядом по скромной секретарше, отнесясь к ней словно к автоответчику и изрядно увеличив этим счёт Гмерреды к ректору. С поправкой на пол и цвет волос дама была копией Варрика фон Баррика.

— Где этот мерзавец?! — вопросила в пространство дама.

— Который? — невозмутимо уточнила Гмерреда.

— Мой сын!

— Простите леди, но у нас тут сыновей половина Магадемии и среди них достаточно мерзавцев.

Леди от возмущения на минутку потеряла дар речи. А когда он к ней вернулся, троллеэльфийка узнала о себе много нового. Гмерреда сдержала ухмылку и подсунула гостье шкатулку, на дне которой лежало несколько монет.

— Что это? — опешила дама.

— Штрафная камера. На территории Магадемии сквернословие запрещено.

— Я могу говорить всё, что мне заблагорассудится, — высокомерно отодвинула шкатулку посетительница.

— Можете, — весело подтвердила Гмерреда. — Только пока штраф не оплатите, вас ни одна дверь отсюда не выпустит.

Разумеется дама не поверила и рванула дверь в кабинет ректора. Та не шелохнулась. Удивлённая и раздосадованная посетительница последовательно проверила выход из приёмной, подёргала дверь в комнатку для приготовления кавы и даже окно не оставила без внимания.

— Как такое может быть? — гостья ошарашенно упала в кресло для посетителей. — Почему их даже магия не берёт?

— Уж такие артефакты у мастера Питобреда, — притворно вздохнула Гмерреда. — Платить будете?

Посетительница имя мастера явно слышала и без звука бросила в шкатулку вышитый кошелёк.

— Этого на неделю непрерывной ругани хватит, — оценила секретарь. — Так какого именно мерзавца вы разыскиваете, мистрис…

— Ирида фон Баррик.

— Ах, этого мерзавца. Секундочку.

Гмерреда активировала внутреннюю связь и прощебетала:

— Шеф, к вам посетительница.

— Я же просил никого не пускать!

— И меня в первую очередь, да, сыночек?

— Мама?!!

Дверь ректорского кабинета немедленно открылась и оттуда выскочил на ходу поправляющий воротничок дракон. Он галантно подхватил мамочку под локоток и увёл её к себе.

Гмерреда облегчённо выдохнула и тут же в отчаянии легонько постучала лбом о столешницу. Идиотка! Ну что ей стоило сразу пропустить эту фурию к ректору?

Она бы ему устроила весёлую жизнь! А Гмерреда сама её успокоила! Ну не дура?

Однако ж интересно, в чём там дело.

Девушка на всякий случай проверила собственноручно запертую с утра дверь приёмной, легонько толкнула открывавшуюся вовнутрь дверцу кухоньки и, выбрав подходящий стакан, приставила его к стене ректорского кабинета.

— Ты бессовестный, беспринципный негодяй!

Стена скрадывала большую часть экспрессии, но монолог Ириды фон Баррик всё равно доставлял Гмерреде немало удовольствия. Именно такими словами она жаждала обозвать шефа, но пока не могла.

— Маменька, вы сегодня удивительно несдержанны. Что случилось? — вклинился наконец-то в обличительную речь ректор.

Гмерреда насторожила уши. Ей тоже было страсть как интересно, с чего леди пришла в такое неистовство.

— Как ты только посмел поступить так?! Ты понимаешь, что опозорил меня на всю столицу? На приёме были ВСЕ! Весь свет! Даже его величество почтил присутствием помолвку твоей кузины! А что сделал ты?

— Ну я же объяснял, что занят и не смогу приехать.

— А я тебе объяснила, что ты ДОЛЖЕН присутствовать! И что ты сделал?! Негодяй!

— Неужто мой голем был с кем-то невежлив?

— Невежлив?!! Да он! Да ты…

Судя по звуку льющейся в стакан жидкости, ректор решил прибегнуть к серьёзным мерам по успокоению заикающейся от бешенства мамаши. Гмерреда точно знала, что в кабинете нет ни капли воды, зато в письменном столе припрятана бутылка столетнего вырвиньяка. Семь раз перегнанный спирт, настоянный на трёхста тридцати трёх травах и основательно сдобренный магией, стоил дороже эликсира молодости, зато с одной рюмки валил с ног живых и (по слухам) с трёх рюмок поднимал мёртвых.

За стеной закашлялись, отчётливо икнули и уже гораздо более расслабленным голосом сказали: