— Я жду, — напомнил о себе Фергюсон, выключая телевизор. — Держи.

Люк машинально схватил чашку.

— Пей. Это чай, он еще теплый.

Зажегся верхний свет и Люк, отхлебнув, начал свой рассказ:

— Я до восемнадцати лет не знал своего альфу-отца, а когда врачи поставили мне диагноз «рак правой почки второй стадии», то мой папа-омега, обратился к Эрику Брендану за помощью. Тот сначала настоял на ДНК-экспертизе, чтобы подтвердить отцовство, а потом дал денег на операцию, химиотерапию и облучение. Почти год я провел в больнице. Потом регулярно проводились обследования, чтобы убедиться в излечении. Постепенно срок между обследованиями увеличился до полутора лет, и вот, сегодня, на очередном осмотре, все снова вернулось. Из-за меня пострадал Эрик Брендан, мучаясь до самой смерти за убийство, пусть и неумышленное, невинного человека и за то, что наказание за это понесли вы. Поэтому он и умер так рано, сердце не выдержало, инфаркт. И вы в тюрьме потеряли пять лет жизни, невиновный ни в чем. И все оказалось напрасным.

Лучше бы я тогда умер.

Люк зажмурился, стараясь сдержать слезы. Он вспомнил обжигающую, разливающуюся по всему телу боль после химии так ярко, словно это было всего пару дней назад. Он не хотел повторения того кошмара. Тогда он держался только из-за родителей. Ему казалось, что если он выживет, отцы смогут сойтись и быть счастливы вместе, но этого не произошло. Разбитую чашку как не клей, целой не сделать, что уж тут говорить о чувствах людей.

 — Вообще-то я был не так уж и невиноват, — холодный голос ворвался в воспоминания о перенесенных боли и мучениях. – Меня предупреждали о том, что с фирмой не все чисто, но я не захотел слушать, считая себя самым умным. Так что щелчок по носу я вполне заслужил, хотя и не такой суровый. Зато получил уникальный, ни с чем несравнимый опыт и стал несколько серьезнее относиться к жизни. Раньше мне все давалось легко. Деньги я получил в наследство, и это вознесло меня так высоко, что я перестал видеть землю под своими ногами. Стоило только пожелать, как любое мое желание выполнялось, так что произошедшее можно назвать вполне закономерным. Чем выше взлетаешь – тем больнее падать. Вот я и упал. В первые дни я не верил происходящему, и только удары по почкам от выбивающих признание следователей объяснили мне, как я был неправ, считая себя центром земли. А что касается тюрьмы…

Фергюсон немного помолчал, глядя невидящими глазами в темный экран телевизора.

— Ты бы удивился, узнав, сколько всего можно получить там, если у тебя есть деньги. Правда, сначала мне пришлось кулаками доказывать, что я не гожусь на роль постельной грелки, иначе мои деньги никого бы не заинтересовали. Там другой мир и законы другие. С дыркой для траха никто не захочет иметь дело, будь у нее даже миллион в каждом кармане. Меня били, и я бил в ответ, пока не доказал, что яйца у меня не для красоты висят, и что понятие чести мне знакомо не хуже чем им. В больничке был, в карцере три раза сидел за драку, но зачинщиков так и не выдал. Только после этого я стал для них своим, тем, с кем можно договариваться.

Дамиан медленно поднялся, достал из шкафа халат и кинул его на кровать:

— Одевайся. Душ и туалетная комната напротив. По коридору налево – кухня. Не заблудишься. Приведешь себя в порядок и иди на кухню. Поужинаем.

— А моя одежда?

— В стирке. Как высохнет – верну. Но ночь тебе придется провести в моем доме. Не трясись! Насильником я никогда не был, и сейчас становиться им как-то не тянет.

Кухня поражала не своими размерами, а оборудованием, которым был напичкан каждый сантиметр помещения.

— Человек я ленивый, но люблю, знаешь ли, комфорт, — сообщил Дамиан, заметив, с каким интересом Люк осматривает кофемашину и кухонный комбайн новейших моделей.

— И вы всем этим пользуетесь?

— Иногда. Если лень съездить в ресторан или заказать еду на дом. Правда, потом приходится это мыть, но я и тут нашел выход. Складываю все в раковину, а приходящая прислуга убирает.

— Прислуга? — Люк даже рот открыл от удивления. — Но я думал…

— О чем? Что если меня арестовали, то и денежки все тю-тю? Нет, они были вложены в две сотни разных проектов, так что мой благоверный при разводе получил мизер, хоть и запустил лапы в чужое. На мои счета в банках исправно приходят проценты и дивиденды. Садись. Тебе омлет из скольких яиц?

— Три, пожалуйста.

— Слабак.

— Что? — Люк не понял о чем речь.

— Слабак! Мужчине надо хорошо питаться.

Перед Люком на столе очутилась тарелка омлета с беконом.

— Омлет из пяти яиц – вот настоящий завтрак мужчины.

— Но сейчас вечер, — попытался оправдаться Люк.

— Тем более. Мясо скоро будет готово, а пока трескай, что дали.

— Но тогда я лопну, — Люк почувствовал, как улыбка невольно наползает на его губы.

— Не лопнешь. Ты тощий и заморенный. Так что ешь молча, иначе я тебя поцелую, а потом начну кормить. Лично.

Угроза прозвучала достаточно страшно. Пришлось брать вилку и отправлять в рот первый кусок.

— М-м-м… — Люк даже глаза закрыл от удовольствия. — Офень фкуфно.

— Вот и ешь, раз вкусно, — Фергюсон развернулся к духовке и, приоткрыв дверцу, заглянул внутрь. — Мясу надо потомиться еще минут двадцать, так что ты вполне успеешь доесть и даже переварить съеденное.

— А вы?

— И я.

Несколько минут в кухне слышался только стук столовых приборов, а затем Дамиан достал мясо. Люк сам от себя не ожидал, что в него еще может что-то влезть, но когда ароматный, истекающий соком кусок оказался перед ним, отказаться не смог. Съел все до последнего кусочка и даже вымакал хлебом оставшийся на тарелке соус. Потом откинулся на спинку, сыто отдуваясь, пока Дамиан, довольно посмеиваясь, не встал, чтобы налить чай.

— Тебе зеленый или черный?

— Черный, пожалуйста.

К чаю было подано печенье, которое в Люка уже просто не влезло, хотя оно заманчиво поблескивало черными шоколадными крошками.

— Я даже пошевелиться не могу, — пожаловался осоловелый Люк, погладив набитый живот.

— Ну и замечательно. Значит, останешься на ночь у меня и не попадешь в очередные неприятности. Когда тебе на работу?

— Утром. В первую смену.

— Хорошо. Я отвезу тебя домой утром, а потом подброшу до работы.

Предложение было весьма заманчивым, но перед мысленным взором Люка тут же предстали ребята с кухни и то, как живо они будут обсуждать личную жизнь одинокого беты, если заметят, кто привез его на работу. Это заставило Люка встрепенуться, отбросив в сторону накатившую было эйфорию:

— Не надо на работу! Я из дома сам доберусь. Не хочу вас утруждать.

— Ну, смотри сам, — Дамиан безразлично пожал плечами и кивнул в сторону коридора. — Спать будешь в той же комнате, она все равно пустует. Если спать пока не хочешь – можешь посмотреть телевизор. Я сейчас уеду, ненадолго, так что компанию тебе составить не смогу.

Утром Люк по привычке проснулся рано, но вставать долго не хотелось, слишком уж непривычно удобно было валяться в мягкой, ароматно пахнущей цветами кровати. Только звук подъезжающей к дому машины заставил его пошевелиться. Одежда нашлась рядом с кроватью, на стуле, хотя Люк совершенно не помнил, когда ее принесли. Вечером, после чересчур сытного ужина он посмотрел немного телевизор, благо на одном из каналов обнаружился старый приключенческий фильм, так любимый им в детстве, а потом отправился спать.

Для того чтобы принять душ и одеться Люку понадобилось около двадцати минут, так что когда в дверь постучал Дамиан, приглашая на завтрак, Люк встретил его в полной готовности.

— Спасибо за вчерашнее, — начал он разговор, входя на кухню.

— Не за что. — Дамиан поставил на стол тарелку полную маленьких булочек и кивнул. — Садись. Сейчас сделаю кофе. Тебе со сливками и сахаром?

— Да, пожалуйста.

Горячая чашка тут же заняла место рядом с тарелкой, и Люк вдохнул приятный аромат напитка.