Глава 7 Туманная: Старый знакомец

Глава 7 Туманная: Старый знакомец

За два дня до начала учебного года студенты стали прибывать в Академию. Для Андрея и Миры это означало, что они перебираются жить в общежитие, потому что их домик в Предгорье был летним.

Традиционно студенты собрались вечером в гостиной общежития, чтобы пообщаться, поделиться впечатлениями о летнем отдыхе.

Васюта с Мироном и Белым пол-лета пробыли в длительном пешем походе, обошли половину России.

Олианна рассказывала, что встречалась с лучшими прорицателями Европы, но ей почему-то никто не верил.

Кирилл летом работал с отцом и братом, но находил время на встречи со своей девушкой, Белкой.

Неугомонный нрав Белки не позволил ей сидеть летом дома, поэтому она навестила Виолу, побывала раз по пять у обеих бабушек, у всех тетей.

Виола отмалчивалась, говорила, что летом много читала, но от внимательного взгляда Миры не ускользнули её редкие переглядывания со Львом. Наверняка, летом их общение перешло за рамки дружеского. А еще они оба любили магических и не магических животных. Поэтому первым делом они спросили, как семейство летающих псов. Пришлось солгать, что животные улетели, когда щенки подросли и Ночка подлечилась.

Мира на вопросы о летнем отдыхе отвечала, что прошла летнюю практику в Академии, ездила к дальним родственникам, много читала и занималась в боевом зале. Да, стала встречаться с парнем. Нет, обычным глазовским парнем. Ничем не примечательное лето, в общем.

Вообще же Мира слушала эти рассказы вполуха, сосредоточившись на шахмачах, или магических шахматах. Она играла с Белым.

Поскольку в общежитии запрещалось спиртное, то вечеринка проходила скорее спокойно, чем весело. Уровень веселья повысил ректор, который заказал для всех традиционную пиццу. Делал он это так, чтобы не знала Мамушка, та считала, что для желудков студентов полезно сбалансированное питание, а не «этот суррогат».

Студенты любили Рихтера и одновременно побаивались. И если раньше Миру смущало, что они вместе жили в отдельной пристройке к общежитию, то сейчас воспринимала это как само собой разумеющимся.

Но глава ГАМ пришел на вечеринку не один, его сопровождали очаровательные девушки-близняшки.

- Знакомьтесь, бандерлоги, - торжественно произнес Андрей Вильгельмович, - это наши новые студентки, которые прошли очень сложный конкурс и смогли потупить к нам. Александра и Мария Кривоноговы.

Похожим образом он представлял саму Миру почти полгода назад, но ее взяли в Академию, потому что так захотел Хранитель Источника. И только сейчас она поняла, что все студенты выдерживают серьезный конкурс при поступлении в Глазовскую Академию магии, а значит, они умный и талантливые.

Но Мира почти всю свою жизнь была далека от магического мира, считала его областью избранных людей, наделенных магическими способностями. А оказалось, что это и ее мир тоже, что подтверждали ее успехи в обучении.

- Это все новые студенты? – просила Олианна. Девушки уже шушукались о том, что к ним поступил настоящий красавчик.

- Нет, завтра приезжает еще один. А сейчас предлагаю всем ужинать.

Мира хотела оказаться рядом с Рихтером за столом, но сначала он выходил, чтобы ответить на телефонный звонок, а потом сел куда-то сбоку. Ей же досталось общество близняшек Саши и Маши, они без умолку описывали достоинства ректора и донимали Миру вопросами типа: что он любит есть? Какую музыку слушает? Какие книги предпочитает? Одним словом, в клубе почитателей ректора имени владычицы приемной Розы пополнение. С плохо скрываемой ехидной улыбкой невеста Андрея Вильгельмовича ждала их завтрашней встречи с секретарем ректора.

Когда Рихтер отправился к себе, сославшись на неотложные дела, Васюта предложил продолжить вечеринку в одном из ночных клубов города.

- Ты вот так спокойно отпустишь меня? – удивилась Мира, когда зашла попрощаться с Андреем.

Внутренне приготовилась, заготовила огромную речь о том, что она взрослая, что в состоянии сама о себе позаботиться, что идет не одна.

- Да. Это твоя жизнь, - спокойно ответил он, поцеловал ее и вернулся к своей научной работе, с которой просидел половину дня.

Студенты вернулись, как и ушли, все вместе под утро. В общежитии их не встречал ректор, поэтому Мире решила, что он уже спит, а она сейчас незаметно уляжется в свою кровать. Не тут-то было.

- Ты так очаровательно пьяна, дорогая, - донеслось из глубины комнаты. Рихтер лежал в ее кровати. И как догадался, что она пойдет именно сюда, а не к нему?

Что пьяна, понял по тому, как долго она снимала туфли с мудреными застежками. Пока это происходило, дважды падала с плеча ее сумочка, пока не была отброшена в сторону.

- Иди ко мне, - Рихтер сел в кровати, протянул ей руку. Когда Мира схватилась за нее, прижал девушку к себе. – Давай мы тебя разденем.

- Я сама могу, - в одно движение скинула ветровку и попыталась расстегнуть пуговки блузки, но руки не помогали, а только мешали в этом деле.

- Конечно, можешь, - улыбнулся Андрей, - но тебя нужно уложить спать еще сегодня. - И ловко, одна за другой расстегнул все пуговки и аккуратно снял ее блузку.

- Я не пила ничего такого. Почему я такая пьяная? Фу, – бормотала она.

Было противно от самой себя. Больше в рот не возьмет никакие коктейли. И уже тем более не станет пить их на спор. Хотя было весело!

- Ты почему не спишь? – спросила, подставляя себя для раздевания.

- Не мог отказать себе в удовольствии воспользоваться твоим состоянием, - он уже воевал с пуговицей ее джинсов.

- Откуда ты знал, что я приду такая? – обвела рукой в воздухе.

- След, - последовал короткий ответ, потому что Рихтер поцеловал ее живот и не хотел отвлекаться.

- Он следил за нами? – ужаснулась Мира. И даже чуть-чуть протрезвела.

- Проводил вечер в том же месте. Город после вас цел?

- Да, - кивнула она уверенно, и менее уверенно добавила, - кажется.

- Значит, кажется, - на мгновение в Андрее появился строгий ректор, но пропал так же быстро, как и появился. Сейчас это был снова ее любимый. – Даже если вы разрушили половину города или только разобрали мост по винтику… Короче, ничего меня не заставит сейчас оторваться от тебя. Повернись.

Его теплые умелые руки расстегнули на спине застежку бюстгальтера, и тот полетел на пол к остальным вещам. Затем распустили косу, волосы щекотали голую спину.

- Не могу оторваться от тебя, моя девочка, - прошептал он ей спину, поцеловал позвоночник от копчика до шеи, а его руки стянули с нее джинсы.

- Я тоже хочу тебя раздеть, - запоздало возмутилась она, растекаясь от ласк в его объятьях.

Рихтер встал перед ней, подставляя всего себя. Но пальцы по-прежнему не могли совладать с пуговицами (он был в белой рубахе, другие не признавал, после работы еще не переоделся), поэтому она в два сильных движения оторвала их.

- Разгон от сладкой кошечки до опасной тигрицы у тебя минимальный, - смеялся он, она не слушала, уже доставала ремень из брюк. Оставалось малое – расстегнуть сами брюки.

- Помоги, - захныкала она.

- Что это? Плачущая киса? – он обхватил ее лицо и припал к губам жадным поцелуем, а она все еще держалась за пояс его брюк. – Иди в кровать, - хриплым голосом приказал он. И через секунду очутился рядом с ней, прижимая ее к горячему телу. – Моя сладкая кошечка, - замурлыкал, - хочу тебя всю.

- Я такой тебе нравлюсь больше?

- Ты мне нравишься любой. Не отвлекайся, - проговорил он, выглаживая любимые местечки на ее теле, она уже трепетала и дышала часто, как он любил.

Утро обрушилось на Миру ярким светом, головной болью и чьим-то блеяньем. В кровати она лежала одна, на тумбочке кружка с надписью «Выпей меня». Морщась от яркого солнца и головной боли, она выпила горькую темную жидкость. Андрей специально что-то такое налил, чтобы проучить ее? Но вчера был всем очень доволен, о чем и шептал всю ночь.

Еще на тумбочке сидела сложенная в виде собаки записка, именно она негромко блеяла, как овца. Девушка провела по записке пальцем, и та разложилась.

«Мирослава Юрьевна, ректор вызывает вас на срочный сбор в общую гостиную общежития». Они же вчера!…

Почему эта чертова собака не лаяла, как Цербер?!

Мира прибежала так быстро, как только смогла, потратив только несколько минут на умывание и одевание, волосы стянула в лохматый хвост. В общей гостиной сидели такие же помятые студенты, над ними нависал злой как черт Рихтер.