Что такое не везет? Это когда с утра ты ругаешься с парнем, с которым прожил всего два дня, причем в его квартире, и он с треском вышвыривает тебя прочь, а на улице идет дождь. Ведь он прекрасно знает, что деться мне некуда, и ждет, когда я униженно приползу к нему мириться. А вот фиг ему! Лучше я буду жить на улице, раз оказался полным болваном, когда ушел со съемной квартиры, чтобы жить с ним. Теперь и с работы вылечу, потому как мой бывший парень и мой работодатель – одно лицо.

Из-за чего поссорились? Потому что он решил, что я стану его домохозяйкой. Буду смирно ждать его дома с горячим ужином, чистым бельем и готовый трахаться, когда ему вздумается. Вот утром я и вспылил, осознав, каким болваном был весь год, что мы встречались, и чуть не выплеснув ему горячий кофе в лицо. Глупо, конечно, но я тоже не бессловесная скотина и вытирать об себя ноги не позволю. То, что я предпочитаю в постели быть снизу, не делает меня меньше мужиком.

В общем, собрался я и ушел. Вещи все мои уместились в рюкзаке, вместе со старым ноутбуком, завернутым в пакет, чтобы не промок под проливным дождем. На чехол денег не хватило, да и хорошее железо стоит дорого, а я далеко не богач, так что в свое время пришлось брать подержанный аппарат. Хотя речь не о том, а о моем везении.

Стоило мне отойти подальше от его дома, как хлынул настоящий ливень. Дорога сразу же превратилась в бурную реку, по которой я топал, чувствуя, как вода хлюпает в моих кроссовках. Джинсовая куртка, так же как и брюки, мгновенно промокла, а дождь все лил, не давая даже рассмотреть, куда я иду.

Той заразе, что сперла крышку с канализационного люка, пусть икается до самой смерти. Почему? Потому что я в него провалился и тут же начал тонуть. Умирать, захлебываясь – удовольствие то еще, и неважно, в чем и где ты тонешь. Паника охватывает сразу же, не давая мозгу включиться в работу для спасения собственной жизни, так что яркую вспышку перед глазами я воспринял как переход на тот свет и… Почти не ошибся.

Прокашлявшись и выблевав воду, которой я нахлебался по самое «не могу», я почувствовал, что лежу на чем-то не совсем удобном, и наконец смог открыть глаза.

- Мама, - первое, что я произнес, поняв, что лежу на каком-то чуваке, а ноги, стоящие передо мной, принадлежат мужику с аккуратной небольшой бородой, в золотой короне на голове. Его одежда, напоминающая платье, тоже была расшита золотом и драгоценными камнями, да и красные сапоги имели кое-какие украшения. Я такое видел только в кино про Иоанна Грозного. Тут одно из двух: или я сошел с ума, что вполне вероятно, учитывая все, что я вижу перед собой; либо сбылась мечта идиота, и я попал в другой мир.

- Э-э, здрасте, Ваше Величество. Как дела?

Надеюсь, этот царь-батюшка не такой любитель казнить с помощью кола, как его прототип? А еще можно голову отрубить, или… Ой, как жить хочется.

- Теперь неплохо, - отозвался король, внимательно разглядывая меня, но, кажется, не зло. Может, мне в кои-то веки повезло? – Ты кто?

А? Я?

- Митя. Дмитрий Воробей, - произнес я, барахтаясь на своей изрядно вымокшей «подстилке», пытаясь подняться, а попутно вгоняя колено туда, куда это не стоило делать. Нечаянно. Правда, нечаянно. Да и мужику это по барабану. Он все равно не дышит. Ой! Это ж я его убил! Теперь наверняка четвертуют.

- Я тут… Нечаянно, - пытаюсь оправдаться, отползая подальше, и все-таки встаю. Стоя ведь легче искать путь к бегству.

- Важно не желание, а результат, - произносит король (или царь?), отряхивая мокрый подол своего балахона. Да, вымочил я тут все на славу. Должно быть, провалился вместе с окружавшей меня водой. Я хотел еще раз извиниться и попросить разрешения уйти, тут двери в огромный зал, где все происходило, распахиваются, и вваливаются мужики в кольчугах, шлемах и с алебардами наперевес. Точно четвертуют. Прямо сейчас. Мама!

- Дмитрий по прозвищу Воробей, - голос царя-короля загремел в зале, заставляя меня вздрогнуть, а серьезных мужиков остановиться в паре шагов от нас. - Мы в благодарность за спасение Нашей царской особы жалуем тебе земли на границе Болотной пустоши и титул Барона. А также приказываем отбыть в свои земли немедленно, дабы укрепить рубежи Наших земель и не допустить на них нечисть поганую. Уведите.

Пока пара дюжих молодцев тащила меня насквозь мокрого наружу, я понял две вещи: первое – я, кажется, спас царя, упав прямо на голову его убийце; второе – в благодарность меня отправляют в ссылку, где мне предстоит сражаться с какой-то нечистью. А ведь я в жизни своей ни с кем, кроме мух и комаров, не сражался. Представив себя с мухобойкой против армии зомби, понял, что хочу обратно в канализационный колодец. Там было проще.

Пока я предавался размышлениям, меня закинули в телегу, устланную сеном, и повезли куда-то в сопровождении двух десятков воинов. Для разнообразия у них в руках были не алебарды, а пики, но мне от этого легче не стало. Не покормили. Просушиться не дали. Хорошо хоть, рюкзак не отобрали со всеми скудными пожитками.

Повернувшись к вознице, я подергал его за рукав:

- Уважаемый, а ехать долго ли?

- Дык, дня за два доберемся. Ежели чего не приключится.

Вот приключений с меня пока было достаточно. Только надо было уточнить пару вопросов.

- Уважаемый, а пожевать у вас ничего нет? И еще хотелось бы знать, во что я вляп… Э-э, что это за пустошь Болотная?

- Пожевать в корзине возьмите, что вместе с Вами принесли, а пустошь… Болото там раньше было, вот и Болотная. Там еще немного болот осталось, но жить можно. А еще пустошь та - граница между нашим царством, эльфийскими лесами и землями Нечисти.

- А нечисть – это кто?

- Дык… - мужик замялся, оглядываясь на меня, и я понял, что он удивлен моей необразованностью. – Знамо кто. Русалки, лешие, кикиморы, водяные, оборотни, иногда еще кровососы попадаются, ну и прочие всякие пакостники. Так-то им хода в наши земли нет, а вот на пустоши и в окрестностях иногда шалят. Да Вы, господин барон, сами все увидите. Туточки недалече.

Ну да, недалече. Два дня пилить в этой телеге, а дюжие молодцы при мне – чтобы не сбежал. Ну, почему я такой невезучий везунчик?

* * *

  Вместо двух обещанных дней мы ехали три, изредка останавливаясь в каких-то трактирах, чтобы запастись едой. Спал я там же, в телеге, иногда меняясь с возницей, чтобы и он мог отдохнуть, а стражники – прямо в седлах. Удивляетесь, что я умею править лошадью? Я много чего умею, все-таки, в деревне рос до пятнадцати лет. Потом мама замуж вышла, и отчим нас в город увез. Школу я закончил уже там, затем поступил на учебу в экономический институт, а потом… В общем, потом у меня появилась первая любовь. Вернее, первый любовник. И нас застукали родители. Скандал был страшный. В результате меня выгнали из дома, пока я не образумлюсь. А я не образумился, и после первого (он оказался сволочью) у меня появился второй (такая же сволочь), он же стал последним. Эх, не надо было мне к нему переезжать, тогда, может, ничего этого не случилось бы.

Не знаю, было ли мое перемещение сюда закономерностью, но то, что обратное возвращение находится под большим вопросом – это точно.

В общем, утром третьего дня впереди показалась деревня. Близко к ней подходить ни воины, ни возница не стали. Меня высадили у окраины леса, через который мы ехали всю ночь, вручили корзину с едой, отдали мой рюкзак и… Укатили, бросив посреди дороги. Делать было нечего, пошел в деревню, виднеющуюся впереди за полями. Не идти же мне обратно пешком, верно? Да и кто меня там ждет?

У первого же дома я увидел босую женщину, выгоняющую корову пастись. На вид ей было лет сорок, темно-зеленый платок с коричневыми разводами покрывал ее голову, да и сарафан был расшит узорами из таких же оттенков, а под ним была надета простая светлая рубаха.