Маше до невозможности хочется обнять Джона, погладить по щеке, поцеловать в вырез на груди врачебной куртки, откуда непослушно пробиваются темные курчавые волосы. Она чувствует, как в ней изнутри что-то поднимается, ноет и не дает покоя.

С тех пор визиты Джона превратились для Маши в своеобразную томительно-сладкую игру. Их беседы становились все более интимными, любая фраза приобретала двусмысленность. Она вдруг начинала ощущать свою силу, власть над серьезным молодым врачом. Вытягиваясь, словно кошка, или склонив голову, так что пряди льняных волос касались его щеки, она не догадывалась, что играет с огнем.

Сегодня во время осмотра Джон изо всех сил старался сосредоточиться, чтобы не упустить чего-нибудь из вида: побочные симптомы коварно подстерегают идущих на поправку больных. Но из его поля зрения не ускользнули подведенные глаза, накрашенные ресницы Маши.

Для нее это был занимательный флирт, для Джона — опасное развлечение, которое могло повлечь за собой массу неприятностей. Отношения между доктором и пациентом в стенах медицинского учреждения могли быть расценены как использование служебного положения.

Недавнее увольнение медсестры обсуждалось всем персоналом госпиталя. Жене пациента показалось, что девушка заигрывала с ее пожилым мужем. Медсестра божилась, что больной попросил поправить подушку. Она наклонилась, чтобы это сделать, а он, соблазнившись упругим задом, задрал ей халат и ущипнул девушку за аппетитные ягодицы. За этим невинным занятием и застала их жена. Зная скандальный характер женщины, все были на стороне медсестры, но главврач госпиталя оказался неумолим. Как считали многие, темнокожая медсестра с пышными выразительными формами, скорее всего, не угодила главному, а больной просто стал поводом.

Быстро завершив осмотр, Джон молча поднялся.

— Много больных? — заметив плохое настроение доктора, посочувствовала девушка и просительно заглянула ему в глаза.

— Тебя на следующей неделе выписывают, — выдохнул он и хмуро замолчал.

— Уже? — Она вскочила с постели. — А как же… — Маша хотела спросить, что с ними будет дальше.

— У меня сегодня свободный вечер, — решительно произнес Джон. — Тебе уже можно выходить. Встретимся в парке у госпиталя. Ты хочешь?

— На усмотрение доктора, — чтобы скрыть неловкость, Маша решила пококетничать.

— Мари, я буду тебя ждать после ужина, если ты этого тоже хочешь, — серьезно повторил Джон.

— Я хочу, — прошептала Маша, и сквозь белую кожу на ее скулах проступил едва заметный румянец.

Отменив вечернюю работу, Джон на свой страх и риск каждый вечер встречался с Машей в парке у госпиталя. Дженни, которая оказалась в курсе, подстраховывала их.

Объятия и поцелуи с Мари были настолько жаркими, что остывать от их мужчине приходилось целую ночь. Они клялись друг другу в вечной любви и в том, что непременно встретятся. Старая лавочка в глубине парка с надписями, кто здесь побывал, верно хранила все тайны.

Прощальный вечер был необыкновенно красив. Над вытянутыми корпусами госпиталя, над густым заросшим парком низко светили звезды. Благоухал жасмин. Маше хотелось просидеть тут всю ночь.

— Ты еще слабенькая. Тебе нельзя переутомляться, — покачав головой, предупредил доктор.

Маша надулась.

— Поверь мне. Я бы хотел, чтобы ты всегда была со мной. — Джон нежно провел пальцем по губам Маши.

— Я тоже не хочу с тобой расставаться. — Девушка потерлась щекой о его щеку.

Белая нейлоновая сорочка Джона ярким пятном светилась в темноте парка.

— Как прошло сегодняшнее дежурство? — спросила Маша.

Джон, как обычно, в подробностях рассказал ей. Они сильно подружились за это время. Их беседы носили очень откровенный характер. У него не было от девушки никаких тайн.

Серьезно посвятивший себя медицине, Джон всякий раз радовался, когда ему удавалось справиться с болезнью пациента. Маша стала его первой настоящей удачей, так как ее состояние в момент прибытия признали крайне тяжелым. Пульс еле прощупывался, давление резко упало, дыхание было затруднено.

Спасатели, доставившие девушку в приемное отделение, выбились из сил, пытаясь удержать еле теплившуюся в ней жизнь. Решение о госпитализации Маши оказалось запоздалым, к тому же началась гроза, и вертолет сбился с курса. Сильный ветер и болтанка усугубили ее состояние.

Ночью никого из ведущих врачей в госпитале не было, поэтому с проблемой возвращения Маши с того света Джон столкнулся один на один.

— Когда тебя привезли, я только молил Бога, чтобы он дал тебе шанс. Ты была безнадежна, — признался Джон. — Я не знаю, как бы я жил дальше, если бы с тобой что-то случилось.

— Расскажи, как я выглядела? — тормошила Маша Джона, сидя у него на коленях.

— Ты была такая… такая… беспомощная.

— Но красивая, — пошутила Маша.

— Да, — серьезно согласился Джон, — и я загадал, что если нам вместе повезет, то я женюсь на тебе!

— Как в сказке о мертвой царевне!

— С тобой все как в сказке! — Джон притянул девушку к себе, вдыхая аромат ее пушистых светлых волос.

— Я сама об этом думала. Сначала потрясающий грот, будто в подводном царстве. Ты бы видел, какая там красота.

— Крас-со-та — это ты! — по слогам произнес Джон и счастливо рассмеялся. — Не зря я учил русский язык.

— А я английский, — подхватила девушка. — Это судьба!

Джон касался губами ее шеи, осторожно дотрагиваясь пальцами до выпуклых грудей, теперь уже явно не как доктор.

Маша добилась своего. Ей было приятно, что такой серьезный и уважаемый среди коллег врач, сдержанный и спокойный, столько ночей дежуривший у ее постели, теперь объясняется в любви, предлагает остаться с ним навсегда в небольшом прибрежном городке. Но она еще не могла решиться на это: а как тогда ее московская жизнь, друзья, диссертация?

Джон отдал находку Маши в лабораторию авторитетного института, где работал его друг. Там подтвердили, что это настоящий черный жемчуг, очень редкий экземпляр, прозванный «Серый кардинал» за то, что всегда прячется на большой глубине, не попадаясь в руки ловцов. В этих краях никому еще не удавалось его обнаружить. С научной точки зрения находка Маши — настоящее открытие для океанологии.

— Представляешь, — радовалась Маша, — если бы не аллергия, я бы не попала в ваш город и, возможно, некому было бы подтвердить это.

— Хотелось бы, чтобы ты попала сюда другим способом.

— Ну да, не ногами вперед, — пошутила Маша.

Джон наморщил лоб, силясь понять русский сленг.

— Ты не понимаешь, я готова была попасть сюда как угодно, потому что для меня это вопрос жизни и смерти! — горячо воскликнула Маша.

— Нет, — не согласился врач, — важнее здоровья не существует ничего.

— Ты просто не хочешь меня понять! — сердилась девушка.

— Я понимаю, — возражал Джон, — если шеф заупрямится, сложно что-то доказать. Но теперь наш институт дал тебе официальное заключение.

— Спасибо. — Маша с благодарностью кивнула. — Конечно, если бы не ты, никакого открытия не было бы. — Она представила, как будет реагировать на заключение американцев профессор.

— Когда ты очнулась и сразу попросила свои вещи, мы решили, что в них шкатулка с драгоценностями твоей бабушки, — тихо рассмеялся Джон.

— Но вы были не далеки от истины, — заметила Маша. — Посмотри, ведь это же действительно настоящие драгоценности! — Маша достала свою находку, и в темноте вечера жемчуг словно ожил у нее в ладони. Теперь она ни на минуту не расставалась с ним. Поразмышляв с минуту, девушка решительно тряхнула головой.

— Я хочу тебе подарить на память. — Маша выбрала две самые крупные жемчужины и протянула Джону. — Остальные пять останутся со мной. На какой срок мы бы ни расстались, они всегда будут нас связывать.

— Спасибо. — Растроганный ее поступком Джон взял Машину ладонь и поднес к губам. — Мари, сейчас мне нечего тебе подарить, но помни: я навсегда отдаю тебе свое сердце.