7. Немного дней спустя после того крепость принуждена была сдаться царю. Тогда и Константин был взят в плен, заключен в оковы и посажен на корабль, который через несколько времени должен был сняться с якоря и доставить этого узника в Византию; но армянин, будучи человеком дерзким и отважным, напав ночью на стражей, весьма многих из них убил и, сняв с себя оковы {31} при пособии бывших с ним слуг, спасся бегством. Впрочем, прежде чем успел затеять новые дела, он опять был схвачен и выдан царю.

Но не только при взятии крепости Вака царь боролся с трудностями, а еще и прежде ему стоило весьма много трудов занятие Анаварзы*. Этот город и сам по себе был многолюден, обнесен крепкими стенами и расположен на утесистых скалах, а тогда он сделался еще сильнее, потому что в нем, как в безопасном убежище, укрылись люди, вполне вооруженные и весьма храбрые, к нему прибавлены были новые укрепления и он снабжен был всякого рода машинами. Царь наперед послал к этому городу часть своего войска, и именно составленную из персидских отрядов, которые он взял прежде, при занятии Гангры, в намерении выведать через это расположения армян и с точностью узнать, что они имеют в виду. Но те, лишь только увидели персов, воспламенились против них гневом и, в уверенности, что они немедленно погибнут и не выдержат даже и первого их нападения, отворив ворота, выступили против них. В последовавшей затем битве они действительно одолевают персов и, обратив их в бегство, далеко преследуют. Но когда бегущие персы спустя немного времени остановились и обратились назад, потому что и римские легионы по-{32}доспели им на помощь, тогда битва принимает противоположный вид и армяне поневоле запираются в стенах. Вскоре затем к стенам подвозятся осадные машины и бросаемыми из них шаровидными камнями поражаются башни. Но и варвары не оставались при этом в бездействии: напротив, и они также, поставив на своих укреплениях машины, бросали в войско тяжелые камни и пускали раскаленные куски железа, и как в этом отношении имели решительный перевес над римлянами, то сначала весьма многие из римлян были ранены. Затем, одушевившись, армяне выходят из крепости и, произведя неожиданное и стремительное нападение, сжигают осадные машины, легко поджегши тростниковые циновки и плетенки, которыми для защиты покрыты были машины. Тут поднялся со стороны неприятелей громкий смех, начались радостные телодвижения, и многократные насмешки над римлянами, и бранные речи на царя, и продолжительная болтовня. Но это не надолго остановило военные действия и прекратило борьбу. Римляне наскоро исправили камнеметательные орудия, устроили для них покрышки и связи из глины и кирпичей и на следующий день снова начали поражать стены. Так как теперь бросаемые армянами раскаленные куски железа нисколько не вредили машинам, то все усилия неприятелей оказались бесплодными и прежний их смех и хохот обратились в плач. Ибо раскаленные куски железа, бросаемые из города, хотя и падали стремительно и про-{33}изводили жестокие удары, но, падая на мягкую, влажную, глинистую и рыхлую покрышку, оставались без действия: сила удара их мало-помалу ослабевала, пламя погасло, и потому они не производили ни одного из тех действий, для которых были бросаемы. Когда таким образом городская стена во многих местах была разрушена и доступ в город сделался удобным, многочисленные неприятели, прежде дерзкие и потрясавшие оружием, преклоняются перед царем и скорее по необходимости, чем по доброй воле, сдают ему город Анаварзу; да и то не тотчас, но после вторичной попытки защититься, после неоднократных сражений, после того как перешли за другую, смежную стену и опять отсюда также, как из-за первой стены, не без крови отражали и отбивали римлян.

Покорив подобным образом и лежащие около этого города крепости, царь отправляется в Келесирию и вступает в прекрасный город Антиохию, через который протекает Оронт и который освежает западный ветер с моря. Здесь он был принят с распростертыми объятиями и князем Раймундом, и всеми городскими жителями. Пробыв в этом городе довольно времени и сделав своим ленником князя, а вместе с ним и графа трипольского, он решился напасть на сопредельные с Антиохией города сиро-финикийские, бывшие в то время под властью агарян. С этой целью приблизившись к реке Евфрату, он подходит к одному городу, который туземцы называют Пизою. Здесь {34} неприятели выказали особенную храбрость в битве, и потому римляне отступили и были несколько времени преследуемы, так как передовая часть войска не могла устоять против бешеного и невероятно стремительного нападения врагов. Но когда потом вблизи показался царь, то его фаланга снова вступила в бой с неприятелями; и они, не выдержав натиска римлян, принуждены были укрыться за стенами, из-за которых с тех пор уже и не решались выходить. Этот город имел двойные стены и отчасти был опоясан глубоким рвом, отчасти огражден естественной скалой. Но когда многие из башен, не устояв под градом камней, рушились, агаряне потеряли мужество. Дерзкие и надменные, они теперь, когда укрепления не обещали им безопасности, обратившись к царю с просьбой, умоляют его о жизни и покупают ее ценой всего своего имущества. Отсюда царь отправил часть войска против городов и крепостей, лежащих за Евфратом, и собрал множество добычи. Затем, подарив Пизу графу едесскому и миновав Вемпец как такой город, который нетрудно было взять, потому что он лежал на ровном месте, выступил по просьбе князя антиохийского, который также был с ним в походе, против Халепа и Ферепа. Приблизившись к Халепу, который в древности назывался Верреей, он видит, что это город многолюдный и что в нем весьма много войска, которое тотчас же и вышло из-за стены, как только увидело римлян, {35} и стремительно напало на царские войска, но, потерпев поражение, укрылось за стену. И не теперь только, но и после несколько раз неприятели производили вылазку, хотя ни в одной не имели успеха. А однажды, когда сам царь объезжал город и осматривал стену, они тайно направили против него далекометные машины, но и тут не успели в своем намерении. Впрочем, на этот раз царь ничего не мог сделать с городом, частью по прочности его укреплений, частью по многочисленности бывшего в нем пешего и конного войска, а не менее того и по недостатку жизненных припасов, равно как дров и воды. Выступив отсюда, он овладел при первом же нападении Ферепом и, подарив его одному графу антиохийскому, перешел к другому городу, называемому на местном наречии Кафарда, который повелевает обширной страной, гордится подвластными ему в окрестности немаловажными крепостями и славится крепостью своих стен.

8. Овладев в короткое время и этим городом, царь идет далее и, направляя путь к Сезеру, располагается лагерем около Истрия, города Месопотамии, недалеко отстоящего от Сезера и всем как нельзя лучше снабженного. Разрушив мимоходом этот город и отдав его на разграбление солдатам, и в особенности тем скифским легионам, которые его взяли, он поднимается отсюда и подходит к Сезеру. Между тем жители этого города собрали весьма много вооруженных ратников, так как {36} сюда сошлись и соседние сатрапы. Соединившись в одно войско и составив один военный союз, они, перейдя протекающую там реку, выступили навстречу римлянам и, потрясая тростниковыми дротиками, на своих быстрых лошадях напали на царские фаланги. Но после многократных схваток царь одерживает победу, и тогда одни из неприятелей тонут в воде, а другие пронизываются копьями, так как тростниковые дротики, которые они бросали, отнюдь не оказали им нужной помощи, а доставили пособие слабое, ничтожное, одним словом, тростниковое. С этих пор, укрывшись за стены, они уже не делали вылазок, но, показываясь из-за земляных крыш, доставлявших им при этом важное пособие, действовали против римлян, предоставив им безнаказанно грабить и опустошать свою страну и брать крепости. И между тем как римляне это делали, царь, тщательно осмотрев фаланги и разделив их по нациям и племенам так, чтобы соплеменники помогали соплеменникам, одну часть их составляет из македонян, другую из так называемых избранников, третью из скифов и еще одну из персов, перешедших к римлянам во время прежних войн. Это соединение одноплеменников и это разделение войска на большое число отрядов, вооруженных различного рода оружием, еще больше устрашило неприятелей, и они, оставив упорное сопротивление, из-за внешних стен переходят за внутренние. Здесь, в течение многих дней, на близком {37} расстоянии происходили схватки, стычки, и настоящие битвы, и единоборства храбрецов, и бегства, и отступления, и взаимное с той и другой стороны преследование. Хотя перевес всегда оказывался на стороне римлян, но и неприятели, несмотря на то, что во множестве падали от меча и засыпали сном смертным от стрел и были разрываемы на части камнями, бросаемыми из машин, несмотря на то, что и городские стены разрушались и падали, все еще оставались непоколебимыми, так как их было бесчисленное множество, а притом они и сражались за свою жизнь, за своих жен и детей, да, кроме того, и за множество всякого рода богатства. Но, вероятно, и этот город был бы взят, покорился бы царю и потерял бы все свое богатство, и римляне больше прежнего прославились бы через то, что овладели им, если бы не пришли дурные вести и не заставили царя поневоле выйти оттуда. Эти вести говорили, что Едесса окружена персами и находится в опасности жестоко пострадать, если царь в самом скором времени не подаст ей помощи. Поэтому, получив от осажденных великолепные дары из драгоценнейшего вещества, и отличной породы лошадей, и шелковые материи, протканные золотом, и достопримечательный стол, но выше всего этого получив прекраснейший и необыкновенный крест, который был высечен из драгоценного светящегося камня и на котором искусство живо изобразило божественный лик несравненной Красоты, на которую глаза не {38} могут насмотреться,— царь снимает осаду и отправляется к Антиохии. Сезерские сарацины говорили, что между поднесенными царю дарами крест из лучезарного камня, равно как драгоценный и удивительный стол, давно уже приобретены их предками на войне, именно когда они взяли в плен бывшего римского самодержца Романа Диогена, разграбили его царскую палатку и, овладев лагерем, разделили между собой все, что в нем было. Во время отступления царя от Сезера на римлян нападают сзади персидские войска Заки и некоторых других знаменитых вождей на своих, почти как ветер, быстрых лошадях, наперед уже считая себя победителями и, по глупой варварской спеси, весьма мало ценя римлян. Но они обманулись в своих надеждах и не только не сделали ничего славного, а еще за свое хвастовство и надменность понесли от божественного правосудия достойное наказание да сверх того потеряли пленниками двух вождей, из которых один был сын Атапака, а другой — родной брат эмира Самуха. Когда царь подходил к знаменитому городу Антиохии, ему навстречу вышли все городские жители, так что даже наскоро устроили ему светлое входное торжество со священными изображениями и с великолепным убранством улиц. Из Антиохии, сопровождаемый благожеланиями и похвалами, он прибыл в пределы Киликии и потом вступил на путь, ведущий к Византии. Подвигаясь таким образом вперед в боевом порядке и держась {39} своих военачальнических правил, он посылает часть войска против иконийских персов, так как они в то время, как царь вступал в Сирию, воспользовавшись этим случаем, нападали на римлян. Победив и эту враждебную толпу, он опустошил неприятельскую землю и взял в плен много людей и разного рода скота, годного для работы и для езды. Таковы-то дела, совершенные этим самодержцем на Востоке в течение одного похода, продолжавшегося три года, заставившего всех говорить о себе и привлекшего к себе общее внимание.