Впрочем, разговора как такового не было. Шерш повторил несколько жестов, сокол в ответ как-то хитро сложил лапы и начал снижаться. Гадая, что случилось, я последовала за ними.

Внизу, на прогалине, нас встречала целая делегация, возглавляемая очень недовольным Каем, стоящим со сцепленными за спиной руками. Пришибленная Рася переминалась с ноги на ногу рядом с ним, повесив нос, и напоминала нашкодившего и наказанного за это котёнка, да и Нирс с Чардом довольными не выглядели. У меня возникло настойчивое желание развернуться и со всех крыльев удрать куда подальше, но я героически с ним справилась и приземлилась неподалёку от уже принявшего человеческий облик Снора и, подобно ему же, направилась к угрюмо поджидающему нас альфе.

— Присутствующим нечем заняться? — через плечо бросил Кай, и толпа встречающих как-то удивительно быстро и организованно рассосалась, включая даже Рассвету, бросившую на меня напоследок извиняющийся взгляд. — Снор, скажи мне, пожалуйста, где мы находимся? — мрачно поинтересовался альфа, дождавшись, пока народ разбредётся.

— Прости, я не подумал, — виновато опустил взгляд сокол.

— Я заметил, — язвительно процедил Кай. — А если и думал, то точно не головой! Ладно, девчонка не в курсе, но ты-то должен хоть немного соображать! Не разведчик — пасынок вола! Впрочем, хочешь полетать — будет тебе полетать, в ближайшие две недели ты у меня из Пустоши не вылезешь. Найди Янга, он как раз должен дозор отправлять, и чтобы через час тебя тут не было.

— Спасибо! — торопливо кивнул он и, подобно Расе одарив меня виноватым взглядом, рысью умчался в сторону лагеря. Я растерянно проводила сокола взглядом и настороженно воззрилась на Кая.

— А что случилось-то? И за что спасибо?

— Спасибо за то, что Ивар через две недели уже точно остынет, и кавалер твой ограничится взысканием, а не некоторым количеством несовместимых с жизнью увечий, — поморщился мужчина. — А случилось… — продолжил он, но, вдруг запнувшись, вскинул взгляд, пристально вглядываясь в темнеющий небосвод. — Вот что случилось! — севшим голосом процедил он, и будто в ответ на эти слова где-то неподалёку раздался леденящий душу пронзительный волчий вой. Я вздрогнула и заозиралась, но понять, что происходит, так и не успела.

Обхватив за плечи здоровой рукой и вынудив низко согнуться, заодно подбадривая забористой бранью, мужчина поволок меня куда-то в сторону лагеря. Но добраться до укрытия не удалось; где-то рядом тяжело ухнуло, земля дёрнулась под ногами, и мы кубарем покатились по примятой траве. Когда остановились, я попыталась подняться, но Кай, навалившись всем весом, прижал меня к земле.

— Лежать! — тихо прошипел он, и вслед за этой командой опять бабахнуло, и опять вздрогнула земля. Только на этот раз ещё по ногам прокатилась волна жара, а следом — жалящая боль от каких-то мелких осколков. Над ухом со свистом втянул воздух мужчина, и в этот момент до меня наконец-то начало частично доходить, что происходит, и стало страшно.

Сердце сбивчиво заколотилось в горле, а дыхание окончательно перехватило. Я, сжавшись, зажмурилась, вцепилась пальцами в траву под руками и мысленно взмолилась духам, чтобы это всё поскорее кончилось.

Ещё раз грохнуло совсем рядом, альфа ощутимо вздрогнул, до боли стиснув мой локоть, а к взрывам присоединились разрозненные редкие короткие хлопки. Плечо, — в том самом месте, куда совсем недавно впилась вымоченная в опохмелке стрела, — пронзило болью, — и на нас вдруг обрушилась тишина. Звенящая, гулкая и, несмотря на мирную перекличку каких-то птиц, ещё более страшная, чем давешняя канонада.

Несколько секунд мы не шевелились, обратившись в слух. Я чувствовала, как совсем рядом, возле затылка, удивительно размеренно и спокойно, не чета моему, стучит сердце мужчины. Мелкие камушки и какие-то сучки больно впивались в тело, а придавивший меня вес не позволял толком сделать вдох. Кожу ног в тех местах, где её ужалило, теперь неприятно жгло; но не сильно, а как будто меня от души отхлестали крапивой.

Больше в окружающем пространстве ничего не изменилось, и Кай шевельнулся, видимо, приподнимая голову и оглядываясь. После чего, тихо пробурчав себе что-то под нос, окончательно поднялся. Я торопливо последовала его примеру, пытаясь одновременно оглядеться, отряхнуться и понять, что с моими ногами.

— Вставай, нечего разлёживаться, — проворчал мужчина, протягивая мне руку, за которую я крепко уцепилась, и тут же была вздёрнута на ноги.

— Ой, а где мы? — ошарашенно уточнила я, оглядываясь. Совсем рядом темнела в наступивших сумерках гладь небольшого озерца, а вокруг простирался лес. Обыкновенный такой, тёмный (потому как вечерний) лес, и никакого лагеря не было в помине.

— Это я у тебя должен спросить, — ехидно откликнулся Кай. — Я в любой непонятной ситуации Кроту на задворки не перемещаюсь! Как ты, не задело? — уточнил он уже вполне серьёзно.

— Не знаю, не уверена, — отозвалась я, ощупывая собственные ноги. Штаны оказались почти целы, в них образовалось всего несколько мелких прорех. Боли не было, всё то же жжение, хотя на ногах ощущалось что-то противно-липкое; кажется, кожа была покрыта мелкими порезами, сочащимися не то кровью, не то сукровицей. Приятного, конечно, мало, но ничего смертельного. — Ой, ты-то как?! — опомнилась я, пытаясь развернуть мужчину и взглянуть на его спину и остальную заднюю поверхность тела.

— Ерунда, — отмахнулся он, поймав меня за плечо. Не сдаваясь, я потянулась хотя бы ощупать то, что мне не хотели показывать.

— Ну как — ерунда?! Меня-то посекло, а ты сверху был!

— Это просто царапины, — упрямо возразил мужчина, настойчиво отдирая меня от себя. — Впрочем, если тебя просто тянет пообниматься, ничего не имею против, — иронично хмыкнул он, разжимая руку. Но тут уже я сама шарахнулась, смутившись; я ведь действительно фактически пыталась его обнять.

— Я из лучших побуждений! Вдруг, тебя сильно ранило? Мне кажется, ты плохо себя чувствуешь.

— Просто плечом ударился, когда падал, скоро пройдёт, — отмахнулся он. — Из лучших побуждений лучше возьми себя в руки, да пойдём. Нам долго топать, — со вздохом проговорил Кай, перехватывая мою ладонь, и потянул в сторону.

— Ты же сказал, что не знаешь, где мы, и куда нам нужно идти! — из чистого упрямства возразила я, но сопротивляться движению не стала.

— Когда я такое говорил? — насмешливо хмыкнул мужчина. А когда я запнулась, пытаясь вспомнить, терпеливо пояснил. — Я не знаю, где мы, но чувство направления у меня развито только чуть хуже, чем у голубей. Лагерь в той стороне, и до него около получаса хода, а ночью со всеми твоими спотыканиями — все два часа. Ты совсем не умеешь ходить по лесу и ужасно топочешь. Вот уж точно — Ёжик!

— Где бы я этому, интересно, научилась, — ничуть не обидевшись, я пожала плечами в ответ. — Может, лучше будет мне быстренько смотаться за помощью?

— Через мой труп, — проворчал он. — Больше ты здесь в небо не поднимешься. Вот доберёшься до Боровицы, и там хоть облетайся. Хватит, план по полётам выполнен!

— Я же не знала, что здесь нельзя! — обиженно возразила я.

— Я тебя и не обвиняю, — отмахнулся альфа. — Вот Снор — действительно, дурак. Да и я тоже хорош, — после паузы добавил он. — Мог бы и заранее предупредить. Но кто же знал, что тебя через двое суток после… выздоровления так в небо потянет!

— Получается, наши полёты привлекли внимание этих… этого? Кстати, что это вообще было?! Ой, а что же сейчас в лагере творится! — спохватилась я.

— Привлекли, да, — кивнул он. В темноте лица толком не было видно, только смутно белеющее пятно. — Отстреляются, куда денутся. Там есть, кому отбиваться, — успокоил меня мужчина. — А кто это был… исконные обитатели Пустоши, по всей видимости, переместившиеся сюда вместе с ней.

— Это против них вам нужна была помощь драконов?

— Скорее, поддержка, — осторожно возразил он. — И больше моральная. Мы с ними не воюем, потому что далеко за пределы привычных мест обитания они не высовываются. Но некоторые очень волнуются на их счёт. Как минимум, потому, что мы не можем причинить им существенного вреда, только отпугнуть, а они нам — вполне.