После зеркало отразило летящую птицу в странном ракурсе, снизу. По описанию Раси я сразу распознала орха. Птица оказалась действительно очень яркой и красивой, и в самом деле походила на стрижа. Правда, полёт этот вышел недолгим, хотя что именно его оборвало, мы так и не поняли; вот только что орх легко ловил крыльями воздушные потоки, а вот уже, кувыркаясь в воздухе и теряя перья, падает вниз. Я испуганно закусила губу и едва не зажмурилась, но неизбежную встречу с землёй нам не показали.

Последняя сцена вообще отличалась редким «оптимизмом». Кай сидел на земле подле невысокого холмика, увенчанного необработанным валуном, и больше всего этот холмик напоминал могилу. На мужчине была надета распахнутая рубашка, один рукав которой был пуст, а рука, кажется, лежала на перевязи. Бледный в нездоровую желтизну, осунувшийся, с тёмными кругами вокруг лихорадочно блестящих глаз, он сильнее всего напоминал несвежего покойника, только что выбравшегося из этой самой могилы. С жутковатой методичной неторопливостью и достойным лучшего применения упорством он одной рукой неуклюже пытался зарядить тяжёлый старый револьвер, который я сразу узнала — именно он был в моём сне. Том самом, перед пробуждением в местном лазарете. Только тут плетущий заряжал барабан целиком; зачем, интересно знать? Кроме себя хотел ещё кого-то к духам отправить?

Сцену прервал чей-то далёкий возглас, Кай вскинулся, выронив пару патронов, и лихорадочно заозирался, явно пытаясь спрятать оружие.

А потом зеркало смутно отразило наши с Расей хмурые физиономии, склонившиеся над тазиком.

— А дальше? — уточнила Рассвета.

— А дальше надо привести Кая и заставить его спрашивать, — я пожала плечами, аккуратно вынимая зеркало из воды.

— Остроумно, — насмешливо фыркнула моя сообщница и с тяжёлым вздохом качнула головой. — Ох, вот выяснится же такое!

— Бурная у твоего дяди была юность, — резюмировала я, когда зеркало было выложено на стол для просушки, там же оказался и тазик, а мы рядком уселись на той же койке.

— И, похоже, все его проблемы — исключительно из-за женщин, — нервно хихикнула Рассвета. — Интересно, что это была за история, и кто это такие?

— А ты их не знаешь?

— Никогда не видела, — развела руками будущая альфа. — Может, я тогда просто маленькой ещё была? Больше всего похоже, что он из-за блондинки бросил брюнетку, и та ему отомстила.

— Знаешь, что самое обидное? Хронология событий может быть другой, — со вздохом сообщила я. — Ну, то есть, с падением и револьвером понятно, а вот всё остальное…

— Что-то я уже не рада, что мы сунулись смотреть, — поделилась она. — То есть, мне, конечно, безумно интересно, но стыдно. Понятия не имею, как теперь Каю в глаза смотреть!

— Это точно, — нервно хмыкнула я в ответ. — Так и будет это родимое пятно вспоминаться…

— Какое? — растерянно уставилась на меня Рася.

— У него на попе; а ты не обратила внимания?

— Тьфу на тебя! — возмутилась она, заливаясь краской. — Это и так неприлично, а ты ещё разглядывала! Ёжик, стыдно должно быть!

— Мне стыдно, — покорно согласилась я и со вздохом добавила. — Но пятно в сознании отпечаталось весьма отчётливо.

— Да ну тебя, — девушка толкнула меня ладонью в плечо. — И вообще я не об этом! Он, в конце концов, мужчина, и ничего удивительного в том, что у него были женщины, я не вижу. Хотя, конечно… нет, тьфу, проехали! — она затрясла головой. — Я просто даже не предполагала, что он настолько переживал. Мне ведь не показалось, он же явно собирался застрелиться?

— Похоже, — медленно кивнула я, пытаясь отогнать неуместные воспоминания. — А ещё мне интересно, на чьей могиле он пытался это сделать. Тебе это место не кажется знакомым?

— Нет, — она качнула головой. — Знаешь, у нас мертвецов обычно сжигают и развеивают по воздуху, чтобы Стервятнику было проще подхватить нужную душу. Предают земле их очень редко, когда душа слишком тяжёлая для неба.

— Это как?

— Например, преступники. Или умершие какой-то нехорошей, страшной, мучительной смертью, или самоубийцы. Или просто несчастные одинокие люди с тяжёлой судьбой. Те, кому действительно не стоит улетать со Стервятником, а лучше прожить другую, новую жизнь. Я, честно говоря, даже не представляю, кто там может лежать. Может, эта брюнетка убила блондинку? Или наоборот?

— Ага, или это могила несчастного друга. Или вообще родственника! Ты не знаешь, что с его родителями стало?

— Честно говоря, не представляю, — она качнула головой. — Они умерли ещё до моего рождения, и я никогда не интересовалась. Учитывая, что Кай с Иваром были тогда довольно молоды, вполне вероятно, что родители их погибли не своей смертью.

— Да уж. Ничего не прояснилось, только вопросов прибавилось, — я бросила раздражённый взгляд на зеркало. — А ты случайно не знаешь никого из его близких друзей? Ивара-то без шансов разговорить.

— Жалко, что я тогда была маленькой и мало что помню. После травмы он стал довольно замкнутым, всё больше работой увлечён, — задумчиво проговорила Рассвета. — Близко общался, пожалуй, только с Иваром и с моим отцом, а папа тоже особой болтливостью не отличается. Что делать, ума не приложу!

— Предлагаю сейчас лечь спать, а думать обо всём завтра. В конце концов, нам для начала хотя бы общую суть выяснить, а для этого совершенно не обязательно отыскивать близких друзей, достаточно просто знакомых того же возраста. Например, тот же Азур явно в курсе этой истории.

— Тогда я даже знаю, с кого начать! Со Снора! — оживилась Рася. — Мы с его младшей сестрой учились вместе, а отец дружен с его родителями. Снор, конечно, моложе дяди, но всё-таки старше меня, и что-то должен помнить.

— Ничего не получится, — я тоже поначалу обрадовалась такому простому варианту, пока о выговоре не вспомнила. — Его же в Пустошь в дозор на две недели отправили, вряд ли у него будет возможность поболтать с нами на отвлечённые темы.

— Уф. Тогда — точно спать, а то у меня в голове ужасная каша.

На том и порешили.

Правда, обсудить всё утром на свежую голову нам не дали: подняли в несусветную рань и погнали на завтрак, причём делал это какой-то хмурый и совершенно незнакомый мне мужик. Из столовой нас, пытающихся проснуться и вяло размазывающих кашу по тарелкам, утащил уже предмет вчерашних раздумий собственной персоной. Дёрганный, откровенно не выспавшийся и очень раздражённый, он рычал на всех окружающих, и мы исключением не стали. Но в этом был большой плюс: я поняла, что не так уж сильно нравится мне этот мужчина.

С другой стороны, через час после рассвета мне вообще мало кто может понравиться, кроме кровати, а Кай в скверном расположении духа становился совсем другим человеком: раздражительным, нервным, нетерпимым и чудовищно придирчивым. А ещё перемещался в пространстве с такой скоростью, что лично мне приходилось за ним бежать. По дороге к его палатке мы с Расей растерянно переглядывались, но задавать уточняющие вопросы не рискнула ни она, ни, тем более, я. Хотя и было очень интересно, что довело невозмутимо-ироничного альфу до такого состояния. Впрочем, остальные обитатели лагеря вели себя как прежде, так что повода для паники я не видела. Может, у него просто рука разболелась?

— Эжения, вот два зеркала для твоих экспериментов, — заговорил Кай, указывая на стол. — К вечеру постарайся управиться. Если что-то понадобится — снаружи будет дежурить человек, я кого-нибудь пришлю, можешь использовать его в качестве гонца или сопровождающего. Вот бумага, здесь напиши подробную инструкцию по работе, такую, чтобы было понятно несведущим. Вечером продемонстрируешь результат, и, если всё будет нормально, завтра приступишь к работе. Что-то ещё… Ах да, деньги, — подойдя к столу, он отодвинул письменные принадлежности и чистые листы, явив на свет какую-то исписанную бумагу. — Вот, ознакомься с предлагаемыми условиями договора, обсудим также вечером. И, пожалуйста, сделай так, чтобы мне не пришлось тебя разыскивать по всему лагерю или, хуже того, за его пределами, — добавил мужчина. И если по первым пунктам у меня пока особых возражений не было, то вот это замечание заставило очнуться и возмутиться.