Я хотел бы унести эту фотографию, но она не влезет в мой карман. Я вынимаю ее из рамки и еще раз внимательно рассматриваю. На обороте имеется штамп: «Луи — театральный фотограф. Сан-Франциско». Этому фото явно несколько лет. Анита здесь значительно моложе, и у нее еще нет этого высокомерного вида, присущего ей сейчас. Я с сожалением думаю об утерянных возможностях. Если бы я видел это фото до того, как Анита пришла ко мне, ей бы не пришлось просить дважды…

Я вложил фото в рамку и поставил на прежнее место. В ящиках стола ничего интересного не оказалось. Пришлось перенести внимание на платяной шкаф. Дана как-то говорила, что Беркли одевается, как куртизанка. Судя по содержимому шкафа, она была недалека от истины. Множество костюмов, шляп, дюжины башмаков заполняют все наличное пространство. Решив, что и здесь нет ничего интересного, я только из профессионального любопытства отодвигаю костюмы в сторону, чтобы увидеть глубину шкафа.

На задней стенке вбит крючок, на котором висят жакет и юбка. Некоторое время я стою неподвижно, потом хватаю эту одежду и подхожу к окну. Сомнений нет, это вещи Даны! Бенни говорил, что в ее шкафу недостает именно этих вещей. Само собой разумеется, что они были на ней в ночь убийства. И вот они здесь! След, который, казалось, вел к Милсу, привел к Беркли…

Еще не решив, что же мне делать с неожиданной находкой, я улавливаю звук шагов этажом ниже. Меня прошибает холодный пот. Сворачиваю вещи в комок и подбегаю к лестнице. Кто-то ходит внизу. Я явственно слышу шаги, шуршание бумаги. Проскальзываю на балкон и, будучи невидим снизу, заглядываю в комнату. Перед письменным столом стоит Сезар Миле, собственной персоной, с сигаретой в зубах, с подлым и растерянным выражением лица. На нем синий костюм и широкополая шляпа. Прав был Крюгер — он одевается, как миллионер.

Я быстро возвращаюсь в спальню, хватаю фотографию Аниты, заворачиваю ее в одежду Даны, открываю окно и выскальзываю на веранду. Я подозреваю, что этот мерзкий любимчик женщин ищет фото Аниты. Что ж, пусть поищет!

Проезжая по пыльной дороге перпендикулярно Уилмор-авеню, я наталкиваюсь на знакомый «форд-кабриолет» Бенни. Машина стоит возле лавки, в которой продают все: от надувных матрасов до презервативов. Вечерами они зарабатывают сумасшедшие бабки на молодых парах, которые заходят сюда, прежде чем идти в дюны заниматься любовью.

Я останавливаюсь, покупаю входной билет и прохожу внутрь, надеясь застать там Бенни. И не ошибаюсь.

Он разговаривает с миниатюрной брюнеткой; у нее кокетливые глазки и слишком звонкий смех. Их разделяет стойка бара, но это еще не значит, что девушка вне опасности. На ней надето что-то очень открытое, и она так опрометчиво наклоняется в сторону Бенни, что он свободно может лицезреть ее пупок. Меня тоже интересуют ее формы, и я бросаю туда же профессиональный взгляд.

Брюнетка презрительно смотрит на меня, выпрямляется и, гордо откинув головку, отходит от Бенни. Несчастный поворачивается в мою сторону с разочарованным видом.

— Я должен был понять!.. — возмущается он. — Только ты можешь появиться так не вовремя. Разве ты не знаешь, что неэтично беспокоить клиента и служащего, когда они заняты делом?

— Простите, это ты делом занимался? — я делаю удивленное лицо. — Вот уж не подумал бы! Скорее ты уронил в ее декольте доллар и собирался выудить его оттуда.

— Ты говоришь это только потому, что получил образование на задворках, — злобно шипит Бенни. — Я как раз говорил девушке, что у нее есть ум.

— В неожиданном же месте у нее помещается ум! Кстати, позволю тебе заметить, что ты в этот момент всецело был занят сравнительным анализом формы ее пупка.

— Боже мой! — негодует Бенни. — А чем еще мне заниматься? Ты же сам приказал, чтобы я проследил всю дорогу Даны до момента ее смерти. Как раз этим я и был занят!

— Ты уверен, что Дана прошла через вырез этой девицы, чтобы попасть к дюнам?

— Брось свои шуточки! — взмолился Бенни. — Не доводи меня до греха!

— Хорошо. Ты обнаружил что-нибудь?

Он посмотрел через плечо и заговорщически моргнул брюнетке, которая ответила ему тем же.

— Пойдем к машине, там мы сможем поговорить спокойно…

Я готов выполнить его просьбу, но он продолжает:

— Одну минутку, старик. Мне нужно сказать несколько слов этой малютке. Она хочет, чтобы я прочитал ей четверостишие. Через пару секунд я догоню тебя.

Я возвращаюсь к машине, закуриваю сигарету и терпеливо жду. Через некоторое время он появляется, потирает руки и с довольным видом усаживается рядом со мной.

— Какая куколка! На нее только дунешь — и она ложится!

Это начинает надоедать мне.

— Хватит, доморощенный Дон-Жуан! Рассказывай, что нового?

— Я не встретил ни единой души, которая бы видела Дану вчера вечером, — говорит он и, нагнувшись, нагло хлопает меня по груди. — Но я нашел двух типов, которые видели Аниту.

— Аниту?!

— Представь себе. Первый — это шофер такси, который привез ее к дюнам. Он уверенно говорит о платье цвета маренго. Он останавливался перед светофором и внимательно рассмотрел пассажирку. Его особенно заинтриговало то, что она вовсю старалась соблюсти маскировку. Ему показалось странным, что, приехав в такое уединенное место, она не попросила его подождать.

— Когда это было?

— Сразу после полуночи.

— А кто другой тип?

— Рыбак. Тот только поставил удочки, как заметил женщину, которая направлялась к дюнам. Она шла на довольно приличном расстоянии от него, и детали он разглядеть не мог, но платье цвета маренго видел совершенно отчетливо.

Я выбрасываю сигарету в окно.

— Неужели Анита присутствовала при убийстве Даны? Тогда нет ничего удивительного, что она скрылась…

— Ты не находишь странным факт, что я нигде не обнаружил и следа Даны? Я спрашивал всех шоферов такси поблизости от ее дома, но ничего не нашел.

Я нагибаюсь к заднему сиденью, достаю жакет и юбку Даны и бросаю перед Бенни.

— Посмотри на это!

Его бледная круглая физиономия краснеет и становится цвета морковного чая. Бенни поворачивается ко мне с выпученными глазами.

— Ее костюм, Вик!

— Да. Я нашел его в платяном шкафу Беркли.

Я посвящаю Бенни в курс всего, что узнал о Милее и о доме на Кервуд-авеню, затем демонстрирую фотографию Аниты. Но Бенни так потрясен, что почти не реагирует на снимок.

— Значит, это Беркли… — задумчиво говорит он. — Может, именно поэтому я и не нашел никаких следов. Скорее всего он убил ее у себя, раздел, положил в машину и отвез в дюны. Ты веришь, что все так и происходило?

— Я ничего не знаю, Эд. И начинаю сомневаться в самых очевидных вещах. Каждый раз, когда мне кажется, что я нашел что-то, случается новое событие, которое ставит под вопрос все предыдущие. Единственная возможность довести дело до конца — собрать всевозможные улики, сведения, которые попадут к нам в руки, и сохранять хладнокровие. А когда ничего нового уже невозможно будет достать, начнем делать выводы. Теперь я собираюсь заняться Ледбреттером. Ты хорошо сделаешь, если поедешь со мной.

Выводя машину из узких ворот, я добавляю:

— После того, как мы поговорим с Ледбреттером, вернемся в бюро. Не стоит коллекционировать лишние сведения, если мы не знаем, к чему они могут привести.

— Зачем Миле ходил шарить к Беркли? У тебя есть идея?

— Нет. Но я доволен, что пришел раньше. Я уверен, что он не пропустил бы фотографию. Мне кажется, пришло время разузнать прошлое Аниты. Она, вероятно, долго выступала в мюзик-холле, гораздо дольше, чем работала манекенщицей. Это видно по фотографии. Ты, может быть, нападешь на что-либо интересное…

Бенни наклоняется над сиденьем и берет фотографию Аниты. Он рассматривает ее все время, пока я еду Океан-бульваром.

— В таком виде девушка не станет фотографироваться за просто так, из любви к искусству, — делает он неожиданный вывод. — Ха! Представляешь, каково нацелить объектив на такой лакомый кусочек?