Идти пришлось недалеко, и еще задолго до полудня впереди показался город. Теперь это был настоящий город, обнесенный каменной стеной поверх земляного вала. Но разглядывать его у Рери не осталось времени, потому что он сразу увидел корабли. Хериберт не соврал: кораблей было много, несколько десятков, и на них вполне могла поместиться тысяча человек. Правда, на берегу оставалось всего несколько десятков дозорных, охранявших эти самые вытащенные на песок корабли. Однако, новых пришельцев сразу заметили, и люди побежали им навстречу, на ходу застегивая ремешки шлемов и приготавливая оружие. Но Рери приказал выставит на носу впереди идущего Ормова «Змея» белый щит в знак своих мирных намерений. Не настолько он все же славный герой, чтобы двумя кораблями нападать на двадцать два!

Оба смалёндских «Змея» пристали подальше от города, там, где кончалась вереница прибывших ранее. И к этому времени их уже там ждали.

– Кто вы такие? – сразу спросил один из прибежавших. Людей с ним было десятка два, но они уже встали, так что их сомкнутые щиты образовали сплошную стену, и двадцать пар глаз внимательно следили за пришельцами через отверстия в полумасках шлемов, два десятка мечей и секир было готово к бою. – Кто ваш предводитель? Что вам здесь нужно?

– Я – Хрёрек сын Торгерд, из Смалёнда, из округи Хельгелунд, – ответил Рери. – Я родич Гудлейва конунга.

– Что-то я не знаю в Смалёнде такого конунга, – с подозрением ответил норвежец.

– Он правит только с прошедшей зимы, после смерти его отца, Ингвара конунга. Со мной мои люди. Мы прибыли сюда поискать славы и добычи. Я слышал, что здесь, возле этого города, находится войско кого-то из могучих и славных вождей. Не нужны ли ему люди? У меня пятьдесят шесть человек, все неплохо вооружены и имеют кое-какой опыт.

Говоривший с ним быстрым внимательным взглядом окинул смалёндские корабли. Все так, как было сказано: людей около шести десятков, вооружение на вид неплохое, но и богатства особого ни по кому не видно. Видно, жители округи Хельгелунд наслушались рассказов о богатствах Франкии и теперь хотят быть не хуже других.

– Пойдем со мной. – Норвежец кивнул в сторону города. – Пусть Оттар конунг или Хёгни конунг сами с тобой поговорят. Может, и сгодишься. Хотя что-то ты молод для вождя с такой дружиной.

– Я достаточно стар для того, чтобы держать меч, но недостаточно, чтобы его уронить, – с юной надменностью ответил Рери. – А если у меня еще не выросла длинная седая борода, то сражаются ведь не бородой.

– Весельчак, – проворчал викинг. – Сойдешь на берег один…

– Я в родстве с конунгами Смалёнда! – Рери надменно вздернул подбородок. – И не намерен расхаживать один, как бродяга. Мой знатный род требует, чтобы меня сопровождали четверо телохранителей, трубач и знаменосец.

– В отхожее место тебя тоже трубач и знаменосец сопровождают? Ну, ладно, возьми с собой двух человек. Такую спесь кто-то же должен помогать нести!

Знаком пригласив с собой Орма и Торира – воспитатель твердо вознамерился следовать за ним в этом предприятии и уперся насмерть, – Рери спрыгнул на берег. Пока все складывалось удачно: его здесь посчитали сыном мелкого хёвдинга, жаждущего славы и подвигов. Эти люди уже думают, что знают и понимают его, а потому не слишком опасаются.

Хериберт, хотя его никто не звал, тоже увязался следом.

С ними послали пять человек, чтобы проводить и показать дорогу, и за время пути к городу Рери уже кое-что узнал. У этого войска было три предводителя, все норвежцы – Асгейр Хромой, Оттар Епископ и Хёгни Длинный. Хёгни принадлежал к роду конунгов норвежской области Хейдмёрк, но между собой все трое были равноправны, потому что двое прочих происходили из других фюльков, конунгам Хейдмёрка не подчинялись, а людей и кораблей привели не меньше Хёгни. Конунгами в походе звались все трое. В прошлом году они уже бывали здесь, прошлись по побережью, но потом передумали и ушли в Англию, где зимовали, а теперь вернулись. О численности войска Рери благоразумно не спрашивал, но, острым глазом оценив по пути количество и вместимость кораблей, прикинул, что не меньше тысячи здесь есть.

Правда, и на берегу, и в городе викингов было явно меньше, и значительно. Городская стена, когда Рери подошел к ней вплотную и мог разглядеть, уже не производила такого сильного впечатления, как издали. Судя по виду камней, среди которых вовсю росла трава и даже мелкие деревца, сложена стена была в те времена, когда в Северных странах правили Один и Фрейр – если не раньше. Частично стена была разрушена или разобрана – во многих местах виднелись проломы или проходы, так что порой высота кладки не достигала человеку и до пояса. Конечно, для обороны пользы от таких укреплений уже не было никакой.

В самом городке Рери увидел те же небольшие домишки и один большой каменный дом. Теперь он уже знал, что это, скорее всего, не жилой дом, а святилище местного бога, которому служит Хериберт.

– Там тоже – дом вашего бога? – спросил он у монаха.

– Да, там находится обитель святого Лаврентия, Сен-Лоран, – с грустью подтвердил тот. – Благословенная обитель, избегавшая ранее нападения, теперь, увы, разделила, как я вижу, участь многих священных прибежищ. Страшатся глаза мои того, что им предстоит сейчас увидеть.

– Так не ходил бы, кто тебя звал?

Именно к обители они и направлялись. Поскольку сеньор Аббевилльский жил не в городе, а поодаль на господском дворе, среди строений городка обительская церковь выделялась своими размерами и прочными каменными стенами. Она была еще больше той, что Рери видел в Сен-Валери, и так поразила его своими размерами и высотой крыши, что он чуть не присвистнул, но удержался, не желая показывать Хериберту, как потрясен. Стены церкви были сложены из грубо отесанного камня и украшены поясками из кирпича другого цвета, а также проемами, которые Рери поначалу принял за окна треугольной формы, но оказалось, что эти «окна» заложены кирпичом и представляют собой лишь украшение, нарушающее однообразие стен.

Видимо, церковь, весьма похожая на крепость, не сдалась без борьбы, поскольку деревянные ставни, которыми закрывали высокие окна, мощные дубовые двери и даже ворота, преграждавшие вход на обительских двор, были разбиты в щепы, изрублены секирами, и обломки их еще валялись по всему двору. Тут же дымил костер, над которым висел привычным северянам железный котел с заклепками, а несколько дренгов подкидывали в огонь обломки дубовых досок с потемневшей от времени искусной резьбой – остатки этих же дверей. Какой-то святой среди резных завитушек, с молитвенно сложенными руками, словно упрашивал избавить его от столь страшной участи, но напрасно.

Перед костром стоял, наблюдая за готовкой, рослый, довольно крупный мужчина лет пятидесяти, с разлохмаченной рыжей косой, в которой блестели нити седины, с красным обветренным лицом и опухшими глазами – видимо, с перепоя – в залоснившейся кожаной рубахе и в широких полосатых штанах, тоже повидавших разные виды.

– Оттар конунг! – обратился к нему один из тех викингов, что привел Рери со спутниками. – Эти люди пришли из бухты на двух кораблях. У них неполных шесть десятков. Говорят, что хотят присоединиться к нам.

– Присоединиться? – Рыжий окинул Рери и его товарищей внимательным взглядом. Торир Верный был самым старшим, и естественно было именно его принять за вожака, но взгляд рыжего не пропустил рейнского меча на поясе Рери, доставшегося ему после победы над Хардом как законная добыча, и он понял, что старший тут все же этот юнец.

– Кто такие? – спросил он. – Откуда? Ты и есть предводитель этого войска, юный ясень битвы? Как звали твоего отца и не от него ли ты получил этот меч?

– Этот меч я получил после того, как убил «морского конунга», который совершил набег на наш край и убил моего дядю по матери, – обстоятельно ответил Рери сначала на этот вопрос. Он не терпел, чтобы его принимали за молокососа, только и умеющего, что пользоваться плодами чужих подвигов. – Его звали Хард по прозвищу Богач.