Своего отца Кристель не знала. Мать была почти всегда раздраженной, сердитой, часто кричала на девочку, а однажды отвезла пятилетнюю дочь в какой-то большой дом на окраине Детройта, по дороге объясняя: "Ты будешь жить там с другими детьми, ходить в школу, заведешь друзей... Да что я тебя еще уговаривать должна? Мне 24 года, всего 24, а жизнь уже считай кончена. Может, сейчас я была бы ведущей моделью или получила бы приглашение в кино или сериал, а все пошло под откос из-за твоего папеньки. Санта-Клаус, черт бы его взял! Сделал подарок и был таков... Я хочу наконец пожить для себя... Прекрати скулить, пока мы не попали в аварию!".

Маленькая Кристель послушно перестала всхлипывать и забилась в угол сиденья, чтобы стать еще тише и незаметнее. А то мама помнет машину и еще больше рассердится. Кристель была виновата в том, что у мамы ломался ноготь, кофе проливался на платье, а у подруги оказывались новые туфли от Феррагамо, о которых мама могла только мечтать... "Вот, все на тебя уходит! - злилась в таких случаях мама. - Только что купила тебе платьице, а оно уже мало. Господи, может, есть какие-то таблетки для замедления роста? Я скоро голой останусь из-за тебя!".

Дом оказался мрачным и холодным. Женщины, которым отдала ее мама, тоже на что-то сердились. Рванувшись, Кристель выбежала из большого полутемного дортуара с множеством коек, куда они ее отвели, пересекла длинный коридор и выбежала на освещенное солнцем крыльцо. Мама садилась в машину - в ослепительном красном костюме и белой шляпке, остановилась подкрасить губы ярко-алой помадой. Кристель со всех ног бросилась к ней. Нет, мамочка не может оставить ее в этом жутком месте...

- Мамочка! Не оставляй меня здесь! Я не буду тебя сердить! Я буду слушаться! Мама! Подожди меня! Мамочка! Не уезжай!

Споткнувшись, девочка с размаху упала, разбив лоб и коленки, приподнялась и сквозь слезы увидела, как мама убирает помаду в сумочку, садится за руль и спокойно уезжает.

В интернате Кристель пережила тяжелые времена. Но довольно быстро она усвоила, что плакать или жаловаться на обидчиц воспитателям бесполезно - в первом случае плаксу будут презирать еще больше, а во втором сживут со свету за ябедничество. А вот если сможешь обругать в ответ или дать сдачи, тогда скорее отстанут. Если раскиснешь и испугаешься перед рассерженной воспитательницей, тебя потом каждый пнуть будет рад. На плаксах все отыгрываются. А вот если молчать и не опускать сухих глаз, озлобленная баба просто подавится своим воплем и быстрее отвяжется.

"Негативизм, аутический синдром", - такие слова появились в личном деле Кристель, и молчаливую агрессивную девочку хотели перевести в специализированный интернат. И тут появилась Элейн Чемберс, в девичестве Пинкстон, старшая сестра Натали. Ранее, живя с мужем в Стокгольме, где он был послом США в Швеции, миссис Чемберс не знала о переменах в жизни младшей сестры и о рождении племянницы. Когда ей рассказали, что Натали сдала дочь в детский дом, Элейн немедленно направилась туда. Вначале ей хотели отказать во встрече с племянницей, но спорить с Элейн было бесполезно, она всегда добивалась желаемого.

Как раз в этот день восьмилетняя Кристель в очередной раз сидела под замком в кладовке при школе. Сегодня на перемене Лайза Блэкли из ее класса утащила и разорвала тетрадь Кристель с домашним заданием по английскому языку, а ее подруга Ширли Дэниэлс, сидевшая на уроках за спиной у Кристель, изловчилась исчеркать ее форменную кофточку синим маркером.

На большой перемене обе захлебывались от хохота:

- Эй, грязнуля Крис! Где ты так измазала блузку?

- Ой, Кри-Кри, через пять минут английский, а у тебя даже тетрадки нет. Смотри, скоро тебя отдадут в интернат для дебилов!

Кристель молча слушала их насмешки. И вдруг с размаху ударила Лайзу кулаком в скулу, а на Ширли выплеснула вишневый сок из бутылочки, которую держала в руке. Это увидела классная дама и схватила Кристель за руку, оттаскивая от одноклассниц. Лайза, держась за лицо, рыдала и вопила, что Крис выбила ей зуб. Ширли, в залитой соком блузке, ревела в три ручья. Воспитательница молча отволокла не проронившую ни слова нарушительницу дисциплины в кладовку, где запирали провинившихся учениц.

- Вот, полюбуйтесь, мэм, - директор школы открыла дверь и указала идущей следом Элейн на худенькую девочку, сидящую на подоконнике. Кристель обхватила руками острые коленки и неприветливо смотрела на вошедших. - За последний месяц уже в пятый раз наказана за нарушение дисциплины и агрессивное поведение. Посмотрите, и сейчас так и сверкает глазами. Все время молчит, ни с кем не дружит. Странно, что при этом у нее лучшие оценки в классе... Хотя бывают случаи, когда аутизм переплетается с одаренностью...

- У вас у самих аутизм, - на язык к Элейн лучше было не попадать. - Я заберу у вас племянницу, и через год вы ее не узнаете!

Миссис Чемберс была человеком действия. И уже через месяц вышла из здания детского дома, ведя за собой хмурую, слишком высокую для восьми лет девочку с растрепанной светлой косой.

- Будь она неладна, эта Натали, - ворчала Элейн по дороге. - Таким людям под страхом расстрела нельзя доверять детей. Кукушка, и та птенца в уютное гнездо подкидывает, а не выбрасывает на свалку...

Кристель забилась в угол машины, не глядя на тетю и крепко прижав к груди рюкзачок со своим небогатым имуществом.

- Ничего, Крисси, теперь у нас все будет по-другому, - заверила ее Элейн, искоса посматривая на девочку. Удастся ли вытащить ее из панциря, в который та забилась? Что сделать, чтобы Кристель научилась улыбаться и перестала смотреть исподлобья?..

*

Натали снова появилась в жизни Кристель только через двадцать лет после того, как Элейн забрала племянницу из приюта и добилась для беспутной сестры лишения родительских прав по суду.

За это время Кристель успела окончить военный колледж ВВС, получить звание капитана и налетать изрядное количество миль. Многие знакомые удивлялись, почему Кристель после школы выбрала себе исконно мужскую профессию военного летчика. Еще больше удивлялись те, кто узнавал, что Кристель была лучшей студенткой в колледже, и преподаватели часто ставили ее в пример другим курсантам. Уверенная в себе, энергичная и решительная, девушка всегда была в центре внимания. Вот только улыбалась она очень редко; от ее правильного красивого лица ощутимо веяло холодком, а выразительные серо-зеленые глаза казались подернутыми льдом. А когда Кристель сердилась или была недовольна, ее взгляд, казалось, мог заморозить на месте даже белого медведя.

В колледже она познакомилась с Алексом Гудвином, студентом, который был на год старше ее. Он был беспечным, веселым и напоминал озорного годовалого щенка. Иногда он отпускал шутки, не подозревая, что обижает ими других людей. Кристель в два счета отучила его острить на ее счет, заморозив его глазами и холодно спросив: "По-твоему, это смешно? Я так не думаю!". В этой тоненькой блондинке чувствовался стальной стержень, непререкаемая сила. Дав себе зарок никогда не проявлять слабость, Кристель ни на шаг не отступала от него.

Единственным человеком, который мог иногда приоткрыть броню Кристель, заставить девушку улыбнуться и расслабиться, была Элейн, "мамочка Элейн". Именно она стала настоящей матерью для Кристель. А потом появился Эрик Куолен, которому тоже удалось завоевать полное доверие девушки, очаровать ее и полностью подчинить своей воле, как он проделывал это абсолютно со всеми...