– Что, Ваня? – взглянув на него исподлобья, по-отечески просто спросил министр, – что-то неотложное?
– Да, Родион Яковлевич, – вдруг обратившись к министру по имени и отчеству, ответил Иван. – Коротко: я ушел от жены. Еще короче: она ушла от меня. Совсем короче: отправьте меня немедленно куда-нибудь далеко на Восток.
– Это непоправимо? – после небольшой паузы спросил маршал.
– Только так, – отвечал Иван, на секунду приставив указательный палец правой руки к правому виску.
– О-о, – протянул маршал, которому Иван был хорошо знаком по тем временам, когда он, маршал Малиновский, командовал Забайкальским фронтом и разгромил Квантунскую армию японцев, а потом был командующим Дальневосточным военным округом.
– Садись к столу, не маячь, – пригласил маршал и нажал кнопку под крышкой стола.
Иван сел за приставной столик, напротив большого стола министра. Явился порученец полковник, лицо его было настолько невыразительно, что как-то не запоминалось, блондин он, брюнет или вовсе лысый, как те два вождя, портреты которых висели на стене за спиной маршала.
– Распорядись, два крепких чая и бутерброды, – попросил маршал стоявшего у порога порученца, – чай сладкий, как обычно.
– Есть!
– Кого рекомендуешь вместо себя? – спросил маршал Ивана, когда порученец вышел.
– Того, которого я сменил. – Иван назвал фамилию мужа красивой Нины и продолжил: – Он переживает – ему в этом году шестьдесят. А для военачальника это не возраст. Кутузов в шестьдесят семь провел Бородино.
– Да ты что? – приятно удивился маршал, – а я как-то этот факт не держу в голове. – Маршалу самому исполнялось в этом году шестьдесят, и пример с Кутузовым кстати лег ему на душу.
Немолодая, но очень аккуратненькая, в белом фартучке и белой кружевной наколке на голове официантка принесла чай и бутерброды на двух тарелочках. Стакан с чаем и тарелочку маршала она подала ему на стол, а то, что предназначалось для гостя, поставила перед Иваном.
– Спасибо, Зоя, – улыбнулся официантке маршал, и его хмурое лицо вдруг озарилось таким светом и стало таким детским, что даже в самом кабинете как бы вдруг посветлело. Погода за окном стояла мглистая, вареная.
– Пожалуйста, – поклонилась официантка и вышла из кабинета.
Пить чай с маршалом Ивану еще не приходилось, он понимал, что это высокий знак участия в его судьбе и знак доверия.
Пили чай молча.
– А это, – маршал ткнул указательным пальцем в свой седой висок, – это последнее дело, Ваня.
– Знаю. На фронте пробовал.
– Помешали?
– Нынешняя жена помешала.
В глазах маршала промелькнул такой живой огонек, что было понятно: покушение на самоубийство для него не дурь, а очень знакомая история.
– На фронте она еще не была моей женой. Мы вместе служили в штурмовом батальоне. Я комбатом, она военфельдшером. Не буду рассказывать…
– Не надо, – согласился маршал. – Тогда спасла, сейчас не смогла. Мене, текел, фарес.
– Что вы сказали?
– Отмерено, взвешено, сосчитано. Это не я сказал – Библия. Не удивляйся – я церковноприходскую школу окончил. Учили нас так, что выученное от зубов отскакивало. А у меня в детстве память была такая: запоминал страницами. Адъютанта с тобой?
– Нет, товарищ маршал, пусть остается в Москве. Толковый парень, учит языки: немецкий, английский. Возьмите его к себе поближе.
– Языки – это важно. Тем более английского я не знаю – поучим вместе. Как фамилия?
– Лейтенант Полустанкин. Из беспризорников.
– Фамилия хорошая, – маршал сделал пометку в лежащей перед ним тетради. – Ты в Бога веришь? – неожиданно спросил маршал.
– Всю войну на передовой. Ходил и в рукопашную, – помолчав, ответил Иван.
– Мог бы и не спрашивать, – улыбнулся своей детской обезоруживающей улыбкой маршал. – Я ведь сам с шестнадцати лет воевал, с начала Первой мировой. Сейчас про нее никто не помнит, а война была очень большая.
– Товарищ маршал, у меня еще вопрос: если я поеду с женщиной?
– Одобряю, тебе без женской руки сейчас нельзя. Устроим вольнонаемной. Нормальное дело, прикрепим сразу к тебе. На Востоке мы с тобой уже были. Поезжай-ка, Ваня, на Запад. В Европу. Например, в Берлин.
– До Берлина я в войну не дошел.
– А теперь дойдешь.
– Наверное.
– У вас дети?
– Дочь, девять лет.
– М-да. Жена фельдшер?
– Нет, товарищ маршал, доцент, скоро будет профессором. Детский хирург Александра Домбровская.
– Я что-то слышал, имя на слуху.
– Да, она человек известный по своей специальности.
– Не сердись на нее, – тихо сказал маршал.
– Она ни в чем не виновата.
Маршал удивленно поднял брови.
– И я не виноват, – сказал Иван, – нашелся ее первый муж, пропавший без вести в сорок втором, на Сталинградском направлении. – Иван нарочно сказал так, как сказал, чтобы не вдаваться в подробности.
– Ого, – сказал маршал, – действительно, все правы. – Он нажал кнопку под крышкой стола.
Тут же явился порученец полковник.
– Его, – маршал указал глазами на Ивана, – срочным переводом в Западную группу войск, в Берлин. На должность не ниже нынешней. На его место генерала… – маршал назвал фамилию Нининого мужа. – И еще: с ним одну женщину, которую он укажет. На исполнение двадцать четыре часа. Отправить самолетом.
– А можно должность повыше, там есть вакансия? – спросил порученец, на которого произвело очень большое впечатление чаепитие Ивана с маршалом.
– Желательно.
– Разрешите исполнять?
– Исполняй.
Порученец вышел из кабинета. В это время зазвонил кремлевский телефон.
– Приходи попрощаться, – протягивая руку к трубке, сказал маршал Ивану. – Не руби с плеча. Жизнь покажет.
– Спасибо, – сказал Иван, поклонившись, а точнее, кивнув головой.
– Нужен паспорт прикомандированной к вам гражданки, товарищ генерал-полковник, – обратился к Ивану порученец.
– Будет, – отвечал Иван и, глядя в невыразительное лицо порученца полковника, вдруг вполне неуместно и вопреки ситуации вспомнил шутку, которую рассказывали про министра. Один полковник прислал ему письмо, что, дескать, как же так: зимой полковники носят папахи, и это сразу отличает их среди старших офицеров, а на лето никакой отлички не предусмотрено, хорошо бы поправить положение.
На письме полковника маршал наложил резолюцию: «Разрешить подателю оного носить папаху летом».
Выходя из приемной министра, Иван с трудом подавил невольный смешок, так не вязавшийся с его ситуацией. Он знал, что маршал человек незаурядный, и сегодня на собственном примере получил тому еще одно подтверждение[32].
Проводив взглядом вышедшего из приемной Ивана, смышленый порученец подумал, что маршал относится к тому очень хорошо, если даже разрешает взять к новому месту службы ППЖ[33], а значит, и ему, порученцу, надо сделать для генерал-полковника все как можно лучше, тем более что семейная ситуация у него, видно, тяжелая, лицом генерал прямо-таки черен, надо постараться, глядишь, это старание когда-нибудь и откликнется – земля круглая.
А тем временем, подавив свой глупый нечаянный смешок, Иван вынул из нагрудного кармана кителя листок с домашним адресом официантки Мани. Все было написано на листке разборчиво и понятно. Придя к себе в кабинет, Иван вызвал машину, оделся и поехал.
Маша встретила его без удивления, удивились только соседи по коммуналке.
– Заходите, – провела она его в комнату, где все еще тяжело пахло. Голос у Маши был глухой, чуть слышный, вокруг шеи замотан красный шерстяной шарф, глаза воспалены.
– Соболезную кончиной отца.
Маша кивнула в знак благодарности.
– А где мать?
– Она, – Маша закашлялась и прикрыла рот, – за-му-ж вышла, в Кострому.
– Поедешь со мной к новому месту службы?
– Поеду.
– Ангина в самолете пройдет, у меня так было. Давай паспорт.
32
Маршал Советского Союза Родион Яковлевич Малиновский родился в 1898 году в Одессе.
В 1914 году сбежал на фронт Первой мировой войны, награжден Георгиевским крестом 4-й степени.
С 1917 по 1920 год служил во французском Иностранном легионе в Северной Африке, награжден орденом Почетного легиона.
С 1921 года служил в Красной Армии. Окончил Академию имени Фрунзе.
В 30-х годах воевал в Испании на стороне республиканцев.
В годы Второй мировой войны занимал разные высокие командные должности. Дослужился до звания Маршала Советского Союза.
В 1945 году руководил разгромом Квантунской армии Японии.
Дважды Герой Советского Союза, Герой Югославии.
Писал, читал и говорил на русском, французском, испанском, немецком языках.
Любил читать в подлиннике французских философов, а также испанских авторов.
33
ППЖ – походно-полевая жена.